Нибелунги. Кровь дракона - Крючкова Ольга Евгеньевна

Рим здешним обитателям казался чем-то далёким и недосягаемым. Единственным напоминанием о нём служил легион «Ульпия Виктрикс» и то попавший под влияние здешних культуры и нравов…

Петроний помнил, как сравнительно недавно, король бургундов Гунтар намеревался отдать свою сестру замуж за Агинмульда, вождя лангобардов. И благодарил Всевышнего за то, что этот брак не состоялся. Однако, он опасался, что Гунтар вознамерится заключить сначала брачный, а затем и военный союз с тюрингами или саксами. Мало того, король был холост, а у Фисуда и Людегера имелись дочери на выданье, не говоря уже о взрослых неженатых сыновьях – потенциальных женихах для Кримхильды.

Петронию вовсе не хотелось, чтобы в будущем земли Бургундии объединились с Тюрингией или Саксонией, образовав, таким образом, сильное независимое государство с централизованной властью, способное вести независимую от Рима политику. Советник прекрасно помнил, что романизация тюрингов и саксов не увенчалась успехом. Примером тому могли служить многочисленные воины, предпринятые Римом против германских племён. Как ни странно, но саксы, тюринги, маркоманны, тевтоны, герулы объединялись перед лицом грозившей им опасности и давали римским легионам достойный отпор.

И даже победу в так называемых Маркоманнских войнах во времена правления Марка Аврелия[51], а затем его сына Комода едва ли можно назвать таковой. Рим формально праздновал победу над варварами, на деле же – заключил с ними мир, с трудом сдержав вторжение германских племён на земли империи.

Словом, чем больше размышлял Петроний, тем больше приходил к выводу: брачный союз Зигфрида и прелестной Кримхильды не противоречит интересам Рима. И покуда ещё в Кастра Ветеру не прибыл король алеманов, и празднества не достигли своего апогея, советник решил воспользоваться этим обстоятельством и не терять времени даром.

В этот же день он отправил Зигфриду в подарок своего поэта и певца, который искусно играл на римской лире и всячески превозносил прелести бургундской принцессы. Тем временем короли, прибывшие в столицу Фризии, и не подозревали о том, что посланник Бургундии уже успел расстроить их матримониальные планы. Ибо Зигфрид не на шутку заинтересовался Кримхильдой и даже нанёс визит Петронию.

К тому времени Петроний уже обладал ценными сведениями – тремиссы ценились в любом королевстве и делали своё дело, развязывая языки ближайшему окружению королевской семьи.

Советник узнал, что Зигмунд тяготится властью, мечтает передать её сыну и провести остаток своих дней на латифундии в объятиях наложницы Румелии, в окружении рождённых от неё бастардов.

Встреча с принцем полностью оправдала надежды советника. Зигфрид оказался податливым на лесть, а уж Петроний умел расточать словесный елей, восхваляя столицу фризов и её богатство.

Когда принц окончательно размяк и проникся к бургунду симпатией, тот перевёл разговор в нужное ему русло, принявшись с жаром восхвалять красоту и добродетели Кримхильды.

Зигфрид же окончательно решил: он желает только Кримхильду!

Однако Петроний не преминул предостеречь пылкого принца:

– Король Гунтар слишком щепетилен в выборе мужа для своей сестры. Он оценивает не только богатство претендента, но и его военные таланты…

Увы, но военными подвигами Зигфрид похвастаться не мог в силу своей молодости. Однако…

– Но разве моя победа над драконом не говорит о таковых?! – с жаром воскликнул он.

Петроний сдержано улыбнулся. Он, как человек просвещённый, не верящий во всякого рода драконов и левиафанов[52], и умудренный опытом царедворец, прекрасно знал цену подобным россказням.

– Разумеется, мой принц! – с готовностью воскликнул он. – Но…

Зигфрид напрягся, он не привык к отказам и недомолвкам.

– Говори! – с нетерпением воскликнул он.

– Что ж… Извольте, мой принц… Чтобы завоевать расположение Гунтара вы должны произвести на него неизгладимое впечатление при первой же встрече. Скажем, явиться пред его очами в том самом шлеме с золотыми рогами, который вы заполучили из сокровищницы дракона… Не удивляйтесь моей осведомлённости, об этом говорит весь город… К тому же ваш меч, если мне не изменяет память, – Нортунг, имеет весьма необычную форму…

– Пламенеющего клинка! – подтвердил принц.

– Да-да… Его следует показать в деле. Надеюсь, гостям представится возможность лицезреть ристалище, посвящённое празднествам?

– Оно состоится через пару дней, – заверил Зигфрид. – И я намерен сразиться с любым воином, бросившим мне вызов.

– Не сомневаюсь, что удача будет сопутствовать вам, мой принц…

После встречи с Зигфридом Петроний подумал о том, что при удачном стечении обстоятельств и продуманной политике в будущем королевство фризов можно будет превратить в сателлита[53] Бургундии.

И вот настал день ристалища. Чета Вёльсунгов и гости разместились на специально возведённой трибуне, с которой хорошо просматривалась усыпанная песком арена – предстоящее поле сражения.

Каждый из гостей выставлял на ристалище своего воина, также в поединках могли принять участие все желающие мужчины знатного происхождения. И их оказалось немало. Начальник королевской стражи при помощи жребия разбил участников на пары.

Зигфрид также намеревался принять участие. Его противником оказался некто Родерик. Принц ничего не знал о нём и не придал особого значения появлению этого человека на ристалище, решив, что Родерик – один из землевладельцев, прибывшим в столицу на время празднеств.

И вот принц и его противник появились на противоположных сторонах арены и начали неспешно сближаться. Зрители встретили их восторженными возгласами.

Зигфрид, облачённый в римскую лорику сегменту и шлем, увенчанный золотыми рогами, вооружённый Нортунгом, производил воинственное впечатление. Зрители, а многие из них по-прежнему поклонялись древним богам, сочли, что принц выглядит как и подобает истинному Вёльсунгу[54].

Родерик, противник Зигфрида, производил впечатление закалённого в боях воина. Его доспехи и шлем хранили отметины вражеских ударов.

И вот противники сошлись. Лицо Родерика скрывала кольчужная маска.

– Я убью тебя! – прорычал Родерик.

– Попробуй! – парировал принц. – Я отлично владею мечом! К тому же убив меня, ты рискуешь расстаться с жизнью. С арены не успеешь уйти, как мой отец прикажет своим телохранителям искромсать тебя на множество кусков!

– Пусть так! – снова прорычал Родерик. – Я убью тебя! Ты поплатишься за смерть мой жены!

На мгновение Зигфрид растерялся.

– Жены?! О чём ты говоришь?

– Я говорю о моей жене! Арнегунде! Пока я сражался с данами, ты погубил её!

(Судьба распорядилась так, что все ухищрения Зиглинды сделать Арнегунду вдовой, увы, не увенчались успехом).

Сердце Зигфрида сжалось от боли.

– Поверь, я не повинен её смерти! Она умерла родами…

– Дав жизнь твоему бастарду! – взревел Родерик и ринулся на Зигфрида.

Тот умело отразил удар – постоянные тренировки на мечах пошли ему на пользу. Константин и Мердок вообще считали, что в пешем поединке Зигфриду нет равных.

…Зиглинда и Зигмунд внимательно наблюдали за ходом сражения.

– Странно, о чём они говорили… – произнесла королева, отчего-то ощутив волнение.

– Этот воин кого-то мне напоминает… – вторил супруге король.

Петроний, расположившийся на трибуне в окружении свиты, также обратил внимание на противника Зигфрида.

– Отчего воин с таким остервенением ринулся на принца? Что-то здесь не то…

Однако зрителей, в том числе и дружественных королей, ничего не насторожило и не удивило, они были всецело поглощены поединком.

Поединок принца и обманутого мужа принимал ожесточённый характер и явно не был похож на сражение до первой крови. Первой забеспокоилась Зиглинда.