Я – пират - Антон Кротков

Взгляд мой случайно упал на огромное бревно, медленно проплывающее вдоль борта. Наверное я бы не заинтересовался им: «Ну что необычного в плывущем по реке стволе упавшего в воду дерева?», если бы не услышал странный всплеск. Я подошёл поближе к борту и стал всматриваться в длинный широкий силуэт. Светящиеся красноватым светом глаза появились внезапно. Какое-то время ожившее «бревно» пристально рассматривало меня. Затем почти бесшумно исчезло под водой.

– Река кишит этими хитрыми тварями.

Ещё находясь под впечатлением от увиденного, я взволнованно спросил подошедшего незнакомца:

– Это был крокодил?

– Да. Они здесь вырастают до чудовищных размеров, и совсем не бояться людей – спокойно ответил человек. В слабом свете, льющемся из окон пассажирского салона и рулевой рубки его широкое мужественное лицо, обрамлённое короткой шведской бородкой, казалось вырубленным из камня. Тени, лежащие на лбу и скулах моряка делали это лицо очень рельефным и значительным. Говорил он неторопливо, словно взвешивая каждое слово, прежде чем его произнести:

– Днём в этих краях очень жарко. Поэтому приезжие не упускают возможности поплескаться вечерком возле берега. Не советую. Для крокодилов это самое охотничье время. Они прячутся на мелководье и атакуют внезапно. Некоторые живущие здесь чудища способны так широко распахнуть свои челюсти, что проглатывают человека целиком.

– А это что за странные сооружения? – я указал неожиданному собеседнику на торчащие из воды как-будто рёбра скелета огромного динозавра.

– Во время войны здесь располагалась секретная база японской гидроавиации и подводных лодок с сухим доком для ремонта кораблей. Это остатки противолодочных заграждений у входа в базу. А ещё дно тут усеяно минами, неразорвавшимися авиабомбами и прочими «сюрпризами» для непрошенных гостей. Глубины и широта фарватера позволяют здесь спрятать даже линкор. Так что самураям был большой резон заботиться о сохранении тайны этого места. Говорят, перед отступлением японцы затопили где-то тут несколько барж с военнопленными строителями. В общем, не самая гостеприимная на свете гавань – кладбище десятков кораблей и их экипажей.

Моряк помолчал и отправился по своим делам. Между тем мы покинули основное русло реки. Нам стали часто попадаться полузатопленные суда. Иногда над водной поверхностью торчали только верхушки мачт или покосившаяся дымовая труба очередного стального «утопленника».

Некоторое время «Stargazer» двигался извилистым широким каналом, пока не вышел на простор гавани. Думаю, это было пойменное или кратерное вулканическое озеро (со стороны моря я видел высокие горы в глубине материка), связанное с основным руслом реки протокой естественного происхождения, либо искусственным каналом. Впрочем, не исключено, что гавань тоже была рукотворной. Хорошо известно, какие чудеса фортификации совершали японцы на оккупированных ими в годы Второй мировой войны территориях. Почти не имея в своём распоряжении строительной техники, самураи рыли каналы, строили аэродромы и бункеры руками сотен тысяч военнопленных и гражданских рабов. Как символично, что пираты сделали своим логовом именно такое место.

Я с любопытством рассматривал корабли, стоящие почти возле самого берега. На их палубах и в иллюминаторах горел свет. На одном судне, несмотря на поздний час, велись сварочные работы. Всего в гавани находилось два больших корабля и пять поменьше, видимо, относящихся к разряду вспомогательных. Где-то тут должен был занять своё место и «Ганга 2», если конечно буксирам удастся стащить его с рифа.

«Stargazer» направлялся к прибрежной деревне. Причём часть хижин располагалась, как и положено на берегу, а часть – на сваях над водой. Мне сразу вспомнился виденный мною крокодил. Я искренне не понимал, как жители водных лачуг, выйдя однажды покурить или справить малую нужду – туалетом и канализацией аборигенам явно служило озёро, – не бояться, что притаившаяся поблизости тварь просто смахнёт их с веранды родного дома своим длинным и мощным хвостом.

Теплоход причалил к деревенской пристани. В нос ударил тяжёлый неприятный запах стоялой гнилой воды. Местные жители встречали Дуче и его экипаж, как героев. Было заметно, что пиратам здесь всегда рады. Каждого сходящего на берег моряка сразу окружала толпа улыбающихся аборигенов. А Дуче какой-то старик, судя по его важному виду местный старейшина или племенной вождь, даже вручил под восторженный гул своих соплеменников блюдо с жареным поросёнком, словно Асу-подводнику, вернувшемуся из результативного похода. В ответ на оказанный ему приём итальянец благодушно хлопал по плечам что-то говорящих ему на непонятном мне языке местных жителей, раздавал конфеты мешающимся под ногами беспорточным карапузам, шутливо обнимал хорошеньких туземок. И вообще выглядел очень довольным и расслабленным.

С приходом пиратов деревню охватило безудержное всеобщее веселье. На время «джентльмены удачи» могли забыть о «сухом законе» и других ограничениях корабельной жизни. Поэтому в эту первую ночь на берегу истосковавшиеся по спиртному и женщинам моряки спешили удовлетворить свои желания. Музыка в селении гремела так, что джунгли в радиусе десятков километров должны были опустеть. Их крылатые и хвостатые обитатели наверняка в панике бежали подальше от ужасного шума.

Меня и Вкусного Полли местный мальчишка по приказу кого-то из взрослых привёл к строению, которое должно было стать нашим временным домом. Это был сарай со стенами из тростника и соломенной крышей. Внутри хибары не было никакой мебели. Всё что нам полагалось из утвари, это штопанная противомоскитная сетка на дверях. Спать мы должны были прямо на земляном полу. Перед тем, как уйти мальчик красноречивыми знаками предупредил, чтобы ночью мы далеко не отходили от хижины и не приближались ни к каким зарослям и кустам. К реке тоже лучше было не походить. Вокруг, мол, змеи, крокодилы и прочие клыкастые и ядовитые твари.

Помню, в ту ночь, прежде чем заснуть мы долго разговаривали с Полли, пытаясь предугадать, какое будущее нас ожидает. С озера тянуло прохладой. Чтобы согреться, мы теснее прижимались друг к другу.

Рано утром вчерашний мальчишка принёс нам на двоих небольшую миску варёного сладкого картофеля. Маленький абориген совсем не говорил по-английски. Он объяснялся с нами при помощи жестов. Но одет мальчик был вполне по-современному – в шорты и футболку. На голове паренька красовалась бейсболка с названием известной американской баскетбольной команды.

Маленький гид дал понять, что теперь собирается продемонстрировать нам уборную, и справлять свои естественные нужды мы должны только там, иначе нас, мол, ждёт наказание.

Двигаясь по натоптанной тропе, мы быстро пересекли рощу и снова оказались на берегу большой реки. Оказывается, одной своей стороной деревня выходила на озеро, а другой – на реку. Отхожее место представляло собой дощатую платформу, выстроенную над водой. С одной стороны, это, конечно, было очень гигиенично. Все нечистоты тут же уносились течением. Но я тут же представил себе, как буду сидеть с голой задницей спиной к реке, и постоянно оглядываться, стараясь вовремя заметить приближающегося крокодила. Нет уж, такого экстрима я не желал!

Я дал понять пареньку, что не собираюсь участвовать в смертельно опасном аттракционе. Тогда он привёл нас с Полли к деревянной кабинке внутри которой находилась вонючая канава. Над выгребной ямой роилось облако огромных мух. О гигиене здесь, конечно, не было и речи, но после речного туалета я был рад и такому «удобству».

Позднее я узнал, почему местные жители так спокойно относились к «крокодильей угрозе». Деревенские считали хозяина реки своим покровителем и защитником от злых духов, которых, по мнению аборигенов, бесчисленное количество водилось в джунглях. А, кроме того, нельзя не учитывать великую силу привычки: с самого детства наблюдая речных хищников, местные жители привыкали относиться к ним как к неотъемлемой части родного пейзажа. И как не странно крокодилы крайне редко нападали на местных жителей, предпочитая охотиться на чужаков.

Вскоре Полли отправился искать своего начальника – главного корабельного кока, а я решил осмотреть деревню. По дороге мне встретился мужчина-европеец. Он первым обратился ко мне. Причём вместо слов приветствия незнакомец заговорил со мной в крайне оскорбительном тоне:

– Ах вот вы где, месье шарлатан! А я вас повсюду разыскиваю, чтобы заглянуть в ваши змеиные глазки. Неужели вы всерьёз рассчитывали занять место самого Пьера Мартеля?! Моё место!

Странный тип гордо ткнул себя пальцем в грудь. Это был коротенький толстый человек с небритым опухшим лицом запойного пьяницы. О таких как он принято говорить «человек неопределённого возраста». В своем непропорционально огромном пробковом шлеме, бойскаутской рубашке со множеством карманов, в шортах и мальчикового размера ботинках толстяк казался пародией на европейского колонизатора позапрошлого века. Вдобавок у него была прескверная манера скалить в злобной усмешке свои гнилые прокуренные зубы.