Академия для строптивой - Анна Одувалова

— Ага, — подтвердила я. — А вот я — талантливая и решительная… И это пугает.

— Переставай пугаться и желай, чтоб Труселя исчезли! — скомандовала валькирия. — Мы верим в тебя! С Пироженком же все получилось. Выйдет и сейчас. А если будешь откладывать, гудеть и ныть, что не сможешь и не уверена, как это обычно делает Сильвена, нас застукают, отругают, а мы даже не попробуем сделать то, для чего вламывались в лабораторию.

— Эх! — вздохнула я, признавая правоту Лиры, и закрыла глаза. Я понимала, что действительно не стоит затягивать надолго — уж либо делать, либо нет.

Сначала сосредоточиться не получалось никак. Во-первых, я стояла, а удобнее мне было сидеть. Во-вторых, девчонки за спиной перешептывались и хихикали, что очень сильно раздражало. Словом, мысль сформулировать не получалось никак. Но постепенно, пытаясь отрешиться от мира и посторонних звуков, я все же смогла войти в подобие транса и даже потихоньку начала тянуть энергию из источника, аккумулируя ее внутри себя.

Сначала стихли голоса вокруг. Потом весь мир сжался, образовав вокруг меня кокон, и я начала погружаться в состояние, напоминающее дремоту, когда в голове не остается мыслей, только образы, которые позже трансформируются в сны. В этом состоянии еще получается отличить реальность от грез, но уже с трудом.

Как я понимала, именно сейчас мне нужно было начинать мечтать об избавлении от Труселей, я и мечтала, представляла, как они исчезают, растворяются в воздухе и появляются совсем в другом месте. Умом понимала, что нужно желать папочкиному подарку просто исчезнуть, но, как и в состоянии, близком ко сну, контролировать собственные грезы получалось плохо, и скоро веселенькие Труселя в клубничку заполнили все пространство моего маленького вымышленного мирка. Истеричный вопль Риз: «Кассандра, не смей! Прекрати, ты слышишь!» — не сразу смог пробиться сквозь плотную оболочку окутавшей меня силы.

Девчонкам пришлось объединить усилия, чтобы вырвать меня из транса.

— Кассандра! — обличительно сказала валькирия. — Мы просили пытаться избавиться от Труселей, а не создавать новые! Вот что ты натворила, а?

Все еще находясь где-то на грани реальности, я медленно открыла глаза и обомлела. Они были везде. Трусы в веселую клубничку с оборочками висели на люстрах, на гардинах, валялись на полу и преподавательской кафедре и даже были надеты на уже подвергавшийся моему магическому воздействию скелет, который по приказу папы вернули на законное место.

Сильвена торопливо задирала юбку, но, судя по облегченному вздоху, подружек я клубничным чудом все же не одарила.

— Вот же! — всплеснула руками Риз. — Что делать-то теперь?! Их тут десятки! Мы можем нарядить теперь не одно село! Единственная радость — похоже, они все-таки самые обычные, а не магические. Ты сильна, но не настолько. К счастью.

— Я не виноватая… — Оправдание вышло так себе, но другого придумать не получилось, и я ругнулась: — Вот же шушель!

Он не заставил себя ждать и появился прямо в центре комнаты, восторженно озираясь и потирая короткие передние лапки. Девчонки с визгом отпрыгнули в стороны, я с ненавистью посмотрела на лохматую вертлявую тварь, прикидывая, чем от нее отбиваться, если не сработает амулет Демиона, но зверюшка в этот раз не обращала на меня ни малейшего внимания. Она, очутившись на целом клубничном поле, повизгивая от удовольствия, кинулась к первым попавшимся веселеньким труселям, схватила их и прижала к сердцу, как самую дорогую вещь. На морде твари на миг появилось выражение неземного блаженства, которое, впрочем, очень быстро сменилось брезгливой обиженной гримасой.

Шушель замер на месте, еще раз посмотрел на труселя и с возмущенным писком отбросил их в сторону, угодив в выругавшуюся Лиру. После этого тварь завертелась на месте, словно выбирая новый объект для охоты, и метнулась к следующим клубничным трусам. Потом еще к одним, и еще, и еще. Пятые по счету шушель с истеричным обиженным визгом вышвырнул в приоткрытую форточку.

Тут не выдержала и Риз и с воплем кинулась на испуганно шарахнувшегося шушеля.

— Что же ты делаешь, тварь окаянная! Мы здесь-то не знаем, как их убрать, а ты на улице ими вздумал разбрасываться. А ну-ка иди сюда!

Шушель заверещал, уворачиваясь от цепкой хватки Риз, скакнул на шторы, цепляясь когтями и обдирая, потом сгреб трусы с подоконников в охапку и с диким завыванием кинулся по полотку к люстре.

Я не могла вымолвить ни слова, в лаборатории творился бедлам, и как остановить безобразие, было не ясно.

— Риз, отстань от него! — завопила Сильвена, уворачиваясь, от очередных забракованных шушелем трусов. — Он, похоже, считает тебя конкуренткой!

Но нашу подругу уже ничто не могло остановить. Риз пыталась поймать орущего шушеля. Он, в свою очередь, не выпуская труселей, повис на люстре и начал перебирать клубничные тряпки, возмущенно шипя и раскидывая непонравившиеся экземпляры по сторонам. Потом, как следует раскачавшись, прыгнул на преподавательскую кафедру, разворошил все бумаги. Мерзко повизгивая, покидался в нас склянками. Мстительно гогоча, запустил в Риз черепом, чем довел ее до бешенства, и гонка возобновилась. По второму кругу.

Шушель схватил еще пару клубничных экземпляров и, по моему ощущению, исключительно назло Риз выкинул Их в форточку. Травница вооружилась шваброй и принялась гонять тварь по кабинету. Лира, понимая, что остановить подругу не получится, кинулась ей на помощь, и тогда в кабинете начали летать парты, цветочные горшки, которыми шушель кидался в девчонок, и разнокалиберные ситцевые трусы в клубничку.

На скрипнувшую дверь в этом гвалте никто даже не обратил внимания. Первым опомнился шушель и, заверещав так, что у меня даже уши заложило, исчез, прихватив с собой охапку веселеньких, мною созданных труселей. Потом заголосила Риз, и только после этого я обернулась и увидела Демиона. Точнее, не совсем Демиона, а нижнюю его часть, облаченную в высокие кожаные сапоги и серые плотные штаны.

Я-то была морально готова, поэтому только затянула вечное:

— Ы-ы-ы…

А вот девчонки, роняя уцелевшую мебель, сиганули наутек. Меня попыталась утащить за собой верная Сильвена, но ее запястье перехватила невидимая рука, и пифия, побледнев, едва не отключилась.

Громогласное: «Все, кроме Кассандры, брысь отсюда!» — послужило неоспоримым приказом, и предательницы с воплем:

— Кассандрочка, мы тебя очень любим! — помчались в сторону коридора, а я осталась наедине с очень злыми ногами Демиона.

Его половина выглядела ужасно, особенно на фоне разгромленного кабинета.