Великий Эллипс - Пола Вольски

— Мой брат и я сумасшедшие, понимаете, ну абсолютно сумасшедшие! — радостно сообщил Трефиан. — Нет ничего такого, что могло бы нас напугать или смутить, для нас совершенно не существует преград! Честно говоря, нас двоих надо спрятать в каком-нибудь дом для умалишенных.

— Без надежды на выздоровление, — поддакнул ему Стециан. — Нам уже нельзя помочь, мы просто родились сумасшедшими. Ну кому, кроме двух сумасшедших, придет в голову идея залить кабинет директора школы одеколоном? — победоносно продолжал Стециан. — Ведра одеколона…

— Бочки!

— Жасминовое обольщение, кажется, так он назывался?

— Был настоящий потоп !

— После этого случая все сразу поняли, что мы сумасшедшие!

— Иногда мы и себе всякие роли придумываем, — Стециан обернулся к своему брату. — Помнишь, как мы носили приклеенные бороды и выдавали себя за дьявольского сборщика налогов, которого видели одновременно в разных местах?

— Да, народ тогда запаниковал !

— Они, наверное, до сих пор нас забыть не могут! — Рассказывая, оба брата брызгали слюной.

Лизелл позволила своему взгляду беспрепятственно скользить вокруг. Совершенно очевидно, что несколько слушателей разделяли ее мнение о словесных испражнениях Фестинетти. Гирайз вполголоса вел беседу с Бавом Чарным, который не расставался со своей серебряной фляжкой и за столом. Грандлендлорд Торвид, недвусмысленно повернувшись к болтливым близнецам спиной, разговаривал по-грейслендски со своим знаменитым родственником. Она позволила глазам на мгновение задержаться на лице Каслера и тут же перенесла свое внимание налево, к Меску Завану.

Они обменялись несколькими дежурными любезностями. Его вонарский был ужасен, а она вообще не говорила по-энорвийски. Несмотря на языковые сложности, у нее сложилось весьма приятное впечатление о биржевом спекулянте. Он говорил негромко, был вежлив и притворно дружелюбен. В первые же минуты разговора она узнала, что у него в Аэннорве жена и двое детей, и он пишет им письма каждый день, поскольку страшно скучает по дому и горит желанием поскорей разделаться с гонками.

Бедняга, подумала Лизелл, угроза финансового краха принудила его участвовать в гонках. Ему не стоило покидать свой семейный очаг.

Ей понравился Меск Заван, но она испытала облегчение, когда взаимное преодоление языковых барьеров закончилось. Повернувшись направо, она тут же выяснила, что лантийский торговец Поб Джил Лиджилл прекрасно говорит по-вонарски и очень рвется это продемонстрировать. Слишком уж рвется.

Своей неуемной общительностью он утомлял так же, как и юнцы Фестинетти. Похоже, в своем родном городе Ланти Уме он знал всех, кого только можно было знать. Его близкие друзья исчислялись сотнями или даже тысячами, и казалось, он собирается их всех перечислить.

— Лорд Гар Феннагар, лорд и леди Рион Вассарион, лорд Ресс Дреннересс и еще несколько известных царедворцев, все мы собрались на герцогском пароме посмотреть регату в лагуне Парниса и ждали прибытия его светлости, когда один из этих прислуживающих дураков — кажется, это был Феннагар — умудрился свалиться за борт. Он плюхнулся в воду и поднял такой фонтан брызг, что насквозь вымочил платье леди Вассарион. Совершенно естественно, ее милость завизжала: «Ах ты, неповоротливый злодей, больше твоя нога не ступит на этот паром, запрещаю даже пробовать!» И когда этот неуклюжий болван, пропустив ее угрозы мимо ушей, положил руки на край парома и попытался выбраться из воды, ее милость сорвала с ноги туфлю и этим подсобным орудием начала колотить мокрого бедолагу по голове и пресекла тем самым все его попытки — о, вы даже представить себе не можете, какая вышла комичная сцена!

Эта история неуклюже доползла до своего финала. За ней последовали следующие, с другими именами и другими титулами. Он хочет произвести на нее впечатление этой галереей знати? Если так, то пусть старается. Лизелл вновь опустила глаза и мысли в свободный полет. Гирайз уже что-то обсуждал с доктором Финеска. Фестинетти продолжали оглушать всех. Грандлендлорд Сторнзоф монополизировал внимание Каслера Сторнзофа. Еда оказалась безвкусной. В кают-компании было не продохнуть. Бав Чарный тупо напивался. Даже «Тень Вампира» может иметь счастливый финал, в то время как у Великого Эллипса, похоже, мало шансов на удачное завершение, пока не найдется кто-нибудь, кто остановит чудесную самодвижущуюся коляску Шетт Уразоул…

— Искусство Познания оправдывает сторонников прежнего уклада… — настойчивый голос Поба Джила Лиджилла вернул ее к реальности. — Но концентрированная сила Познания во все времена была достоянием древнего и аристократического рода Уате Базеф…

Чей род? Чье имя он сейчас назвал?

— Познание? — как эхо повторила Лизелл.

— Это лантийская традиционная форма магии, — ответил Джил Лиджилл. Лицо его покраснело от переполнившей его национальной гордости, так что еще ярче заблистали в его ушах жемчуга. — В былые времена, когда город-государство Ланти Ума процветал, военная мощь правящих герцогов усиливалась Познанием живших на его территории просвещенных, магия которых уничтожала всех врагов. Говорят даже, что с помощью магической силы Просвещенных возводились первые острова-города Ланти и Юма. Способность проникать в суть бытия, которую простой народ назвал волшебством, всегда была особенностью отдельных лантийских умов, и развитие этой способности дает поразительные результаты. Мисс Дивер, вы, наверное, слышали о Выборе Ланти Умы?

— Кажется, да. — Лизелл нахмурила брови, роясь в памяти. — Какое-то древнее тайное общество. Мистиков, верно?

— Ни в коем случае, моя дорогая леди. Самая настоящая организация избранных, сосредоточившая в своих руках огромную политическую власть. В нее входили самые выдающиеся из просвещенных. Право на вступление в организацию давало страстное стремление заявителя к наивысшей чести. Выбор существует до сих пор, хотя в данный момент он функционирует скорее формально. Деятельность Познания в наше время значительно ослабла, и сила магии наших дней не может сравниться с влиянием Познания прошлых лет. Оно не только дожило до наших дней, но и служит, хоть и в усеченной форме, э-э… для того чтобы приводить в замешательство чужаков. — Взгляд Джила Лиджилла на долю секунды скользнул в сторону родственника Сторнзофа и вернулся назад. Лизелл едва заметно кивнула головой:

— Люрайская молния? — спросила она.

Он склонил голову, от чего ее брови удивленно поползли вверх. Все газеты за пределами Империи оповещали о сопротивлении завоеванной Ланти Умы своим грейслендским повелителям. Исторически независимый город-государство неохотно покорялся чужеземцам, а некоторые из граждан и вовсе не подчинялись. Случаи лантийского открытого неповиновения учащались, делались более яркими и заслуживали уважения. Дерзкие акты саботажа, не совсем спонтанные волнения, провокационные публикации в прессе, смертельно опасные ночные нападения на грейслендских офицеров, на оружейные и амуниционные склады — об этих событиях трезвонили все газеты мира. Однако лишь некоторые из наиболее скандальных изданий отважились увидеть мистическую подоплеку в лантийском сопротивлении.