Стальной Лев Революции. Начало - Иван Евграшин

«Вот и направим Владимира Ивановича командовать Южным фронтом. Пусть собирает силы и готовится к наступлению. Да и сейчас там дел полно, одна организация активной обороны чего стоит. Надо будет попросить у Дзержинского пару чекистов в помощь Селивачеву», - я пробарабанил пальцами по столу на мотив «И вновь продолжается бой». Этого мотива и самой песни еще не было и не будет до 1974 года. В свое время Иван Васильевич любил отстучать пальцами что-то вроде «Смело, мы в бой пойдем за власть Советов» или «Вихри враждебные», новое тело поразительно легко освоилось и с этими мелкими привычками.

«Да и напишут ли Александра Пахмутова и Николай Добронравов эту песню? Или там будет про Троцкого? – подумалось вдруг мне. Я рассмеялся и пропел. - И Троцкий такой молодой и юный Октябрь впереди!».

Посмеявшись еще некоторое время, я вернулся к размышлениям о Селивачеве.

«Так что с Владимиром Ивановичем делать? Тройку ему надо выделить. Вот! Заодно и присмотрят, а то занервничать можно, когда такие прекрасные специалисты во цвете лет умирают непонятно от чего. А вот бывшего подполковника Ивана Христофоровича Паука следует назначить начальником штаба Южного фронта, отправив его в подчинение Селивачева».

Я потер руки и продолжил размышлять и распределять специалистов.

«Бывший генерал-майор и комдив Павел Павлович Сытин поедет на Западный фронт командующим. Там необходимо занимать территории, которые оставляют немцы, и налаживать взаимодействие частей».

Сытин был однокашником Деникина и именно против него он уже успел повоевать в качестве командующего Южным фронтом в сентябре-октябре 1918 года.

«Тогда сами же отдали ему приказ о наступлении, а должную подготовку не обеспечили», - я решил лично извиниться перед незаслуженно снятым командующим. После того как войска под руководством Павла Павловича провели тяжелейшие оборонительные бои с белоказаками, сдерживая противника на огромном пространстве от Брянска до Кизляра, Сытин был снят с должности и  назначен начальником отдела управления делами Реввоенсовета.

«Или его поставить командующим Южным фронтом, обстановку он знает? – я опять задумался. - Селивачева можно направить на Западный фронт. Наверное, так и сделаем. Меньше надо будет вникать в обстановку».

Бывшего генерала от инфантерии и комкора Андрея Медардовича Зайончковского, который на данный момент состоял старшим делопроизводителем Отчетно-организационного отдела Организационного управления Всероглавштаба, необходимо было назначить командармом будущей Второй Ударной армии, которая будет формироваться для Южного фронта.

- А Семена Михайловича куда? – вслух спросил я себя. Лично я с достаточно большим уважением относился к заслугам будущего маршала, который имел известность лихого кавалериста, был награжден «полным бантом» Георгиевского креста. Но у старшего унтер-офицера Буденного с нормальным военным образованием были проблемы, да и с дисциплиной тоже. Отряды Буденного отличались высокими боевыми качествами, но в то же время представляли собой недисциплинированные части Красной Армии. Обычным делом здесь были мародерство, грабежи, расстрелы, еврейские погромы, против чего Буденный, если и возражал против всего этого безобразия, то и не боролся с ним.

«Это надо прекращать. Анархизм нам не нужен, а вырастить прекрасного военного деятеля из Семена Михайловича очень не помешает», - идея вроде бы была неплохая.

«Сделаем так. Андрея Медардовича сейчас назначим командармом, а Семена Михайловича его заместителем. Пусть учится. Потом поменяем местами», - решил я, наконец .

Зайончковский сражался бок о бок с Деникиным в Первую мировую - его корпус дрался совместно с Четвертой стрелковой «Железной» дивизией будущего белого вождя и показал себя прекрасно. В предыдущей истории в момент решающих боев под Орлом осенью 1919 года Андрей Медардович возглавлял штаб Тринадцатой армии, занимавшей ключевое положение в группировке войск Южного фронта. Буденный будет под хорошим присмотром.

Среди этих же «двенадцати» был и бывший генерал-майор Андрей Андреевич Свечин. Выдающийся военный мыслитель и писатель того времени. Отставить его без внимания было бы преступлением.

«Его направим начальником управления в Полевой штаб и заодно преподавать в военную академию».

Оставались еще двое. Эти офицеры помогали Михаилу Васильевичу Фрунзе. Именно разработанные ими планы он осуществлял столь прекрасно.

«Помощники у Михаила Васильевича были прекрасные. А то, что он оказался не менее талантливым исполнителем отличных планов – это только плюс ему», - я напрягся припоминая.

Бывший генерал-майор комкор Федор Федорович Новицкий. Как раз в декабре 1918 года назначен начштаба, помощник и заместитель Фрунзе.  Потом он станет заместителем командующего всей Южной группы войска Восточного фронта. Операции Южной группы войск были великолепно спланированы и осуществлены именно Новицким. Федор Федорович в 1943 году в той истории стал генерал-лейтенантом авиации.

Бывший генерал-майор комполка Александр Алексеевич Балтийский. Его боевая деятельность также связана с Фрунзе и Новицким. С августа 1918 по апрель 1920 года он прошел путь начштаба, начав с Четвертой армии Восточного фронта и до Туркестанского фронта.

Именно эта троица - Фрунзе, Новицкий и Балтийский и наводила шороху среди белогвардейцев.

Их тоже необходимо было привлечь, в качестве начальника штаба ударной группировки - Новицкий, а начальником оперативного отдела Ударной армии поставить Балтийского.

Сейчас Балтийский командовал Четвертой армией. Следовало его немедленно вызвать в Казань. Армия и без него дойдет.

Приняв решения, я вызвал секретаря и продиктовал ему тексты телеграмм с вызовами военных специалистов в Казань, куда и так уже собирался ехать. Я не сомневался, что эти люди проявят себя не просто наилучшим образом, как и в той, известной здесь только ему истории, они проявят себя еще лучше, а он им в этом поможет.

Был и еще один немаловажный в истории момент. Иосиф Виссарионович Сталин в большой степени смотрел на военных специалистов с неприязнью из-за конфликта с Львом Давидовичем. К офицерам вообще в большой степени относились с недоверием, что было совершенно ни странно, необходимо было срочно менять к ним отношение. Особенно к оставшимся кадровым офицерам.

Предыдущий Лев Давидович был хорошим топ-менеджером. Он прекрасно понимал, что без этих специалистов у него ничего не получится с РККА. Именно поэтому «Трибун Революции» сделал ставку на бывших кадровых военных. В этом он был, безусловно, прав. Одно из основных правил – не можешь сделать сам, найми профессионала. Лев Давидович уже этим внес большой, если не сказать определяющий вклад в создание и становление вооруженных сил нового государства. Вот только моральные качества Троцкого и его полное не знание военных вопросов скорее не помогали, а мешали кадровикам. Лев Давидович делал большую политику и практическими вопросами предпочитал не заниматься, что не шло на пользу делу. Его конфликт со Сталиным в какой-то мере предопределил судьбу многих из кадровиков.

После ухода секретаря я задумался над вопросом о командующем Первой Ударной армией и вспомнил о Михаиле Васильевиче Фрунзе. В Советском Союзе о Фрунзе было принято говорить как о блестящем, почти легендарном, стратеге и полководце, сокрушившем белых на Востоке и поставившем последнюю точку в Гражданской войне. Вообще удивительно было, что на фронте до Революции он занимался только агитацией. В 1917 году командовал милицией, а потом был военкомом Иваново-Вознесенской губернии, после левоэсеровского мятежа военкомом Ярославского военного округа. Талант же его раскрылся именно в командовании войсками. Именно Фрунзе и надо было назначать командующим группировкой.

«Вот это я понимаю, использование служебного положения и полномочий в личных целях», - сказал я себе, и как было свойственно Троцкому, громко и заливисто рассмеялся.

Снова вызвал Глазмана и продиктовал текст телеграммы вызова Михаила Васильевича.

16 декабря 1918 года.

Все шифром.

Москва Полевой Штаб РВСР Фрунзе М.В.

Приказываю срочно выехать в Казань в распоряжение Предреввоенсовета. Быть 18 декабря, крайний срок.

Предреввоенсовета Троцкий. Бугульма.

Глава 11.

В Казань Иосиф Виссарионович прибыл под утро. Получив, 16 декабря ночью, телеграмму Льва он согласился на встречу. Посовещавшись с Дзержинским перед отъездом, Сталин выработал несколько линий поведения, в зависимости от действий Троцкого.

Сейчас же все должно было встать на свои места.