НЛО майора Казанцева (СИ) - Рясной Илья

- Служу Советскому Союзу, - вытянулся я по струнке.

- Но это аванс. До экспедиции вы дойдете, только если подтвердите свое похвальное намерение самоотверженным трудом, - встав из-за стола, отчеканил председатель комиссии – нарком освоения заатмосферных пространств Николай Демченко, и протянул мне руку.

Это был не просто подарок судьбы. Это было истинное счастье. Воплощенная мечта.

Хотя в космосе я к тому времени был далеко не новичок. Окончил Академию Звездоплаванья с отличием. Вторым пилотом «Кузнечика» - орбитального транспортника, возил грузы и обслуживал орбитальные боевые платформы. Потом новое обучение в родной Академии, но уже по курсу дополнительной подготовки планетарного космонавта-исследователя. Там я освоил множество знаний и навыков, необходимых тем, кто ступит на чужую планету - медицину, геологию и биологию. И, конечно же, владение «грунтовой» транспортной техникой. Потом была длительная, на полгода, экспедиция на Луну. Там мы прославились, отыскав огромные подземные пустоты с большими запасами льда – целые ледовые моря. Это ставило перспективы освоения спутника Земли на новый уровень.

И вот вчера мне исполнилось двадцать восемь лет. А сегодня мне крепко жмет руку могущественный суровый нарком и поздравляет с успехом. Правда, промежуточным. До самого полета нужно еще выдержать интенсивную подготовку и не сломаться. Но я не сломаюсь. Я крепкий. И еще ни разу не упустил открывшегося мне милостями судьбы шанса.

Главной задачей Четвертой экспедиции было создание долгожданной постоянной базы на Марсе, для которой уже выбрано немного претенциозное имя – «Эпоха». Хотя она действительно открывала новую эпоху – освоение человеком иных планет.

На красную планету нога советского космонавта в первый раз ступила в 1993 году. Полет был очень тяжелый. Состоял из чреды аварийных ситуаций. Но легендарный Игорь Забелин выдержал. Воткнул флажок СССР в красный грунт. Собрал образцы камней и биоорганизмов. После чего мы на много лет оставили Марс в покое. Просто не хватало средств, которые уходили на создание орбитальных ударных группировок. Время такое было – угроза ядерной войны выглядела совсем нешуточной.

США пятью годами позже тоже отметились своим флажком на марсианской Земле Ксанфа. И потом американские журналисты хором орали, что советская экспедиция снималась в павильонах «Мосфильма», а первыми ступили на планету Бога войны благословенные американцы.

Далее были две экспедиции нашего Наркомата. Краткосрочные, компактные, разведывательные. Главной их целью являлся выбор оптимального места для постоянно действующей базы - первого кирпичика в строительстве будущих марсианских городов. К 2005 году для нее была создана необходимая техническая основа.

Нынешняя марсианская программа СССР сильно отличалась от судорожных прошлых бросков на длинную дистанцию. В ней теперь просматривался масштаб, у нее было будущее. Планировалось, что сперва грузовая ракета сбрасывает на выбранное место материалы и оборудование, необходимые для строительства базы, первоначально, на одиннадцать человек. Потом комфортабельный «пассажирский лимузин» доставляет группу из семерых космонавтов. В которую войду и я. А дальше – ожидание новых грузовых ракет. Строительство базы. И начало широкого исследования красной планеты, подробную карту которой мы имели с марсианских спутников, но что творилось на поверхности и под поверхностью практически не представляли. Хотя творились там очень интересные вещи…

Все у меня шло на удивление гладко. Точнее, подозрительно гладко. Ведь весь мой опыт показывал, что очень хорошо рано или поздно закончится своей противоположностью - «караул, спасайся, кто может!» Подготовку я завершил с высшими баллами. Доставка грузов, а затем и космонавтов, на Марс прошла практически без сбоев. Мы преодолели межпланетное пространство. Приземлились. Грузы разобрали. Базу собрали. Связь с Землей установили надежную. В общем, живи, радуйся и занимайся исследованиями.

Неделя за неделей, мы расширяли круг научного поиска. И недостатка в сюрпризах не было. Странные геологические структуры. Образцы растительности, а потом и мелкие животные. Биосфера на Марсе была скудна, но вполне себе устойчива, она выжила, несмотря на самые неблагоприятные условия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

За время наземных исследований у меня появилась репутация везунчика, поскольку обычно мои предложения приводили к неожиданным и значимым результатам.

На этот раз я предложил исследовать причудливые геологические структуры в устье высохшей реки. Там были правильно-извилистые возвышенности, будто их чертил умелый чертежник. Они были изъедены, как сыр в мышеловке, туннелями, а так же, похоже, плотно покрыты растениями, которых мы еще не видели. Объект был достойный, но пилить до него было больше двух сотен километров. Впрочем, для нашего вездехода «Муравей» это и не такое большое расстояние. Его малый реактор субкваркового синтеза позволял объехать Марс три раза без остановок.

- На носу песчаная буря, - попытался возразить начальник экспедиции Луганский.

- Вы же знаете, что она не страшна «Муравью», - выдал я контраргумент.

- Пожалуй, что так, - Луганский задумался. А потом кивнул: - Ладно, через час план выезда и исследований мне на стол.

Вот после этих слов у нас все и пошло наперекосяк, полетело к чертям. И вообще, вся наша старая жизнь, да и жизнь всего человечества, разделилась на «до этого выезда» и «после».

На вылазку отправлялись кроме меня наш геолог и медик Алтай Алиев, улыбчивый, открытый, крепкий и надежный казах, сорок лет назад родившийся в Сталинграде. Мы с ним крепко сдружились в экспедиции. Вторым моим спутником был поляк Камиль Гжеляк, известный биолог, отличный техник по наземному транспорту и мастер-водитель вездехода. Я его не слишком любил за заносчивость, но профессиональные его качества сомнений не вызывали.

Ранним марсианским утром мы выстроились перед вездеходом. Все как на подбор - в скафандрах канареечного цвета. Вездеход был выкрашен точно так же. И еще покрытие светоотражающее. Потому что мы не солдаты, чтобы маскироваться. Наши ярко-желтые метки должны светиться через любую песчаную бурю, чтобы в случае форс-мажора нас оперативно нашли и пришли на помощь.

Луганский осмотрел наш небольшой строй. Кивнул и произнес в микрофон рации:

- Приступайте к исполнению задания.

И вот осталась позади ставшая нам домом база «Эпоха»– три белых купола с синими полосами, а рядом тарелки антенн и ангары складов. Наш вездеход, лобастой головой и усиками антенн и правда походивший на муравья, упорно полз вперед, трудолюбиво трамбуя мелкий, как пыль, марсианский песок своими гусеницами.

Любил я эту машину. «Муравей» - это такой танк, надежный, мощный и убедительный. В межпланетной экспедиции каждый килограмм груза на вес золота, но все равно на Марс забросили тяжелую машину в ущерб многим конструкциям базы. И это было правильно. Планетарный вездеход – это такая же исследовательская база, только передвижная. Ему нипочем самые страшные марсианские бури. Запасов в нем хватит на недели проживания. Он проползет куда угодно, хоть на другой конец планеты, где не ступала гусеница вездехода.

Был «Муравей» широк, длинен, но вместе с тем довольно резв. Остекленная бронированная кабина давала широкий обзор. Жилой отсек со спальными местами мог комфортабельно вместить четырех человек. В грузовом отсеке хранилось множество запасов, аппаратура, скафандры, запчасти и еще черте что. Там же была каморка для экспресс-научных исследований. Дальше шла энергетическая установка, дублированная и надежная. И переходный тамбур с лучевым и химическим обеззараживанием - пускать внутрь чужие микроорганизмы и переносить их на планету нельзя категорически.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

До места добрались не так скоро, как хотелось. Две сотни километров для автомобиля по ровному шоссе – это чуть больше часа. По чужой планете, недостаточно изученной, да еще с черными разломами, метеоритными кратерами, оползнями и скалами, мы тащились больше семи часов.