Хитмейкер. Последний музыкальный магнат - Томми Моттола

Atlantic должна была определиться с тем, будет ли она продлевать контракт, для чего требовалось вложение дополнительных 30 тысяч долларов. Я предчувствовал, что молодой Джерри Гринберг, новый президент компании, будет колебаться. Даже если Джерри и хотел продления контракта, он также явно хотел прикрыть тылы, вложив в любой продлеваемый контракт так мало денег, как только возможно. У него на руках были сильные козыри, поскольку мы выпустили три первых альбома без особого финансового результата.

Мне нужен был запасной план. Будучи «толкачом», я подружился с парнем по имени Майк Берникер, который в то время работал в руководстве компании RCA, а прославился тем, что стал продюсером первых трех альбомов Барбры Стрейзанд (для Columbia Records) еще до того, как ему исполнилось тридцать. Майк искал талантливых артистов, и в этом не было ничего удивительного – название компании, где он работал, в шутку расшифровывалось коллегами по бизнесу не как «Американская радиокорпорация», а как «Американское радиокладбище». Я встретился с Майком и нашел способ превратить тот жуткий расклад, который мы вызвали альбомом War Babies, в очень даже приемлемый. Майк был поклонником дуэта Холла и Оутса и отчаянно хотел заключить с ними контракт. Нельзя сказать, что талантливые ребята выстраивались в очередь, чтобы попасть в RCA. А Майк видел потенциал моих подопечных и был готов без колебаний работать с ними и выделить для этого средства.

Это был идеальный момент для нашего хода. Не было никаких сомнений в том, что контракт с RCA будет более выгодным, чем продление соглашения с разочарованной Atlantic. Нужно было только правильно все разыграть. Джерри мог продлить наш контракт, просто выписав нам чек на 30 тысяч, но, входя в его кабинет, я хотел от него не этого. Нет, если бы он все же выписал его, то и ладно – сделка есть сделка. Но и шанса начать ходить вокруг да около я ему давать не собирался…

Джерри был агрессивным, напористым парнем, и вначале он явно считал, что имеет преимущество. В его руках была огромная компания, и он даже представить себе не мог, что Дэрил с Джоном решат уйти еще куда-нибудь. Кто осмелится заключить с ними контракт после такого провала? Он начал заикаться и мямлить насчет того, что Atlantic вроде как и могла бы записать еще один альбом с Холлом и Оутсом… но он явно не горел желанием выписывать чек, продолжал страховаться. «Возможно, мы могли бы сделать так… Возможно, лучше было бы сделать иначе…»

Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

– Либо давайте нам тридцать тысяч долларов, либо отпустите нас из компании совсем.

– Видишь ли… черт побери… Я не уверен! – сказал он. – Не знаю…

– Мне плевать, знаете вы или нет. Без четкого ответа я отсюда не уйду!

Обстановка накалилась, чертовски накалилась. Я даже был готов сжечь все мосты, ведь у меня был запасной вариант. Мы продолжали спорить на повышенных тонах. Он все вилял, и я подошел к нему вплотную, зловеще поглядывая на оконный проем позади него. Мне было ясно, что из окна уж точно вылечу не я, но, возможно, старая закваска Бронкса во мне заставила его думать, что это будет он.

В этом не было ничего личного, Джерри мне на самом деле нравился. Можно сказать, мы были друзьями. Но бизнес есть бизнес, и в тот момент я чувствовал, что мое будущее поставлено на карту… Такое противоречие трудно объяснить, но я попробую.

Да, под моим давлением Джерри освободил Дэрила и Джона от обязательств перед Atlantic Records.

Но когда я четырнадцать лет спустя возглавил Sony Music, то одним из первых своих распоряжений я выделил Джерри Гринбергу одну из наших звукозаписывающих компаний.

Вид, который открылся мне из окна кабинета Джерри, был полон абсолютно новых перспектив. Освобождение от власти Atlantic само по себе оказало огромное влияние на мою карьеру – ведь этот факт косвенно вызвал телефонный звонок, который я не сделал бы, будь моя воля.

Наше освобождение от контракта нужно было произвести по всем правилам, да и новое соглашение с RCA требовало соблюдения определенных формальностей. В то время я сотрудничал с Бобом Каспером, выдающимся адвокатом, который представлял Элтона Джона и компанию, которая издавала у нас альбомы The Beatles. Масштаб нашей сделки с RCA приближался к миллиону долларов, и Боб ожидал, что его гонорар будет порядка 80 тысяч. Я же посчитал, что это просто абсурдно дорого, и сразу же вспомнил своего коллегу по MRC, который говорил про Грубияна, которого следовало навестить всякому, кому был нужен адвокат.

Собственно, я уже был знаком с Алленом Грабменом, но еще никогда не вел с ним дел. Забавно было то, что ему было наплевать на музыку как таковую, – он даже специально говорил артистам, которые обращались к нему с различными вопросами: «Я ваших песен не слушаю». Таков уж он был. И это работало, поскольку Аллен был милым парнем, с которым было приятно вести дела. Кроме того, как заметил однажды кто-то из музыкальной индустрии: «С Грабменом дело не в деньгах, дело только в деньгах». Он охранял интересы всех, кто приходил к нему, – разом и в юридических, и в финансовых вопросах. Он сказал, что за оформление сделок берет 20 тысяч. Вскоре он представлял уже не только Холла с Оутсом, но также и меня самого.

Грабмен начинал с группой Village People, а потом список его клиентов пополнили Мадонна, Билли Джоэл, Брюс Спрингстин, Мэрайя Кэри, Боно, Леди Гага и так далее. Он не только развил себе умение привлекать новых артистов, он еще и наладил взаимоотношения с руководством звукозаписывающих компаний и продюсерами, а потом начал защищать и их интересы тоже. Так что он был связан со всеми частями музыкального механизма. Он работал с таким количеством людей в этом бизнесе, что мог попросить нужного человека об одолжении и – что не менее важно – был осведомлен обо всем, что происходит. Он помогал заключать сделки от имени всех и вся.

Каждый исполнитель и менеджер, которого Аллен добавлял к своему списку клиентов, означал и рост его собственного влияния. Каждый, кто вел с ним дела, знал: если он подведет Грабмена, то ему это потом вернется сторицей. И уж поверьте, Аллен безо всяких сомнений напоминал людям об этом факте. Он мог быть очаровательным, но также мог быть и прямолинейно агрессивным.

– Ты думаешь, что не стоит давать большого аванса под Билли Джоэла? Да ты выжил из своего хренова ума! Точка! – И это он говорил Уолтеру Етникоффу, «безумному гению», руководившему тогда CBS Music.

Казалось, что фирма Аллена представляет буквально всех в музыкальном бизнесе, но он никогда не защищал интересы обеих сторон одной и той же сделки. Он мог представлять артиста против звукозаписывающей компании, а саму эту компанию – в каком-нибудь другом вопросе. Таким образом он избегал «конфликта интересов», хотя Аллен и любил пошутить на эту тему так: «Если нет конфликта, то нет и интереса». Речь, конечно, о проценте, который он получал. В итоге все в нашем деле обращались к нему, поскольку знали, что он защитит их и добьется наилучших условий сделки.