Древний свет - Мэри Джентл

— Это непросто сделать. Телестре … пришельцы из другого мира, мы не забываем. Через четыре дня, в праздник Источников, мы сожжем устройства, созданные во время Орвенты. Вот почему.

Баррис перешел с места на место, отвергая настойчивость своего старшего друга. Пятна «болотного цветка» придавали его лицу насмешливое выражение. Он приставил трость из ханелиса к стене и подошел к ближайшей нише, располагавшейся примерно в трех футах над уровнем пола. Я увидела, как он натянул на себя свою темную бекамиловую верхнюю мантию, словно ему стало холодно.

Не оборачиваясь к нам, он сказал:

— Мы свободны от Империи. Теперь от Золотого Народа Колдунов не осталось ничего, разве что в памяти о прошлом. И мы также никогда не станем такими, как они.

Несмотря на маску профессионализма Молли Рэйчел, ее руки с длинными пальцами дрожали. Мне подумалось, что я ощутила что-то от того холода, который коснулся Раквири.

С тех пор как пала Империя Народа Колдунов…

«Мы не Народ Колдунов , — сказал безымянный Голос в Кель Харантише. — Так нас называют суеверные северные варвары. Мы — Золотые».

С тех пор как пала Золотая Империя и все ее города: Симмерат, аКиррик, Архонис (это сверкающее пульсирующее сердце Империи), с тех пор как пала эта великая неземная культура и все ее творения…

— У меня нет воспоминаний, чтобы разобраться в этом, — сказал Баррис. В тоне, которым он это сказал, чувствовалась некоторая горечь. — Империя не позволяла иметь такие знания расам своих рабов.

В нише находились медь и стекло, переплетенные в виде мелкой сетки, образовывавшей клетку, и ортеанец с пятнистой кожей протянул руку к небольшим керамическим емкостям, прикасаясь к металлу несколькими веществами.

— Аширен . — Баррис повернул к нам свою голову, его мрачный пристальный взгляд был подобен тяжелому удару. — Мы аширен , играющие в руинах. Народ Колдунов мог такое, просто направляя на это свою волю, а я… С'арант , я играю в игры аширен с травами и рудами металлов.

Он отошел в сторону, и я увидела, что клетка из стеклянно-медной сетки содержала в себе шар из хирузета . Была ли это игра света, или серо-голубое вещество слабо светилось?

Это не было иллюзией. Слабый свет, лазурно-розовый цвет молнии. Рука Молли сжала мое предплечье.

— Бел-Курик, — прошептала она.

Вспомнилось изможденное лицо Даннора бел-Курика, Повелителя-в-Изгнании, там, в Кель Харантише. Но этот свет был слабым, угасающим…

…холодные высокие стены, окутанные темнотой, запах пыли и мускуса и спертый воздух…

—  Я подумала в Кель Харантише, что человек реагирует на это не просто зрительным восприятием. — Она говорила по-сино-английски тоном подавляемого волнения. — Вы это почувствовали? Как прикосновение, запах. Это какое-то излучение всего спектра, а не только видимый свет.

Я ощутила внезапное отвращение.

— Если мы можем его воспринимать, то оно может и причинить нам вред.

Она не обратила внимания.

— Если мы можем его воспринимать, то можем и понять. Линн, можем!

Цвет шара из хирузета стал вялым, серо-голубым. Мне почти захотелось прикоснуться к каменной кладке ниши и проверить, не окрасил ли ее свет. Это было абсурдом, но я ощутила, что заставляет ортеанцев бояться реликтов Народа Колдунов. Отголосок мертвой силы. И это то, что я хотела спрятать от Компании?

— Это необходимо! — Голос Барриса усилился, и он отступил назад, пристально глядя на своего старшего товарища. Джахариен находился в нерешительности.

— Если ты должен, — наконец сказал он. Затем Джахариен посмотрел на меня. В большей мере как с'ан , нежели как обожатель С'арант . Здесь, где реликты Народа Колдунов представляли собой больше, чем название, я увидела, что он понял, как я воспользовалась общей легендой. У него было холодное выражение лица.

В следующей нише находилась мелкая чаша большего диаметра, чем могут охватить руки человека. Грубая отливка из железа, там и сям с зазубринами от ковки и с пятном рыжей ржавчины на одном из изгибов. Баррис Раквири протянул руку вверх к углублению в задней части ниши, повторив проделанную в первый раз процедуру, и другая световая сфера начала светиться и освещать холодную каменную кладку.

— Боже! — громко произнесла Молли. Я невольно повторила это за ней.

То, что я сочла обломками хирузета в железной чаше, не было ломаными кусками. Серо-голубое вещество было текучим. Вязкое движение начиналось всюду, куда бы ни падал на хирузет этот сиренево-голубой свет, и светилась отвечающая ему полупрозрачная глубина в этом веществе, двигавшемся с тропизмом растений, живой материи. Масса двигалась. Железо внутри покрытой рубцами чаши расслаивалось, превращаясь в буро-оранжевую ржавчину, и растворялось в воздухе…

— Передача энергии, — прошептала Молли. — Боже, вы только посмотрите!

В ее голосе не было страха. Удивление, алчность, радость, но не ужас.

Хирузет потемнел до тускло-серого цвета, затем начал образовывать сложные формы. Мы затаили дыхание и не издавали ни звука. Когда устройство, создавшее все это, стояло в законченном виде, частично в твердом состоянии, частично пульсируя в такт пульсации этой странной энергии, осталась лишь походившая на кружевную оболочка железной чаши.

Молли сказала по-сино-английски:

— Вы говорили нам, что они были учеными «мягкого» направления, этот Народ Колдунов. Посмотрите на это… Как бы вы это назвали? Нечто подобное ДНК? Живой кристалл?

— Генетическое ваяние? — предположила я, все еще в растерянности, в благоговейном трепете.

— Что-то между живой и неодушевленной тканью.

Ее глаза светились.

— Если они копировали структуру — гены, вирусы — а потом…

Потом некая передача волевого усилия, которую теперь ортеанцы могли лишь имитировать посредством химических или биологических стимуляторов.

Молли наклонилась поближе к реликту. Его размеры обманывали зрение. Я видела внутри этой многогранной формы изгибы, углы и плотные части, но не знала, что они означали. И потому, возможно, не видела их должным образом.

— Как это функционирует? — спросила она.

— Вы имеете в виду, будет ли оно функционировать для С'аранти ? — Джахариен стоял, прислонившись к дверному своду, и лениво наблюдал за происходящим. — Я полагаю, оно сможет — у вас, инопланетян, убедительные манеры.

В этой каузальной модуляции его голоса присутствовал черный юмор. Я ожидала этого: тем не менее, мне стало неловко.