Дом железных воронов - Оливия Вильденштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да.
Энтони оглядывается через плечо, приподняв брови. Я так понимаю, он не ожидал откровенности. Я ставлю блюдо с едой и сажусь рядом с ним.
Мое исчезновение приглушило блеск его глаз.
– Почему?
Я наблюдаю, как огромный желтый змей извивается под рядом лодок, распугивая стаю уток, которые крякают и кричат, выпрыгивая из иссиня-черного моря.
– Данте приходил повидаться. – Я прикусываю нижнюю губу. – Он поцеловал меня, а потом пригласил на свидание.
С меня хватит секретов. Энтони, может, и не любовь всей моей жизни, но, возможно, и Данте тоже.
Пророчество-шморочество.
Краем глаза я замечаю тень, пробегающую по лицу Энтони.
– Он даже не пригласил тебя на праздник.
Я наконец смотрю в его сторону.
– Он пригласил, но бабушка спрятала ленту, чтобы я не ходила. – Я до сих пор не уверена, она ли это сделала, но я не могу рассказать Энтони о Бронвен, поэтому озвучиваю очевидное. – Я ответила ему «да».
Зрачки Энтони сужаются до точек.
– А про нас ты ему сказала?
– Нет. Он не спрашивал.
– А если бы спросил?
– Я бы сказала. Мне нечего стыдиться. Особенно учитывая… учитывая… – Мой голос превращается в страдальческий хрип.
– Все, что мы сделали, – это поцеловались?
– Нет. Я имею в виду, да. Но это не то, о чем я думала.
Энтони обнимает меня за талию и прижимает к себе. Я кладу щеку на его плечо, которое кажется таким теплым и твердым, таким успокаивающим и безопасным.
– Учитывая, что он спал с Берил? – Его шепот так же тих, как ветер, который треплет свернутые паруса раскачивающихся лодок.
Я поднимаю голову с его плеча:
– Ты знаешь?
– Не так много секретов остаются секретами в «Дне кувшина».
– Боги, Энтони, как же я наивна, – хриплю я.
– Ни разу не слышал, чтобы ты ругалась. – Он проводит мозолистой подушечкой большого пальца вниз по моей обнаженной руке к сгибу локтя, затем обратно вверх. – Ты не наивная, Фэллон. Ты юная мечтательница.
Во мне растет решимость. Я хочу переехать, чтобы доказать Нонне, что я взрослая женщина, но у взрослой женщины есть жизненный опыт. Что у меня есть, кроме сентиментальных мечтаний и нереалистичных ожиданий?
– Избавь меня от этого.
Он перестает гладить мою руку.
– Что, прости?
– Избавь меня от наивности. – Когда он хмурится, я добавляю: – Переспи со мной, Энтони. Покажи, от чего я отказывалась. Научи, как отличить любовь от секса.
Он убирает руку с моей руки, откидывает голову, медово-коричневые завитки высвобождаются из пучка, нежно касаясь квадратной челюсти.
– Я тебе не какой-нибудь бессердечный жиголо, Фэллон. У меня есть чувства.
– Я не это имела в виду. Я хотела сказать, ты делал это миллион раз и никогда ни к кому не привязывался.
– Может быть, привязался.
– Правда?
Он поджимает губы, давая мне ответ, который он, кажется, не хочет признавать. Внезапно он вскакивает на ноги, очевидно, наш разговор закончен.
Со мной закончено.
Это больно, хотя я этого заслуживаю.
Его челюсть напрягается, кулаки сжаты.
– Ты хочешь знать, каково это – трахаться, тогда давай потрахаемся.
Глава 17
Это искушает. Я готова это признать.
Даже после таких резких слов это искушает.
Но в глубине души я не хочу, чтобы мой первый раз случился из-за гнева и ревности, и так же я не хочу, чтобы это было с Энтони. Мы с Данте, может, и не встречаемся, и я, может, не так уж много значу для него, учитывая его окружение, но он кое-что значит для меня и моего глупого сердца.
Энтони и Данте, может, и способны отделить желание тела от веления сердца, но я не могу.
– Полагаю, это значит нет. – Резкие движения плеч Энтони выдают его разочарование, когда он запрыгивает на свою палубу. Прежде чем исчезнуть за дверью, что ведет в одноместную каюту внизу, он кричит: – Он разобьет тебе сердце!
Может быть. Предпочитаю верить, что он этого не сделает. Я предпочитаю верить, что он пока развлекается с другими женщинами единственно из-за того, что думает – я ему этого дать не смогу.
– Какое тебе дело до моего сердца, Энтони?
Его пальцы на ручке, дверь приоткрыта. Его спина напрягается.
– Ты права. Никакого. Мы уже это выяснили, так ведь?
Его обида тяжела. Тяжелее только то, что я ее причина.
– Все, что меня волнует, – это рыба и киска.
– Не говори так. Это неправда. Тебя волнует не только это, и однажды ты найдешь кого-то достойного всей твоей любви.
Взгляд его голубых глаз встречает мой.
– Я желаю тебе того же.
Хотя это звучит по-доброму, эти прощальные слова – жестокое напоминание, что он не считает Данте достойным моей любви.
Он скрывается в своей каюте и захлопывает дверь с такой силой, что лодка раскачивается из стороны в сторону. Я поднимаю лицо к россыпи звезд, сияющих над Люче, и жду, когда жжение в моих веках и горле утихнет.
Это было правильное решение.
Если бы Данте не вернулся домой… если бы Бронвен не рассказала о нашем запутанном будущем, я, возможно, поддалась бы очаровательному рыбаку. Но Данте дома.
Прежде чем подняться, я наклоняюсь и опускаю руки в воду. Желание скользнуть под ее толщу звенит в моем мозгу.
По рукам пробегает рябь, и я моргаю, потому что думаю… Я думаю…
Высовывается чешуйчатая розовая морда, затем длинная шея с белым «воротником».
– Какое ты странное создание.
Минимус обнюхивает мою ладонь в поисках угощения, и я смеюсь. Я чешу у него под щекой, затем снимаю крышку с горшка и отрываю стебель лука-порея. Я протягиваю его змею, и он выхватывает лук у меня из пальцев.
Он издает радостный дребезжащий звук, от которого по воде пробегают волны, а спинные чешуйки змея приглаживаются сами по себе.
Оглядев пирс и удостоверясь, что никто меня не видит, я глажу напоследок змея, затем выпрямляюсь, поднимаю горшок Дефне и иду на юг к первому из шести мостов, которые нужно перейти, чтобы добраться до моего острова.
Ступая вдоль воды, я замечаю мерцание чешуи. Минимус следует за мной, как всегда, будто охраняет. Может быть, так оно и есть. А может, ему просто нравится в моем обществе. Какова бы ни была причина, я благодарна змею за компанию.
На полпути домой я миную гондолу, заполненную фейри, распевающими непристойные песни. Один из них предлагает проводить меня до дома, и я отказываю, зная, что галантность не входит в намерения фейри. Он
