Новая Инквизиция VI (СИ) - Злобин Михаил

— Вы меня понимаете, сэр? — издевательски вежливо взывал к узнику то один, то другой пыточных дел мастер. — Вы знаете английский? Может, вам нужен переводчик? На каком языке вы говорите? Hablas español? Ви панимать рюсски? Parles-tu français? Sprechen Sie Deutsch? Хм… может тогда: Nǐ shuō?

Окровавленный мужчина поднял тяжелый взгляд на истязателя. Его губы слабо шевельнулись, но ответа никто не расслышал.

— Что-что? — торжествующе склонился иностранец над пленником, полагая, что тот окончательно сломлен. — Говорите громче, пожалуйста! Что вы сказали?

— I said: «Fuck you!» — улыбнулся наполовину лишенным зубов ртом инквизитор, а затем смачно плюнул в прикрытое пластиковым визором лицо агента.

— Ясно… — невозмутимо утер кровь с маски американец. — Продолжаем!

Пытки длились так долго, что в какой-то момент даже представители США стали недоуменно переглядываться. Они никак не могли понять, почему этот странный человек не начинает говорить. Отчего он терпит невообразимую боль, но продолжает хранить презрительное молчание? Наверное, можно было сказать, что они преисполнились некоторым уважением к заключенному.

Неизвестно, сколько бы это всё еще могло продлиться. Но тут снова вмешался генерал Ньюман. Он передал свой приказ посредством все той же настенной панели. И менее чем через минуту в допросной появились газовые баллоны с прикрученными соплами горелок.

— Он ведь инфестат, — пояснил военнослужащий, поймав взгляд Калистратова. — Так язык развязать получится гораздо быстрее.

— А нам обязательно присутствовать при этом? — не выдержала Эвелина. — Лично мне невыносимо тяжело наблюдать…

— Потерпите еще немного, мисс Носова, — улыбнулся генерал. — Пламя сделает его сговорчивым за минуту. Готов побиться об заклад.

Эвелина напряженно сцепила пальцы в замок, готовясь следить за новым этапом пыток. Однако ставка американца и тут не оправдалась. Плененный боец подвергался обработке огнем еще около пятнадцати минут, после чего просто отключился. И в процессе дознания ничего кроме оскорблений на английском (что примечательно, звучали они с характерным испанским акцентом) он не произнес.

— Сэр, дальнейшее проведение допроса не только бессмысленно, но и опасно, — шепотом обратился к Ньюману один из подчиненных. — Наши парни выжгли из террориста всё дотла. Он находится в состоянии глубочайшей гипонекрии. Если продолжим, то лишимся возможности узнать о его сообщниках. Потому что заключенный попросту умрет.

— Я тебя понял, Гловер, — угрюмо кивнул генерал. — Сворачиваемся.

После этого американец с силой потер лицо, отчего Носова сделала вывод, что длительное наблюдение за истязаниями не приносило ему такого уж большого удовольствия, какое он пытался изображать. Сей процесс вымотал мужчину ничуть не меньше, чем ее саму. Просто он старался напускной бравадой скрывать это.

— Да почему он не колется⁈ — в сердцах проворчал иностранный военный, отчего-то глядя при этом на Калистратова. — Кто он, черт его задери, такой⁈

— Америка длительное время без стеснения наживала себе врагов, — с легко издевкой отозвался майор. — Поэтому, вам должно быть виднее.

Процедив нечто нечленораздельное, но отчетливо недоброжелательное, высокопоставленный офицер поспешил к выходу. А за ним и вся его многочисленная свита. Похоже, благодаря нечеловеческой выдержке пленника, этот раунд тоже остался за таинственными агрессорами, дерзнувшими бросить вызов мировой державе. И как бы ни старалась Эвелина задавить в себе ростки симпатии к этим настолько же самоотверженным, насколько и безумным людям, получалось у нее плохо. И все чаще её посещали мстительные мыслишки: «Как знать, может, они еще зададут тут всем жару?»

В огромных ладонях Изюма потертый автомобильный руль казался чем-то крохотным, не превышающим размерами фарфоровое блюдце. Спецназовец, конечно, больше привык к двухколесному транспорту. Но с Дамиром на нем передвигаться было не очень удобно. Слишком много ненужного внимания привлекали в паре здоровенный плечистый амбал и щуплый угловатый подросток. Полицейские просто не могли проехать мимо, не заинтересовавшись такой контрастирующей парочкой. Оттого беглецам и пришлось пересесть в салон старенького автомобиля, арендованного по документам какого-то совершенно левого торчка.

Снова возвращаться в южные штаты было крайне тревожно. Тут каждая мелочь кричала о том, что обстановка далека от спокойной. На обочинах шоссе нередко попадались обгоревшие остовы бронетехники. В небе то и дело слышался рёв турбин, шум винтов и гудение электродвигателей. Откуда-то издалека доносилась прерывистая артиллерийская канонада.

Максу много раз приходилось бывать в эпицентре активных боевых действий, где твоя выучка и умения мало что значат. Где слепой случай и шальной осколок способны одномоментно перечеркнуть всё, чего ты с таким трудом в своей жизни возводил и достигал. И нынешнее окружение очень сильно напоминало Виноградову полноценную войну. Словно бы они с сыном Аида сейчас перемещались в ближнем тылу. В считанных километрах от линии соприкосновения. Вот только вокруг россиянина была не прочная броня, способная хоть как-то защитить от ударов авиации и артиллерии. А лишь стекло и тонкий металл, который для снаряда все равно что фольга. И сей факт никак не мог улучшить настроение бывшего инквизитора.

— Дамир, куда дальше? — осведомился Изюм, не отрывая взгляда от шоссе.

Вообще, Макс и сам прекрасно знал, куда ему ехать. Он заблаговременно изучил маршрут и обходные пути. Но решил, что неплохо бы и парнишку чем-нибудь занять. Пусть хоть штурманом себя почувствует. А то сидит целыми днями чернее тучи. Варится в собственных переживаниях. А такое никуда не годится.

— Так… — деловито изрек подросток, внимательно изучая экран своего смартфона. — Нам нужен второй поворот после указателя. А потом еще сорок миль на запад.

— А там у тебя показывает места, где можно перекусить? — снова подкинул задачку спецназовец.

— Ну-у… тут отмечены какие-то придорожные заведения. Только я не знаю, работают ли они. Все-таки стрельба многих распугала…

— Понял. Ты пока присмотри какую-нибудь ночлежку, а мы уже по ходу дела проверим.

— Хорошо.

Дамир погрузился в изучение карт. А Изюм продолжал вести. Затея разыскать Аида пока что представлялась откровенно авантюрной. Но бездействие было еще хуже. Каждая минута промедления накручивала нервы инквизитора как спагетти на вилку. Ведь Сергей без присмотра мог натворить очень тёмных дел…

— Эй, Максим, вы не туда свернули! — заметил юноша, когда Виноградов резко крутанул руль, съезжая с асфальтированного автобана на проселочную дорогу.

— Знаю, — отрывисто кивнул ветеран. — Артём впереди блокпост заметил. Там военные все тачки стопорят и проверяют. Придется объезжать.

— А, ясно. А какой тогда… О-ох!

Мальчишка громко вскрикнул, когда россиянин вдарил по тормозам. Подростку чувствительно передавило живот ремнем безопасности, но он же и удержал Дамира от стыковки лбом с приборной панелью.

— С-с-сука… — зло прошипел Виноградов, выкручивая руль и давая задний ход. — А эти здесь откуда высрались⁈

Прямо по курсу вдруг возникло пылевое облако, в глубине которого острый глаз инквизитора рассмотрел силуэт боевой машины. За ней, кажется, следовала другая. А то еще и не одна.

Экипаж внедорожника быстро заметил гражданский автомобиль, спешно разворачивающийся и дающий по газам. Но вместо того, чтобы отпустить с миром, увязался следом, сигналя как оголтелый. Изюм выжимал из дребезжащей колымаги всё, на что только был способен ее движок. Педаль уже оказалась вдавлена до самого упора, но стрелка спидометра еле-еле переползала отметку в сотню километров. Тягаться на такой убитой колымаге с мотором внедорожника на полтысячи лошадиных сил было безнадежной задумкой. Да еще и по ухабистой проселочной грунтовке, на которой преследователи чувствовали себя как рыбы в воде.

Армейский автомобиль быстро настигал парочку инфестатов. Вскоре Макс смог разглядеть солдата, занявшего место на турели. Он уже выцеливал беглецов, но пока не открывал огонь. И это дарило небольшую надежду на благоприятный исход нежданной встречи.