Ветер Приключений (СИ) - Ascaton

Припасенного на Коньке такелажа хватило на сорок метров спуска. Пробоина на такой глубине казалась лишь маленьким белым блюдцем, а весь свет давали чары. Нужно было думать, что делать дальше.

– Прыгаем? – спросила Касур, в этот раз не оставившая свое оружие позади. Благо в городе нашлись подходящие крепления, позволяющие удерживать этого исполина на спине. Было, кстати, удивительно узнать, что оказывается есть целые школы, обучающие обращению с такими несуразными по размерам орудиями убийства.

– Не торопись, сначала проверим, есть ли вообще смысл на что-то рассчитывать.

Повинуясь моей воле, комок белого света поплыл вниз. Падать было где-то метров пятнадцать, что было сущими пустяками для воинствующей коротышки и приличной высотой для меня. Если не применять магию, конечно.

– Сейчас я применю на нас чары «легкого пера». И будь аккуратна, кажется, внизу образовался целый пруд. Мало ли что туда нападало за эти годы. Готова? Хорошо. «Падение легкое пера!».

Тело резко стало в разы легче, вселяя уверенность и даруя свободу движения. Я уже приготовился прыгать и замешкался лишь на пару секу, но Касур меня опередила. Она раскачалась и с легкой душой отпустила пеньковый трос, отдавшись свободному падению. Продлилось оно правда недолго. Долетев до дальнего края штольни она оттолкнулась от него ногами и отскочила в другую сторону. Так буквально за несколько секунд полурослица добралась до низа. Послышался всплеск и чавкающий звук приземления в нечто вязкое.

– Все в порядке! Пара железяк вроде есть, включая выбитый мной кусок решетки, но не больше. – прокричала она снизу. Голос девушки эхом разошелся по каменной трубе, – я и вижу несколько выходов отсюда.

Получив предупреждение, я наконец разжал пальцы, сжимавшие трос, и спланировал вниз без акробатических трюков. Приземление вышло… Мягким. Ноги сходу вошли в зеленовато-коричневую болотную жижу. Годами капли воды стекали сюда во время дождей, штормов и приливов, постепенно превращаясь в смердящее болото. Оглядевшись вокруг, и вправду получилось разглядеть три прохода, ведущих в разные направления. Если вспомнить положение островка, то сразу становится понятно, что как минимум один из них уводит прочь от острова, дальше под морское дно, туда, где находится затопленная часть материка. А вот два других, стоящие в притык друг к другу явно вели в сторону Ауразиона. Я достал из сумки наши путеводные чары, и те, помигав несколько секунд, поймали положение сестры и встали на след.

С трудом переставляя ноги внутри схватившегося до состояния клея месива, мы выбрались на пандус одного из двух «островных» тоннелей и шагнули в неизвестность. Медленно, но верно мы двигались вглубь странного комплекса. Не получалось пока сказать, какой целью служили эти строения, но масштаб поражал воображение. Чем глубже мы уходили, тем больше нам встречалось на пути развилок и поворотов. Несколько раз наш дуэт пересекал широкие тоннели с несколькими железнодорожными колеями. Что очень бросалось в глаза это общая… незаконченность объекта, на котором мы находились. Давно мертвые зодчие как будто закончили основной массив строительных работ, но даже не успели приступить к отделке. Ниши под управляющие модули, выемки в земле под магические круги, так и ничем и не заполненные. Выводы труб, проводов и манаводов…

Путь проходил в тишине, нарушаемой лишь нашими шагами и периодическими вспышками искр от оставляемых на камне обделки пометок. Пока из темноты на нас не напало нечто.

*****

Две тысячи сто восьмой спал как всегда чутко. Лучше было бы, конечно, спать как можно меньше, ведь в противном случае можно было стать чьим-то обедом, но, когда сознание гасло, он мог видеть странные картинки из жизни хумана, носившего красивые доспехи и острый меч, которым позавидовали бы и дрессировщики. Именно из-за них восьмой так любил поспать. Другая жизнь, совершенно другого существа манила и его и почему-то отдавала ноющей болью в сердце. Попытки думать об этом оборачивались лишь нестерпимой болью. Слишком уж сложными были эти образы для куцего сознания мясного голема. Но даже этих крупиц, скрываемых им, хватило для того, чтобы быть умнее большинства других ему подобных и в один момент перебить дрессировщиков и сбежать.

Вот и сейчас забравшись в давно найденную нишу, он свернулся клубочком, чтобы хоть на несколько минут подглядеть за далекой сказкой. Однако долго сон не продлился. Дрему нарушили звуки незнакомых шагов. Никто из обитателей темноты, известных Две тысячи сто восьмому, так не передвигался. Учитывая, что по коридору расходились шаги двух пар ног, можно было подумать, что это туннельный охотник или другая похожая тварь, но шаги различались по весу, значит шли двое. Вряд ли это были дрессировщики, те ходили легко и почти неслышно, к тому же они никогда не заходили в эту часть темноты. Для беглых рабов дрессировщиков шаги были слишком четкими и уверенными. А значит… это могли быть только гости из не темноты. Выскользнув из своего убежища, боевая химера, когда-то бывшая человеком, подхватила отобранный у убитых им дрессировщиков клинок и после недолгих раздумий решила проверить на прочность незваных гостей. Еды в темноте всегда не хватало, а парочка не знающих ее ужасов чужаков вполне могла спасти его от голодной смерти.

Когда он выполз из скрытой под потолком трещины, то сразу поморщился от ударившего в глаза яркого света. Чужаки шли по одной из троп разгоняя темноту на десяток метров в обе стороны от себя. Но Сто восьмой не продержался бы так долго, если бы его пугал свет или не умей он рисковать. Химера кралась в тенях на самой границе между светом и тьмой. Стелясь по земле, она ждала момента для атаки, и он ей предоставился!

Странная парочка, постояв на очередной развилке, свернула в сторону базы дрессировщиков, тем самым выбрав узкий и полный острых сколов коридор вместо широкого, почти десять метров в диаметре, тоннеля со стальными нитями, тянущимися по полу. Дождавшись, когда дичь зайдет поглубже в коридор, он напал. Двигаясь также быстро, как когда он рвал глотки дрессировщиков, Сто восьмой рванул к сладкой белой шее низкорослой девушки. А за секунду до удара его инстинкты взвыли об опасности, и химероид дернулся в сторону, уходя от просвистевшего у самой морды молота.

События тут же пришли в движение. И девушка, и ее спутник развернулись к нему. С рук парня полетели молнии, воздушные иглы и лезвия. Чародей не мешкал и твердой рукой бил на поражение, прикрываемый вооруженной молотом воительницей. Но разрываемая плоть уже не могла остановить его. Управляющие контуры чар, вшитых глубоко в его мозг среагировали на внешний вид чужаков и полностью перехватили контроль, оставив ему лишь слепую ярость и желание разорвать врага. Никакой экономии, никакого тонкого охотничьего расчета. Он вышел за пределы собственных возможностей, атакуя врагов, но разум, подкрепленный силой, всегда одержит верх над, пусть и превосходящей, но бездумной мощью.

Он на полном ходу влетел в поставленную человеческим чародеем ловушку. Едва заметные нити маны вспыхнули от влитой в них энергии. Часть из них он порвал, но не все, за что и поплатился собственными ногами. Вместо удара в прыжке он окровавленной тушей упал на землю. Инстинкты и воля чужой магии заставляли его продолжить нападение даже в таком состоянии. Правда, сделать он ничего не успел. Перевернувшись на спину, он увидел опускающийся на него молот, приближение которого почему-то несло ему… Облегчение? Животный страх смерти, взметнувшийся вверх в душе, оказался столь велик, что даже порвал уздечки на его разуме.

Две тысячи сто восьмой умер даже прежде, чем молот полурослицы размозжил его грудь. Удар юной воительницы с улыбкой на лице встречал Титус Лициниус Поллио, капитан королевской гвардии.

*****

– И что это, побери его мертвые боги, было?! – не сдержал я выкрика, когда напавшая на нас из темноты тварь сдохла, а у меня за спиной звякнули доспехи и раздался чей-то шелестящий голос сказавший: «Спасибо», – и сколько еще живет под нашими ногами?