Красная Армия против войск СС - Борис Соколов

В Чугуеве дивизия «Тотенкопф» отразила все советские атаки и уничтожила 21 танк. Ее отдельные подразделения дошли до Зарожного. В Чугуеве ее сменила 11-я танковая дивизия. Лейбштандарт тем временем вышел на линию Журавлевка — Щербаковка — север Прудянки и Золочев.

Дивизия «Мертвая голова» продолжала наступление на северо-восток к селению Непокрытое и районному центру Старый Салтов. Здесь оборонялся 1-й гвардейский кавалерийский корпус, ослабленный боями на Донце. 19 марта он вынужден был отойти. Мост через Донец был разрушен «Штукасами», когда по нему переправлялись советские конники. Им пришлось отступать по льду, ведя бой с немецкими танками и пехотой.

На 18 марта Гот отдал приказ, согласно которому «4-я танковая армия должна атаковать в направлении Волчанск — Белгород, чтобы уничтожить врага к западу от Донца, во взаимодействии с армейской группой Кемпфа (слева), и воспрепятствовать прибытию других советских сил через Донец.

Танковый корпус СС овладевает переправами через Донец у Белгорода. Имея по одной дивизии по обе стороны реки Харьков, он атакует Белгород по линии Черемошное — Микояновка. Части прикрытия должны быть прорваны концентрированными силами, и следует отбросить врага, который находится к юго-востоку от Белгорода.

Ни в коем случае корпус не должен дать врагу, находящемуся южнее Волчанска, вынудить его изменить направление атаки. Для прикрытия восточного фланга одна дивизия («Тотенкопф») должна быть эшелонирована справа назад через Непокрытое в направлении Бочковки.

Линия Липцы — Дементиевка должна быть пересечена в 4 часа утра. Чтобы контролировать Харьков, в ожидании прибытия предусмотренного для этого батальона, танковый корпус СС оставляет один батальон».

Справа 11-я танковая дивизия должна была наступать на Старый Салтов. Слева дивизия «Великая Германия» из армейской группы Кемпфа готовилась атаковать своим правым флангом вдоль западного берега Лопани в северо-восточном направлении.

18 марта на рассвете усиленный полк «Фюрер» захватил Веселую Лопань и Высокое. Противник отступил на север и северо-восток. Нечаевка и Бочковка были взяты в 13 часов. Полк «Дойчланд» присоединился затем к полку «Фюрер», чтобы вместе с ним продолжать наступление на Белгород.

Наиболее сильная правая колонна лейбштандарта около 5 часов утра начала движение по дороге Харьков — Белгород, встречая лишь слабое сопротивление. Около 11.30 она вышла к юго-западным окраинам Белгорода. В полдень передовая группа бронетехники ворвалась в город. В ходе ожесточенных боев было уничтожено 17 советских танков. Советским отступающим колоннам также были нанесены тяжелые потери.

В 11 часов 30 минут боевая группа Вислицени (3-й батальон полка «Дойчланд») также ворвалась в Белгород с юга и встретила сильное сопротивление. Ей на помощь пришла группа Хармеля. Танки и штурмовые орудия этих двух групп уничтожили 14 советских танков. Белгород был взят за 4 часа. 69-я армия отошла на восточный берег Донца.

В ночь с 18 на 19 марта советская авиация бомбардировала Белгород, уже оставленный Красной Армией.

В боях за Белгород было тяжело ранен командир дивизии «Райх» оберфюрер Герберт Эрнст Фаль. Его сменил командир артиллерийского полка дивизии оберфюрер СС Курт Бразак.

Танковый корпус СС 19 марта занимался зачисткой западного берега Донца. В этот день командир 1-го батальона полка «Дойчланд» штурмбаннфюрер Эрат был назначен военным комендантом Белгорода.

20 марта. Около 6 часов 30 минут утра 3-й батальон полка «Дойчланд» (Вислицени) при поддержке пикирующих бомбардировщиков «Штукас» взял поселок Старый город на восточном берегу Донца, образовав там плацдарм. Дивизия «Райх» достигла Донца на широком фронте.

До 22.марта продолжались бои на фронте лейбштандарта и «Великой Германии». Затем наступило затишье. Сражение за Харьков закончилось. Образовался южный фас Курской дуги.

А как оценивалась ситуация с советской стороны? Маршал Василевский вспоминал: «Вражеское контрнаступление й быстрый отход войск правого крыла Юго-Западного фронта создали серьезную угрозу левому крылу Воронежского фронта, войска которого тоже были крайне ослаблены в наступательных боях, но все еще продолжали продвигаться в западном направлении.

В первых числах марта Верховный Главнокомандующий дал мне указание вернуться на Воронежский фронт. Командование и штаб фронта находились тогда в Белгороде. Посетив войска и штаб 3-й танковой армии, я убедился, сколь серьезна сложившаяся обстановка, и подробно доложил о ней Верховному. Он распорядился передать Воронежскому фронту группу войск П. С. Рыбалко из Юго-Западного фронта. Но этого оказалось недостаточно.

4 марта противник начал второй этап контрнаступления, нанеся мощный танковый удар сосредоточенными силами по Воронежскому фронту из района юго-западнее Харькова. Используя значительное превосходство, особенно в танках и в авиации, враг после кровопролитных боев 7 марта сломил сопротивление героических войск левого крыла Воронежского фронта и вынудил их начать отход к Харькову…

После 7 марта обстановка на левом крыле Воронежского фронта продолжала ухудшаться. В ночь на 10 марта у меня состоялся обстоятельный разговор по телефону с Верховным Главнокомандующим. Мы обсудили, что должна предпринять Ставка, чтобы немедленно и серьезно усилить курско-белгородско-харьковское направление. Решили срочно перебросить сюда две общевойсковые и одну танковую армии. В директиве Ставки, адресованной командующему Центральным фронтом К. К. Рокоссовскому, мне и командующему Воронежским фронтом Ф. И. Голикову, говорилось:

«Выход южной группы противника севернее Харькова в район Казачья Лопань создает тяжелое положение для Воронежского фронта и несет угрозу разрушения тылов всего Центрального фронта. Противник имеет намерения выйти в сторону Белгорода, прорваться к Курску и соединиться с орловской группой немецких войск для выхода в тыл Центральному фронту. Ставка решила выдвинуть танковую армию Катукова навстречу подымающемуся на север противнику с задачей совместно с 21-й армией разгромить южную группу противника и ликвидировать создавшуюся угрозу для Центрального и Воронежского фронтов. Ставка приказывает: 1. Немедля выдвинуть 21-ю армию в сторону Курска с тем, чтобы не позднее 13 марта армия выдвинулась южнее Курска, перехватила магистральное шоссе и начала ускоренное движение в сторону Обояни. 2. Оказать всяческое содействие танковой армии Катукова в деле выгрузки и быстрейшего продвижения вперед бок о бокс 21-й армией. Ставка доводит до вашего сведения, что как 21-я армия, так и танковая армия Катукова передаются с 13 марта сего года в подчинение командующему Воронежским фронтом».

Находившемуся в то время в Курске в качестве представителя Ставки заместителю начальника Генерального штаба А. И. Антонову было приказано принять все меры для быстрейшего выдвижения на реку Псёл 21-й армии генерал-лейтенанта И. М. Чистякова. Армия должна была прочно держать этот рубеж, прикрыть Курск с юга и обеспечить развертывание прибывавшей сюда из резерва Ставки 1-й танковой армии. Ставкой дано также указание срочно перебросить в распоряжение командования Воронежского фронта 64-ю армию генерал-лейтенанта М. С. Шумилова, находившуюся в ее резерве в районе Сталинграда. Войска Воронежского фронта продолжали упорно отстаивать подступы к Харькову, но сами своими сравнительно слабыми силами не смогли сдержать танковый напор фашистов и вынуждены были 15 марта оставить город. Под Белгородом основной удар врага пришелся по крайне ослабленной 69-й армии генерал-лейтенанта М. И. Казакова. С юга наступал танковый корпус СС, с запада — армейский корпус. Фашисты непрерывно бомбили Белгород. 18 марта враг, прорвавшись с юга, овладел городом. Командование Воронежского фронта и я покинули его ранним утром и переехали в район Обояни.

Хотелось бы заметить, что даже при всей неожиданности вражеского контрнаступления наш отход не носил на себе следов растерянности и сумятицы. Ни порядок, ни руководство войсками не нарушались, хотя все тяжело расставались со столь дорогими нашему сердцу городами и районами».

Советская разведка прозевала сосредоточение немецких танковых группировок, а командование Воронежского и Юго-Западного фронтов не сумело вовремя осознать масштаб вражеской угрозы. Передача 21-й и 1-й танковой, а потом и 64-й армии Воронежскому фронту явно запоздала. Они уже не могли вступить в бой до начала весенней распутицы и как-нибудь повлиять на обстановку в районе Харькова и Белгорода. Другое дело, если бы сразу после ликвидации Сталинградской группировки немцев 21-я армия была бы передана не Центральному фронту, а Воронежскому или Юго-Западному, если бы туда же была переброшена 64-я армия, оставленная в качестве резерва Ставки в районе Сталинграда, если бы 1-я танковая армия к 17 февраля закончила формирование не в тылу Северо-Западного фронта, в составе которого она должна была наступать на Псков, а в тылу Воронежского или Юго-Западного фронтов, ход событий на юге мог бы быть совсем иным. Тогда бы контрудар Манштейна получил бы мощный противовес в виде трех армий, которые бы, в свою очередь, могли бы нанести мощный контрудар по группе армий «Юг», что наверняка привело бы к удержанию советскими войсками Харькова, а при благоприятном развитии событий — и к захвату ими плацдармов на Днепре. Ведь немецкие танковые дивизии перед контрнаступлением были ослаблены в предшествовавших оборонительных боях, понесли значительные потери, особенно в бронетехнике, и вряд ли смогли бы справиться со свежей советской танковой армией. Обидно, что силы для противодействия замыслам Манштейна у советского командования были, но использовать их советское командование не сумело. Ставка, переоценив степень разгрома южного крыла германского Восточного фронта, решила перебросить часть сил с юга для проведения наступательных операций на центральном и северозападном участках фронта. Командование же Воронежского и Юго-Западного фронтов слишком поздно осознало масштаб вражеского контрудара и не смогло создать достаточно сильные группировки войск для противодействия ему, в том числе путем проведения встречных контрударов. Последнее было бы наиболее эффективным средством в условиях, когда только что занятые советскими войсками в ходе наступления позиции были слабо приспособлены для обороны. Однако обороняющиеся советские войска вынуждены были ограничиваться лишь местными контратаками, которые не могли переломить ситуацию. И Голиков, и Ватутин, впрочем, как и руководители Ставки Верховного Главнокомандования — Сталин, Жуков и Василевский, далеко уступали Манштейну в военном искусстве.