Ангел с черными крыльями - Маргит Сандему

— Тогда всем придется туго. Ведь с возвращением Тенгеля Злого миром овладеет Зло. Не следует забывать о том, что он нашел темный источник и прихватил с собой воды зла.

— Которая спрятана где-то в долине Людей Льда. А сам он покоится где-то в тех местах, где когда-то жил ты — в Словении. Тут есть над чем подумать!

«А я чуть было не оживила Тенгеля Злого, — озабоченно подумала Тула. — Задолго до того, как все будут готовы к встрече с ним. Да и будем ли мы к этому когда-нибудь готовы? Сначала нужно отыскать его котел с мертвой водой зла и обезвредить его живой водой Ширы. И эта живая вода находится сейчас в Гростенсхольме, среди сокровищ Людей Льда…»

И снова у нее руки зачесались от желания обладать этими сокровищами, в том числе и сосудом с волшебной водой. Как и все «меченые», она бессознательно стремилась завладеть этим наследством. И, конечно, мандрагорой, которая теперь принадлежит Хейке. И именно сейчас, на пути к Гростенсхольму, жажда овладения сокровищами стала у нее нестерпимо сильной.

Удастся ли ей скрыть все это?

И она лихорадочно принялась говорить совсем о другом.

— Ах, я буду бесконечно рада снова увидеть Эскиля! Мы виделись так давно, и я помню, что тогда я относилась к нему как к герою. Он ведь сейчас дома, в Гростенсхольме?

— Должен быть там, — сухо ответил Хейке. — Поскольку он несет ответственность за все три усадьбы, хотя две из них и сдаются в аренду. Но в этом мальчике никогда нельзя быть уверенным.

— Ему не сидится на месте, — не без гордости произнесла, вздохнув, Винга. — Никто никогда не знает, где он и чем занят, он совершенно не считается со временем.

— Бедные дворовые люди разбегаются и прячутся кто куда, стоит ему только стремительно выйти во двор с каким-то особенным выражением лица, — сказал Хейке. — Последнее, что он сделал перед нашим отъездом, так это что-то вроде подъемника, облегчающего распилку дров. При этом дровяной сарай развалился, и один работник поранил руку.

Тула усмехнулась про себя. Именно таким она и помнила Эскиля! Но неприлично было смеяться над бедолагой, поранившим руку…

— Больше всего мальчик сожалеет о том, что он не избранный, — сказал Хейке. — Хотя время от времени он вбивает себе в голову, что является им, чем очень смущает окружающих, поскольку считает все свои начинания проявлением таинственных сил… Да об этом в двух словах не расскажешь.

— А вообще-то он умен? — спросила Тула.

— О, да, — поспешно ответила Винга. — Но как такой развитый мальчик может совершать все эти безумства, я не могу понять!

Откинувшись на сиденье, Тула сказала с улыбкой:

— Будет очень занятно снова увидеть его!

Поездка прошла прекрасно. Тула вела себя вежливо и очень осмотрительно, и ей легко было общаться с Вингой и Хейке. Она знала, что не нарушила никаких запретов; никто из них не догадывался, что она была одной из «меченых» Людей Льда. Однажды, когда они ночевали в прекрасной гостинице в Танумсхеде, она посмотрела на себя в зеркало. Долго и внимательно она рассматривала свои глаза. В них не было оттенков желтого цвета.

Это ее обрадовало.

Впрочем, ехать столько дней в карете было утомительно. Хотя для Тулы все было новым и значительным. И более того: она заметила, что мужчины — на постоялых дворах и почтовых станциях — очень интересуются ею. Они посылали ей долгие, многозначительные взгляды, что делало ее походку более грациозной и вызывающей. Но не настолько, чтобы это заметили Винга и Хейке. Не было никаких сомнений в том, что Тула ценит молчаливое восхищение мужчин. Ей нравилось и обслуживание на постоялых дворах, ведь им приносили лучшую еду!

И все-таки она не отошла еще окончательно от тех жутких переживаний, которые были связаны с Тенгелем Злым. В самом деле, ей следовало бы выплакаться перед Томасом! Но поскольку на это у нее не хватило времени, ей приходилось носить в себе страшные воспоминания. Она просто пыталась загнать их в темный угол своего сознания, чтобы потом постепенно освободиться от них.

Но вряд ли ей это удастся во время ее поездки в Норвегию. Ведь Эскиль не тот человек, у кого можно поплакаться на плече.

И чем ближе они подъезжали к Гростенсхольму, тем сильнее было ее восхищение.

— Я узнаю эти места! — то и дело восклицала она.

— Воспоминания — удивительная вещь, — заметил Хейке. — Они вмещают в себя все, что переживает человек даже в детстве. Стоит тебе снова увидеть эти места, как память твоя зашевелилась…

— Как здесь красиво! — со вздохом произнесла она.

— Не более красиво, чем в других местах, как мне кажется. Просто картины твоей памяти добавляют новые цвета к тому, что ты видишь. Очевидно, твой предыдущий визит в Гростенсхольм был очень приятным.

Часа через два она спросила:

— Мы скоро уже приедем, не так ли?

— Совершенно верно, — ответил Хейке. — Когда я приехал в Норвегию в первый раз, я был так же взволнован, как и ты. Помню, как я дрожал от возбуждения. И просто поверить не мог, что Гростенсхольм принадлежит мне. Это имение казалось таким огромным по сравнению с тем, к чему я привык. Да, вот мы и въехали в наш округ.

Тула жадно смотрела по сторонам, комментируя все подряд.

Наконец они въехали во двор.

— Ах, как хорошо снова оказаться здесь! — сказала Винга, поднимаясь вверх по ступеням. Остальные пошли за ней следом. — Добрый день, Педерсен! Все ли в порядке?

Управляющий поклонился ей и сказал:

— Все в порядке, фру.

— А где молодой хозяин?

— Думаю, господин Эскиль теперь в конюшне. Он помогает нам во всем.

— Посмотрим. Пойдем-ка, Тула, в наш скромный дом!

Они вошли в просторный зал. Тула остановилась.

— Ой, как много у вас слуг! Но… они выглядят так… Уфф, нет…

Хейке и Винга моментально повернулись к ней.

— Вот! — сурово произнес Хейке. — Вот мы и обнаружили это! Я с самого начала подозревал это!

Вид у Винги был печальный. А Тула готова была прикусить себе язык, увидев все эти чудовищные фигуры в зале, пыталась напустить на себя невинность.

— Я ничего не понимаю… — сказала она.

— Ты видишь духов, Тула, — сказал Хейке. — А их видят только «меченые».

— Но ведь Винга тоже видит их! — пыталась она защитить себя. — Я же видела, как она приветствовала их!

— Винга видит их потому, что свалилась в разрытую могилу, когда я переступил границу потустороннего мира. Она видит их как тени. Ты же видишь их как живых людей!

Тула почувствовала себя чуть ли не больной. Все раскрылось! Раскрылось потому, что она сначала говорит, а потом думает. Ей следовало бы сразу понять, что она видит вокруг себя вовсе не людей. Как в тот раз…

Хейке укоризненно и печально произнес: