Символ и ритуал - Виктор Тэрнер

Здесь представляется уместным привести выдержку из работы А. Б. Кемпе [13], специалиста по символической логике, который писал: «Человеку свойственно мыслить в терминах диадных отношений: мы обычно разбиваем триадное отношение на пару диад. Эта склонность бывает столь сильно выраженной, что кое-кто, пожалуй, станет возражать, будто триадное отношение есть пара диад. Столь же логичным было бы утверждать, что все диадные отношения суть триады, содержащие нулевой член». Так, в случаях, когда белое и красное рассматриваются как дополнительные цвета, а не антитетические пары, мы можем предположить существование троичного отношения, в котором черное выступает как «нулевой член». Поскольку трудно, учитывая представления ндембу о природе репрезентаций, представить черное в зримом виде, не приведя тем самым в действие присущие ему зловещие силы, его скрытость от взоров вовсе не обязательно означает его отсутствие в мыслях. Фактически сам факт его отсутствия может быть знаменательным, поскольку черное есть подлинная эмблема всего скрытого, тайного, темного, неизвестного и, пожалуй, также возможного в противоположность к действительному. Белое и красное, образующие пары в разных проявлениях мужского и женского, мира и войны, молока и мяса, семени и крови, совместно представляют «жизнь» (wumi); оба цвета противопоставляются черному как смерти и отрицанию.

Предлагаемый ниже обзор не претендует на систематичность, однако все же обеспечивает достаточную широту охвата по регионам.

Африка

М. Гриоль [8, с. 58–81] отмечает, что у догонов (Западная Африка) космологические мифы, маски, статуэтки, ритуальные и наскальные рисунки группируются по цветовым рубрикам белого, красного и черного. Черное ассоциируется с осквернением, красное — с менструальной кровью Матери-Земли, совершившей кровосмешение со своим первенцем — Шакалом, а белое — с чистотой. Большому деревянному изображению змеи, представляющей смерть и возрождение, посвящают кровавые жертвоприношения и раскрашивают его в соответствующие цвета. Мальчики во время обряда инициации носят маски, раскрашенные в белый, черный и красный цвета. Ритуальные росписи стен также выдержаны в соответственных тонах. Красное ассоциируется также с солнцем и огнем.

Артур Лейб [16, с. 128–133] говорит о «мифическом значении» этих цветов у народов Мадагаскара: «С черным ассоциируются такие слова, как низменный, неприятный, злой, подозрительный, неприветливый, нежелательный; с белым — свет, надежда, радость, чистота; с красным — сила, могущество, богатство».

Я уже говорил об амбивалентности черной символики у ндембу. Черный ил (malowa) — символ плодородия и супружеской любви. Однако во многих африканских обществах черное также может быть благоприятным знаком. Для шонов в Южной Родезии черный цвет символизирует среди прочего дождевые тучи, возвещающие наступление влажного сезона; духам-хранителям, посылающим дождь, приносятся в жертву черные быки, козы или птицы, а жрецы при этом тоже облачаются в черное. Этим объясняется то обстоятельство, что у двух соседних племен банту черное может представлять в одном случае бесплодие, а в другом — плодородие. Согласно Хантингфорду [11, с. 52], у рода куку из племени бари На могиле заклинателя дождя закалывают черного вола, а во время церемоний вызывания дождя у племени локойя убивают черного козла, содержимое его желудка размазывают на камнях могилы, где похоронен отец заклинателя. Хантингфорд сообщает также, что у сандаве из Танганьики «жрецы (или гадатели) являются одновременно заклинателями дождя и совершают жертвоприношения черными быками, козами и овцами» [12, с. 138].

Сандаве считаются родственными бушменам. Интересно заметить, что у последних в ходу блестящий черный порошок, изготовленный из толченого спекулярита, — //hara, который они, согласно Блику и Ллойду [3], используют для украшения тела и волос, приписывая ему магические свойства.

Так, в тексте Блика сказано: «Они очень изящно помазывают свои головы //hara, ибо хотят, чтобы их волосы могли спускаться (т. е. расти длинными). И благодаря //hara волосы хорошо растут; потому что они помазывают свои головы, желая, чтобы волосы могли спускаться и чтобы их головы могли становиться черными при помощи черноты… искр //hara, вот почему наши головы мерцают… Бушмены часто говорят… „Такой-то— красивый молодой человек: его голова необыкновенно красива чернотой //hara“» [3, с. 375, 377].

Стоит заметить, что минерал спекулярит (зеркальное железо) «часто использовался как краска в позднем каменном веке в районе Капской провинции судя по находкам в местах обитания» [4, с. 244].

Можно предположить, что черный цвет воспринимается как благотворный в засушливых районах, где мало воды и черные тучи сулят плодородие и изобилие (по-видимому, как растений, так и волос!). В районах, где вода имеется в изобилии и пищи более или менее достаточно, черное может быть неблагоприятным знаком. Поэтому черный цвет считается дурным знаком не только у лесных банту или мальгашей. Например, Джоан Весткотт пишет: «Черное связывается у йоруба с ночью, а ночь ассоциируется со злом. Ночью процветают колдовство и ведовство, а жизнь человеческая подвергается наибольшей опасности. Некоторые йоруба утверждают, что Элегба (божество-трикстер) вымазан в черное ввиду его злобного нрава» [27, с. 346].

Малаккский полуостров

Бушмены придают всем трем цветам ритуальный смысл. Точно так же поступают семанги, сакаи и джакуны, жители Малаккского полуострова. Подобно бушменам, эти народы являются охотниками и собирателями. Скит и Благден пишут, что сакаи разрисовывают свои тела «черным, белым и красным, изредка желтым, который приравнивается к белому и красному с магической точки зрения» [21, с. 31], т. е, именно так, как это имеет место у ндембу. При рождении ребенка повитуха проводит цветную полосу от межбровья до кончика носа: черную, если родилась девочка, красную — если мальчик [21, с. 48]. Черная линия вдоль носа должна защитить женщину от «Демона Крови» (Hantu Darah), прекращающего менструацию и препятствующего таким образом появлению здорового потомства. Белый цвет у сакаев и других народностей Малайи обычно считается благоприятным.

Австралия

Чарлз П. Маунтфорд [17, с. 215] упоминает о трехцветных пещерных росписях аборигенов Австралии. Черная краска делается из окиси марганца или отдельных видов железной руды, белая — из глины или каолина, а красная — из охры, причем люди совершают длительные путешествия к месторождениям охры, добываемой в определенных местах на западе и юге Австралии [17, с. 210].

Маунтфорд упоминает о пещерных росписях, где красной и белой красками изображены вытянутые, лишенные рта фигуры — Вонжины с нимбами вокруг головы, иногда достигающие 5,5 м в высоту. Лица у них всегда белые, окруженные одной или двумя подковообразными дугами красного цвета, из которых в отдельных случаях исходят радиальные лучи. «Аборигены утверждают, — пишет Маунтфорд, — что в этих рисунках воплощена сущность одновременно воды и крови; вода, столь необходимая для живых существ, символизируется белым лицом, а кровь, делающая людей и животных сильными, — красными дугами». Обращает на себя внимание близкое совпадение с толкованием смысла — красного и белого у ндембу. Вода для ндембу— «белая», а кровь, разумеется, «красная».

Североамериканские индейцы

Последний пример из этнографических источников относится к Новому Свету и взят мною из книги Муни «Священные формулы чероки» (цит. по [23]). Муни свидетельствует, что для чероки белое означает мир, счастье и юг, красное соответствует успеху, торжеству, востоку, черное — смерти и западу, а синее — поражению, тревоге и северу.

Такая интерпретация показывает, что, подобно ряду африканских племен, североамериканские индейцы ощущают родство синего с черным. Некоторым божествам и духам у чероки также соответствуют определенные цветовые характеристики. Белые и красные духи при их совместном действии обычно источают мир и благополучие. Черных духов призывают для расправы с врагом. Здесь интересно вспомнить, что белый и красный цвета в ритуале ндембу также используются для обозначения сил, которые объединяются, чтобы доставить благодеяние субъекту обрядов (например, в охотничьем или гинекологическом ритуале), между тем как черный цвет знаменует колдовство или ведовство.

Древний мир

Пожалуй, наиболее изощренное толкование смысла цветовой триады и наиболее подробную разработку вытекающих из нее следствий мы встречаем в «Чхандогья упанишаде», знаменитом памятнике древнего индуизма, и в комментариях на него Шанкарачарьи, великого философа VIII в. Свами Никхилинанда недавно осуществил перевод упанишад [19] и снабдил его комментариями, базирующимися на толкованиях Шанкарачарьи.