Путь мистика - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Но если ты решишь ехать, оставайся санньясином, чтобы не нужно было быть лицемером. Он может вспылить. Прими это радостно. Сиди в молчании, скажи своему отцу:

– Скажи все, что всегда хотел сказать. Злись или, если хочешь дать мне пощечину, дай – но только не причини себе вреда, ты слишком стар. Я могу сам дать себе пощечину за тебя.

Сделай это шуткой; заставь его смеяться.

Будь с ним, но не очень серьезно, не так, словно он вот-вот умрет, и ты из-за этого приехал. Скажи ему:

– Мой мастер говорит, что ты уже десять лет как опоздал – ты упустил время, а когда человек пропускает свою очередь, она не останавливается ради него. Очередь движется вперед.

Теперь, если кто-то другой задержится, и в очереди появится промежуток, может быть, у твоего отца появится какой-то шанс; иначе умереть никак невозможно. Поэтому не будь грустным и не делай грустным его.

Сначала он будет злиться. Сначала он скажет тебе, что ты все сделал неправильно. Согласись со всем, но скажи ему:

– Я просто твой сын, и я не могу быть лицемером, потому что я знаю, что это заденет твою гордость – что твой сын лицемерит. Поэтому я пришел таким, как я есть. И я готов принять твой гнев или любое наказание, которое ты считаешь для меня уместным.

Учение моего мастера в том, что когда человек умирает, нужно позволить ему покончить со всеми его желаниями, поэтому, если это твое желание, ударь меня. Не умирай с такими глупыми желаниями, потому что они снова приведут тебя в глупую жизнь; у тебя снова будет такой же сын, как я, – может быть, снова я, – который станет санньясином.

Все кончится за полчаса; дольше это продолжаться не может.

Тогда помоги ему медитировать. Скажи ему:

– Это не имеет ничего общего с санньясой. Ты можешь медитировать. Особенно это хорошо, потому что ты стар и упустил свой шанс умереть, на десять лет опоздал. Это поможет тебе стать молчаливым, стать мирным. И если придет смерть, в тебе не будет никакого страха ее.

Помоги ему делать випассану – простейшую вещь. Скажи:

– Просто лежи и наблюдай за дыханием.

Тебе нужно решить. Самое лучшее – не ехать, потому что я не думаю, что он догонит свой поезд так скоро. Но если ты боишься, что он догонит поезд, езжай. Но будь санньясином. И не нужно бояться. Просто скажи:

– Я тот же человек, только немного лучший. Твой сын не сбился с дороги.

Скажи ему, что ты делал, и спроси, что в этом плохого.

И сделай снова возможной близость. Сядь рядом с ним и помоги ему медитировать. Нет никакой проблемы, если ты едешь радостно, и он видит, что ты счастлив, что путь, который ты выбрал, сделал тебя радостным, более независимым, дал тебе определенную цельность – что он не поработил тебя, что он сделал тебя более свободным, чем ты когда-либо был.

Он будет счастлив. Он старый француз, а французы всегда любили свободу. Все, что ты делаешь, французы делали веками, в этом нет никакой проблемы. Ни один француз в действительности не христианин; у них нет для этого времени. Сначала нужно разобраться со всеми подружками. К тому времени, когда тебе восемьдесят, пора идти домой, не в церковь.

Поэтому расскажи ему хорошую новость. И скажи ему:

– Возвращайся поскорее и снова стань французом; это хорошее место. И я последую за тобой, так что нет никаких проблем. Христианство или санньяса, в своей основе я француз. Я на самом деле приехал не ради тебя, а ради своей подружки.

Просто скажи правду!

Любимый Ошо,

Однажды я наблюдал гипнотизера, который под гипнозом вводил людей в воспоминания прошлых жизней. Это было весьма убедительно, потому что гипнотизируемые описывали подробности, окружающее, ситуации и так далее. Почти в каждом случае эти люди втягивались в травматический опыт, который обычно достигал кульминации в их смерти. Кажется, правильно используемый, этот метод мог бы быть ценной техникой. В этом случае, однако, я почувствовал, что гипнотизер был довольно нечувствителен к людям после их опыта. По некотором размышлении я должен также добавить, что это случилось в Калифорнии. Пожалуйста, прокомментируй.

Хорошо, что ты добавил, что это случилось в Калифорнии. В Калифорнии возможно все. И то, что тебе показалось странным, не поразило бы тебя так, если бы ты знал, что техник может использовать что угодно, в особенности гипнотизм.

Этот человек знал только технику; он понятия не имел, что происходило с этими людьми. Он понятия не имел, что должен быть чувствительным к этим доверяющим людям, которые входят в опыт смерти, прошлой жизни. Он был только техником. Он был более заинтересован в том, чтобы использовать гипнотизм как профессию. Может быть, он продал билеты, и его интересовало только, сколько он заработал. Это люди, из-за которых гипнотизм осуждается во всем мире.

Прежде чем Индия разделилась… Для меня в разделении Индии и Пакистана величайшей потерей было то, что многие прекрасные вещи исчезли с индийских улиц. Раньше где угодно на улице в Индии можно было найти магов и гипнотизеров, которые совершали такие чудеса, что невозможно поверить, – но все они были мусульманами.

И это было как бы семейной тайной, и они не выдавали ее больше никому. Они не очень много зарабатывали: если за одно представление из тех мелких монет, что кидала толпа, набиралось пять рупий, этого было достаточно. Но они делали что-то невероятное. Но они сами понятия не имели, что они делали; они просто знали технику. Они владели техниками и использовали эти техники – которые могут сделать человека воспламененным, освобожденным – для привлечения толпы на улице.

Это было большой потерей, потому что когда Индия разделилась, эти мусульмане перебрались в Пакистан. Не знаю, продолжают ли они по-прежнему делать все эти вещи. Пакистан – маленькая страна, и столько магов со всей Индии… гипнотизеров и всевозможных трюкачей, канатоходцев. Если все они собрались в Пакистане… Пакистан – небольшое место; он не может позволить себе столько представлений. Никто не будет обращать на них внимания. Скорее всего, они выбрали другую профессию.

В Индии это было возможно, потому что это большая страна, и можно до бесконечности перебираться из одного города в другой. Но вопрос в том… Моим опытом тоже снова и снова было, что все они, без единого исключения, были нечувствительными людьми. Их совершенно не заботило, происходит ли в человеке какой-нибудь духовный рост. Их интересовали только деньги.

Таким же образом, человек, которого ты видел в Калифорнии, был просто техником, который знает простой метод гипноза и может этим зарабатывать деньги. Его не волнуют, не интересуют все эти люди и их прошлые жизни; его интересуют только деньги. И, кроме того, он дает одно и то же представление пять раз в день – на этом углу, на том углу, в этом театре, в той аудитории.

Точно так же врачи становятся нечувствительными в больницах. Целыми днями они видят боль, страдание, переломы, операции – все это становится техникой; если они будут слишком чувствительными, они умрут.

В Индии не найдется ни одного джайнского врача. Я искал по всей стране. Куда бы я ни приехал, я спрашивал:

– Есть ли в этом месте хоть один врач, который был бы джайном?

Я не встречал ни одного. И причина в том, что джайн не может заниматься хирургией, потому что в нем воспитывают такую чувствительность к насилию. Он не может убить и муравья; как он может резать человеческое тело? И прежде чем резать человеческое тело, он должен резать лягушек, и так далее. Это невозможно.

Я знал одного молодого человека, который настоял на том, чтобы поступить в медицинский колледж, но когда ему пришлось резать лягушку, он не смог этого сделать. Он упал в судороге, потерял сознание, и ему пришлось покинуть колледж. Ему сказали: «Займись чем-то другим; это не для тебя. Если ты не можешь разрезать лягушку, живую лягушку, как тебе удастся делать хирургические операции?»

Я знаю этого человека. Он сам рассказал мне историю о том, как его выгнали из медицинского колледжа. Он осмелился пойти против своих родителей и друзей, которые говорили:

– Ни один джайн не может заниматься такой работой.

Но он хотел принять вызов.

Он сказал:

– Что в этом особенного? – просто резать лягушек… Посмотрим, может быть, я привыкну к этому.

Но тебе приходится резать живую лягушку; и если тебя воспитали в огромном преклонении перед жизнью, ты просто замираешь, руки тебя не слушаются.

Врачи становятся очень нечувствительными, и их нельзя винить, им тоже нужно жить. Они становятся как роботы. Они могут разрезать тебе руку и ничего не почувствовать, они могут вынуть тебе глаза и ничего не почувствовать, потому что если они каждый день будут переживать за каждого пациента, то вскоре умрут от сердечного приступа. Им невозможно оставаться чувствительными.

То же самое происходит с людьми, которые используют гипнотизм, месмеризм и тому подобное. Эти вещи очень таинственны, и это вызывает в людях интерес, а все их усилия направлены на то, чтобы вызвать интерес. Они будут продолжать говорить вздор, чтобы заинтересовать тебя, но использовать людей, переживающих травмы, это постыдно; этого нельзя делать.