Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

— Бесят такие места, если бы не Саня — я бы сюда не ходил.

— Чем бесят?

— Музло тупое. Сорри, но я как-то больше по гранжу.

Елена опять постаралась совладать с лицом, и опять не очень удалось, но Дима на неё не смотрел в тот момент. Спросил, не отрывая взгляда от дергающихся под вспышками света людей:

— Ну а ты?

— А я вообще не меломанка, — честно ответила Елена, — Мне в целом пофиг.

— Тоже вариант, — согласился Дима. Поболтал содержимое стакана, отпил. Елена почувствовала, как возникает напряжение — пауза чуть затянулась, надо бы что-то сказать, но ей казалось, что обычное легкомысленное с этим чуваком не прокатит. Вдруг он повернулся к ней и сказал:

— Даже не знаю, о чём болтать с такой барышней, как ты. Серьёзная такая.

От барной стойки раздался очередной взрыв хохота, они посмотрели туда — Саня что-то рассказывал, размахивая руками, молодые люди вокруг ржали, хватаясь друг за друга и шлепая ладонями по стойке.

— Санёк звезда, — мягко сказал Дима, поднял стакан, — Давай выпьем за нашего Саню.

Серьёзно? — пронеслось у Елены в голове, но она спорить не стала, подняла свой и легонько тюкнула краешком о Димин. Потом от души глотнула.

Дима, как оказалось, допил свою порцию, побренчал остатками льда:

— Пойду ещё возьму. Ты как?

— Пока не надо, — она показала свой стакан, в котором ещё на треть темнела жидкость. Дима кивнул, поднялся с диванчика и ушёл к стойке. Елена вздохнула, перевела взгляд на танцпол. Под очередную унцацу в центре зажигала высокая худая девушка в обтягивающем блестящем платьице и лаковых полуботинках на шпильке. У неё были короткие осветленные волосы, которые вспыхивали в лучах стробоскопа. Девушка быстро делала легкие, резкие изломанные движения, сводила и разводила колени, поднимала руки пугающими змеистыми жестами, потом вдруг замедлялась, перегибаясь в пояснице, поводила бедрами и размашисто, плавно перекатывала голову от плеча к плечу. Елена залипла, не в силах оторвать от этой змеищи взгляд. Круг танцующих заметно расступился, освободив ей весь центр танцпола, и все они, те, что были вокруг, практически перестали танцевать — только механически переступали под музыку, пялясь на девушку, как завороженные. Музыка к финалу ускорялась, змея-блондинка вертелась и извивалась, а в конце вскинула руки и вдруг упала на одно колено — с последней нотой композиции. Люди вокруг взвыли, запрыгали, а она поднялась и как ни в чём ни бывало пошла, расталкивая их, к бару.

— Лёлька охуенная, — сказал кто-то у Елены над ухом. Елена вздрогнула, отрывая взгляд от охуенной змеищи — это Дима вернулся с ещё одним виски, сел рядом. — Обалдеть, да? Она инструктором по танцевальной гимнастике работает. Профи.

Вроде, это должно было её разочаровать, но нет. Мысль, что кто-то может вот так зарабатывать деньги, Елену скорее восхитила.

— Но я тебе от души не советую.

Елена изумилась:

— Танцевать?

Дима засмеялся:

— Да не! Лёльку клеить. Она, во-первых, универсальный солдат и ебёт всё, что не приколочено. Но чаще всего только один раз. А во-вторых, у неё сейчас вроде как сложный период, так что внезапно можно попасть на чувства. А это ещё хуже, потому что она ревнивая собственница, хуже какого «нового русского».

Елена допила всё, что оставалось в её стакане, поставила его на стол и не стала спрашивать, откуда информация. Вместо этого она сказала, произнося слова ровно и мягко:

— Я придерживаюсь гетеросексуальной ориентации. Так что предпочла бы склеить тебя, например.

— У! — Дима тоже поставил стакан и начал было уже что-то говорить, как из колонок внезапно полилась новая музыка — тоже унцаца, но медленная, приправленная эротическими стонами и вздохами, и грубым речитативом.

— О, медляк, — Дима похлопал себя по бедрам, словно завис в сомнениях, — Слушай, это дико тупо и пошло, но пошли, что ли, потопчемся?

— Ну пошли, что ли, — ответила Елена.

Стробоскоп погас, остался только подсвеченный неярким лучом зеркальный шар. На танцполе уже топтались несколько пар в заунывном кружении — с ноги на ногу, обнявшись, по часовой стрелке или против, как кому подсказывало воображение. Дима предложил Елене руку, потом придвинул к себе — она с готовностью прислонилась к его груди, положила вторую руку ему на плечо. Он был худой, но не чересчур; от его рубашки приятно пахло каким-то хвойным ароматом. На щеке, до которой она дотянулась виском, была чуть отросшая щетина по мимолётной моде последних месяцев ходить с аккуратной трёхдневной «небритостью». Шаг, шаг, с ноги на ногу, мягко покачиваясь под глухие, точно ватные, басы. Солист надрывно бормотал, ему в контрапункт нежно пел бэк-вокал. Рука Димы поглаживала Елене спину. Она подняла лицо, их губы оказались рядом, но против ожидания он не стал тут же лезть с поцелуем. Сперва немного наклонился (шаг-шаг, с ноги на ногу, шаг-шаг), коснулся кончиком носа её щеки. Потом поцеловал — осторожно — скулу, повёл губами вниз, к уголку рта. Она согласно повернула голову, чтобы ему было удобнее.

От его дыхания пахло алкоголем, но пока не противно, а даже отчасти приятно. Он умело брал её губы своими, чуть сжимал, поводил языком. Она отвечала, поцелуй становился плотнее, потом она сама скользнула языком ему в рот. Почувствовала, как его рука сползает по её спине ниже, гладит ягодицы, чуть сжимает.

Они целовались, пока не начала стихать музыка. Потом оторвались друг от друга — оба с негромкими неловкими смешками, которые тут же заглушила следующая танцевальная унца-ца. Дима взял Елену за руку и отвёл назад, за столик. Она чувствовала легкое возбуждение, словно делала что-то немного нехорошее, но чертовски увлекательное. У неё уже почти год не было постоянного парня, а на какие-то мелкие шашни ей в последнее время катастрофически не хватало времени. Работа доедала все силы, которые оставались от учёбы — и вот ещё эти дурацкие клубные тусовки, на которых она, по ощущениям, бездарно тратила время.

Пока она устраивалась на диванчике, Дима успел сходить в бар и принёс ещё стакан.

— Хорош, — сказала Елена, чуть повышая голос, чтобы перекрыть очередную музыку, — Иначе я сейчас быстро уберусь в дрова. Что ты будешь делать с пьяной девушкой?

Дима сел, снова довольно улыбаясь, сказал:

— Увезу к себе и буду ублажать до утра всеми возможными способами.

— Ой, батюшки, — Елена вдруг ощутила раздражение и как бы не разочарование, — Для этого напиваться необязательно.

— Серьёзно? — он придвинулся к ней, заглянул в глаза.

— Серьёзно, — Елена тоже придвинулась, так что снова услышала запах его дыхания. — Если хочешь — поехали к тебе, у меня только одно условие.

— Какое?

— Презерватив, — быстро сказала она. Дима склонил голову к плечу, слегка прикусил нижнюю губу, потом снова улыбнулся широко, на все тридцать два зуба:

— Да, детка.

Встал, протянул ей руку, а когда она вложила в его ладонь пальцы — подхватил и легко поднял её с диванчика.

Глава 15.

Когда-то давно, тысячу лет назад, а точнее — в девятом классе, Елена приехала на каникулы в бабушке, в огромный дом на краю районного центра. Ей было тринадцать, а её двоюродному брату — восемнадцать. Она в теории уже довольно много знала про секс, умела доставить себе удовольствие, но с противоположным полом дел ещё не имела. Брат, с которым она не виделась года три, внезапно оказался спортивным, весёлым и доброжелательным к «малявке». Она две недели ездила позади него на мотоцикле на сборища местной шпаны, где её приняли равнодушно-благосклонно и не трогали. Потом однажды они пошли купаться, и Елена увидела брата выходящим из воды в мокрых плавках — там явно что-то бугрилось, даже торчало. Он подошёл, шлёпнул её мокрой рукой по нагретым солнцем лопаткам, но она не завизжала, не убежала к воде, а словно впервые стала рассматривать его тело. Он убрал руку, но в его глазах тоже что-то поменялось.