Ты не поедешь на отбор! (СИ) - Спасибко Яна Анатольевна

Андер принюхался. Действительно, ветер доносил до него до боли знакомый запах.

Примятая рожь, по которой явно кто-то бежал, уде успела подняться, но дорожка все еще угадывалась. А стоило пройти по ней, Андер заметил и целый вытоптанный круг.

— Здесь боролись. — Тихо сказал он, и обернувшись, увидел бледное в предрассветной темноте лицо Ильи. — И здесь самый сильный запах. Она была здесь не далее как вчера. А на дороге он почти пропадает. Куда она ведет?

— Маркус… — Илья сжал кулаки.

Когда забрезжил рассвет, я услышала, как кто-то поднимается по ступенькам. Попытки вставить ключ в восточную скважину увенчались успехом раза с четвертого. Ключ сделал примерно пол оборота и заклинил намертво.

Я не решилась бы повторить те слова, которые говорила Дива Амаль, но ей позавидовал бы и портовый грузчик.

Страшно ли мне было? До икоты.

Я забилась в самый дальний угол. Не то, чтобы боялась, что она достанет меня из-за двери, но жизненно необходимо было чувствовать за спиной опору. Пусть и такую бесстрастную, как стена.

— Маркус! Немедленно иди сюда! Маркус! — Судя по звукам, она вцепилась в ключь, и пыталась выдернуть его, перевшись ногой в стену.

Но дверь держала хорошо.

А вот кольцо ключа, судя по всему, не очень.

Раздался тихий щелчок, и я услышала, как она кубарем покатилась вниз по ступенькам, и продолжила ругаться уже оттуда.

Очень скоро к ее ругани добавился еще и голос Маркуса.

Быстро выяснив у матери обстоятельства ее падения, он взбежал по ступенькам, и попытался отпереть замок.

Но ключ без обломившегося ушка, которое, судя по всему, осталось в руках дивы Амаль, провернуть стало совсем невозможно.

— Рано или поздно я открою это дверь, Анна… — Пропыхтел он из-за двери. — И тогда ты сильно пожалеешь!

Я сидела, пытаясь не издавать ни звука, тело мое окаменело от страха.

Замок не поддавался.

Выбить дверь с разгона тоже не получилось. Она дрожала, щедро посыпая пол известкой из косяка, но держалась.

— Так значит? — Голос Маркуса стал вдруг тихим и вкрадчивым, и это заставило меня испугаться еще больше. — Когда я открою эту дверь, лучше бы тебе быть уже в платье, готовой к бракосочетанию. Иначе ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю.

Он совершенно спокойно спустился с лестницы, перекинулся парой слов с матерью, и пропал.

Но не надолго. Очень скоро я услышала его шаги.

— Ты думала, что на тебя не найдется управы? Считаешь себя самой умной?

Послышался громкий стук, и я с ужасом увидела, как в щели под дверью оказался загнутый конец лома.

Маркус подергал его, и убедившись, что лом сел намертво, навалился на рукоятку всем своим весом.

Дверь дрогнула, снимаясь с петель.

Я еще сильнее забилась в угол, словно хотела слиться со стеной.

Дверь с грохотом упала на пол, подняв облака пыли и известки.

В комнату ворвался Маркус. Глаза его были совсем бешенные.

Он схватил меня за волосы, и выволок из моего укрытия, а мощный удар под дых выбил воздух из моих легких.

Удары сыпались один за другим, пока я не услышала голос дивы Амали:

— Стой! Прекрати! Не порть ей лицо! — Она оттащила сына от меня. — А ты пожалеешь что не свет родилась, когда мы вернемся! Я специально для тебя замочу розги в соленой воде!

Маркус, сжимая кулаки вышел, а дива Амаль грубо взяла меня за руку с пола.

— Поднимайся, никчемная девка! Ну же! Мы спешим! Или мне позвать Маркуса, чтобы он надел на тебя платье?!

Мне пришлось подчиниться.

Я позволила на себя напялить пожелтевшее платье, расползающееся в пальцах, а лицо прикрыть такой же пожелтевшей фатой, с которой сыпалась пыль.

Дива Амаль волоком вытащила меня из комнаты, при этом задев браслет Андера. Кожа под ним горела огнем.

За порогом ждал заложенный экипаж. Такой же жалкий и старый как платье.

Меня посадили между Маркусом и его маменькой, так, чтобы я не могла повторить свой побег. Да я даже пошевелиться не могла.

— Если ты не будешь вести себя хорошо на церемонии… — Жарко зашептал мне на ухо жених. — То я завяжу тебе рот.

— Нас не обвенчают без моего согласия.

— Ошибаешься, дорогая. — Амаль улыбнулась. — Священник уже свято уверен, что ты в положении. К тому же не большой, не обязывающий ни к чему подарок…

Выглядела эта парочка донельзя самодовольной.

Храм Светлейшего не был украшен по всем правилам свадебной церемонии, но это никому и не требовалось.

Я пыталась упираться, но Маркус с легкостью подхватил меня на руки, и внес через порог святилища. Выглядело это наверное, мило.

Вот он подошел к алтарю, и поставил меня на выложенный белым мрамором пол. Поставил бережно, как фарфоровую статуэтку. Нежно поправил фату на моем лице. Ни дать ни взять, влюбленный новобрачный.

— Мы собрались тут… — Начал жрец, тем временем за нашей спиной действительно собралось все семейство. — Чтобы связать священными узами брака этого мужчину и эту женщину перед ликом Светлейшего. Молодые, возьмитесь за руки.

Маркус так сжал мою ладонь, что, кажется, кости затрещали.

— В здравии и в болезни, в горе и радости, будешь ли ты, лэрд Маркус Лотсгорд, любить эту женщину? Станет ли она на всегда дивой очей твоих и твоей путеводной звездой?

— Да.

— В богатстве и нищете, в тепле и холоде, будешь ли ты, дива Анна Милануа любить этого мужчину? Станет ли он навсегда твоим покровителем и отцом детей твоих?

Маркус еще сильнее сжал мою ладонь. Из глаз брызнули слезы. Но я продолжала хранить молчание.

— Бедная девочка перенервничала. — Как-то даже умиленно произнесла Амаль. — На нее столько навалилось в последние недели. Дар речи потеряла.

— Будем считать, что молчание знак согласия…

Двери святилища распахнулись, с грохотом ударив о стены, и в храм въехал прямо на нашем старом мерине мой отец. За его спиной показался Андер, тоже верхом.

— Как смеете вы попрать храм Светлейшего копытами…

— Молчи, продажный! — Мой отец спрыгнул с лошади, в два прыжка оказался у священника и замахнулся на него. Глаза у папеньки были такие, что даже я бы не осмелилась к нему сейчас подойти.

— Дева Анна не может выйти замуж за этого человека. — Спокойно сказал Андер, тоже спешиваясь, и подходя к нам. — Она уже замужем.

Он нежно взял меня за руку, и, расстегнув браслет, показал священнику мое запястье. На покрасневшей коже виднелась небольшая витиеватая татуировка.

— Зачем вы притащили в храм Светлейшего отродье тьмы? — Возмущенно выдохнул жрец, обращаясь к Маркусу. — Эта метка тьмы…

— Мы вам заплатили! — Взвизгнула Амаль. — Будьте же добры!

— Нет! — Жрец с хлопком захлопнул Светлую книгу. — Я верну вам ваш подарок, но на преступление не пойду! — И уже обращаясь к Андеру: — Не могли бы вы забрать свою… благоверную и удалиться из обители света? Я очень прощу вас не устраивать тут своих разборок.

— С радостью. Маркус. Отпусти руку моей жены.

— Нет. — Маркус дернул меня на себя. — Она моя!

— Тогда давай выйдем и решим все как мужчина с мужчиной…

Андер не успел договорить. Маркус действительно опустил мою ладонь. Но только лишь с тем, чтобы достать кинжал, и кинуться на оборотня.

Андер сделал несколько прыжков назад, укорачиваясь от лезвия и уводя от меня Маркуса.

Первой очнулась Амаль. Она кинулась ко мне, но ей дорогу преградил мой отец.

— Не смей подходить к моей дочери, падаль. — Процедил он. — Ты и так слишком много горя принесла моей семье.

— Вы — всего лишь крестьяне! Должны были радоваться!… Держите его! — Амаль указала рукой куда-то нам за спину, где только что стоял священник. — Он же сейчас позовет стражу!

— Пусть. — Отец резко развернулся на каблуках, и попытался вывести меня из храма, мимо вцепившихся как два кота Андера и Маркуса.

Но не успел. Амаль коршуном налетела на него, вонзая в спину тонкий поясной кинжал. Отец захрипел, и упал на колени.

Она попыталась схватить меня за руку, и вытащить из храма. Но за ее спиной уже не маячила фигура Маркуса. Мне же страх и гнев придали сил.