Красный Элвис - Сергей Жадан

— Ну что ж, — сказал, — за солидарность!

Валюня вернулся из Италии энергичным и озабоченным.

— Порядок, — сказал, — итальянцы в шоке. Эта сцена в кабинете профсоюзного лидера их просто порвала. Надо быстро все доделать, подвести итальянские титры и — в прокат! Только там со сценарием проблемы, — сказал он, топчась перед Гавриилом, который сидел со студийными наушниками на голове.

— Что за проблемы? — насторожился тот.

— Понимаешь, — стал выкручиваться Валюня, — я ж тебе говорил, побольше национальной специфики. С гендером все нормально, там как раз норма, плюс эти трупы, это все хорошо. Но вот со спецификой… Понимаешь, они говорят, что типажи космополитичны. Что у них такие типажи на каждом шагу.

— Да? — не поверил Гавриил. — Это у них на каждом шагу профсоюзные лидеры в желтых париках разгуливают, так надо понимать?

— Погоди, — успокоил его Валюня, — их тоже можно понять, они башляют. Я тут думал-подумал, и знаешь, что я тебе скажу? Нам нужен карлик. Для специфики. Тогда оно все вместе заиграет — и профсоюзы, и гендер, и пропащая сила. Нужен карлик. Найдешь?

— Не знаю… — растерялся Гавриил, — попробую.

Назавтра все снова собрались в третьей студии. Появился даже директор. Последним пришел Гавриил, пряча что-то за спиной. Валюня это сразу заметил и занервничал.

— Добрый день, — сказал Гавриил громко. — Прошу любить и жаловать, новый член нашего коллектива.

Новый член прятался у него за спиной и выходить не спешил.

— Ну и что там у тебя? — наконец не выдержала Вика. Гавриил отступил в сторону и вытолкнул перед собой горбуна. Марта ойкнула. Вика нервно закурила.

— Привет! — радостно сказал всем горбун. На нем были кожаные мотоциклетные рукавицы и широкий грузинский кепарь.

Гавриил стал рассказывать, что горбун работает таксистом, но это временно, раньше он работал в цирке осветителем. «То есть, — сказал Гавриил, — наш человек — творческий». Вчера он подвозил Гавриила домой, Гавриил рассказал ему о проекте, и он согласился принять в нем участие.

Вика подошла к декорации и затушила бычок о лимонного слона. Валюня достал три комплекта кожаного белья. Марта вытащила из джинсового рюкзака желтый парик.

Начали снимать. Горбун надел белье. Размер был не его, белье сползало. Гавриил предложил ему не снимать мотоциклетные рукавицы и кепарь. «Так даже эротичнее», — сказал он. Работа сразу же не пошла. Марта нервничала, горбун нервничал, Вика злилась. Гавриил не выдержал и устроил скандал.

— Что вы творите? — закричал он. — Вы сюда чего пришли? Я что, должен это делать за вас?! — спрашивал он у женщин, и женщины ему не возражали.

Горбун в этой ситуации совсем растерялся и не знал, куда деть свои длинные голые руки в мотоциклетных рукавицах. Он торчал посреди широкой постели, как гриб-боровик. Сбоку стояли Марта и Вика, опасливо глядя на его горб. Наконец Марта расплакалась, схватила свою одежду и выбежала из студии. Вика тоже схватила свою одежду и побежала за ней. В студии воцарилась тишина. Гавриил взволнованно молчал. Видно было, что конфликт его выбил из колеи. Валюня сидел в углу и старался не смотреть в сторону горбуна. Горбун поправил кепарь и подтянул мотоциклетные рукавицы.

— Ну ладно, — наконец сказал Гавриил. — Давайте, Виктор Павлович, — обратился он к горбуну, — мы вас подснимем, а я потом смонтирую. Давайте, сначала сцену в кабинете профсоюзного лидера.

Они с Валюней взялись за стол и вытащили его в центр. Горбун помогал.

— Все, — сказал Гавриил, — работаем.

И включил камеру.

— Так, — кричал он, — Виктор Павлович, вы заходите в кабинет. Это кабинет вашего профсоюзного лидера. Но вы заходите туда в кожаном белье. Поэтому вас разрывают внутренние противоречия. Вы слышите, внутренние противоречия! Вы начинаете задумчиво гладить все свое тело. Нет! Все не надо, гладьте свои руки. Нежнее, Виктор Павлович! Так, теперь ложитесь на стол! Валюня, помоги ему. Клади его на стол. Да не на живот!

Вика догнала Марту уже на лестнице. Та шла, натягивая на себя свои майки и блузки. Шнурки на ее кроссовках были развязаны, а рюкзаком своим она напоминала оставленного в студии горбуна.

— Подожди, — крикнула ей Вика, — подожди!

Она подбежала к ней.

— Я не буду сниматься с этим горбуном, — сказала Марта, размазывая слезы. — У него этот горб, он такой… такой подозрительный.

— Да нормальный горб, — сказала Вика, — не плачь.

И, наклонившись, стала завязывать ей шнурки.

— Послушай, — сказала Вика, допивая портвейн, — если ты уйдешь, я тоже уйду, я без тебя сниматься не буду.

— Почему? — не поняла Марта.

— Потому что ты мне нравишься, и я без тебя сниматься не буду.

— А что ты будешь делать? — спросила ее Марта.

Они сидели на полу. Двери балкона были открыты, начиналась свежая майская ночь, портвейн закончился, денег у них не было, работа у них была стремная.

— Найду другое занятие, — сказала Вика. — Пойду официанткой в пиццерию.

— Почему в пиццерию? — удивилась Марта. — Лучше уж сниматься в итальянской порнухе, чем продавать итальянскую пиццу.

— Какая разница? — ответила Вика и начала медленно стаскивать с нее одежду. Стащила желтый парик, стащила майку, стащила юбку. Единственно, долго не могла развязать кроссовки.

На следующее утро Гавриил пошел на мировую. Сказал, что погорячился, попросил прощения и пообещал выплатить аванс. Работа на съемочной площадке возобновилась. Валюня с горбуном выкатили кровать. Гавриил дал краткие указания:

— Значит, так, — сказал он, — снимаем сцену лирического переосмысления главной героини. Главная героиня лирически переосмысливает последние события своей жизни. Профсоюзный лидер помогает ей в этом.

— А я? — подал голос горбун.

— Вы? — Гавриил повернулся к горбуну. — Ах ты черт, про вас я совсем забыл! Валюня, — крикнул он, — дай Виктору Павловичу канделябр. Значит, так, Виктор Павлович, берите канделябр в правую руку, а в левую… а в левую… а в левую ничего не берите, а лучше возьмите канделябр двумя руками. Только не выпустите его!

— Ну что, — обратился он к Валюне, — нравится?

Валюня посмотрел на выстроенную мизансцену.

— Он на боровик похож, — сказал наконец.

— Ну да, — не согласился Гавриил, — где ты видел боровик с канделябром?!

Вика повернула ее лицо к себе:

— Сними этот дурацкий парик, — сказала тихо.

— Ты что, — испугалась ее подружка, — это ж костюм!

Но Вика уже схватилась за парик и деловито его сняла. У Марты были коротко стриженные волосы. Вика перевернула ее на спину и начала стаскивать с нее тесное кожаное белье.

— Ты что?! — испуганно прошептала подружка, краем глаза следя за нависающим канделябром. — Текст говорить не будешь?

— Давай лучше трахаться, — сказала Вика и повесила парик на канделябр.

— Толя, — позвала Марта Гавриила через несколько минут. — Нам продолжать? А то я уже кончила.

— Я тоже, — растерянно ответил режиссер.

Так или иначе, съемочный процесс успешно завершался. Гавриил снимал последние сцены, в основном с горбуном. Он то покрывал его черной краской и заставлял изображать горбуна-мавра, то цеплял ему найденные среди детских декораций крылья, просил залезть на стол и гладить там руки, то посыпал его грузинский кепарь искусственным снегом и снимал национальную зиму. Наконец материала набралось достаточно, и Гавриил взялся за монтаж. Марта переехала жить к Вике. Вика отводила ее каждое утро на съемки детской утренней программы, брала ее рюкзак и ждала в коридоре. Горбун получил аванс и купил для своего такси новую подвеску. Друзьям он рассказывал, что снимался в сериале про итальянскую мафию.

Однажды Марту вызвал к себе директор телекомпании. Домой она вернулась поздно, злая и заведенная.

— Сука, — стала кричать, — мудак!

— Что случилось? — спросила ее Вика.

— Мою программу закрывают, — кричала Марта, — сука директор!

— Почему закрывают? — не поняла Вика.

— Места нет в сетке! Они туда спонсоров вставили. Это все директор-сука. Он со мной переспать хочет!

— Ну так что за проблемы? — поинтересовалась Вика. — Переспи, да и все. И дальше себе рассказывай про зубную пасту.

— Да пошла ты! — обиделась Марта.

— И что теперь?

— Что теперь, получу бабки за фильм и свалю.

— Куда свалишь? — не поняла Вика.

— Куда-нибудь, в ту же Италию.

— А я? — спросила Вика.

— При чем тут ты?

Марта нервно запустила кроссовком в угол комнаты, упала на диван и, замотавшись в одеяла, быстро заснула.

Утром позвонил Гавриил, попросил срочно прийти доснять сцену. Обещал отдать бабки. Вика с Мартой пришли. Гавриил нервно бегал по студии, скручивая кабели. Горбун путался у него под ногами.