Сумерки империи. Российское государство и право на рубеже веков - Павел Владимирович Крашенинников

Для ответа на этот непростой вопрос необходимо посмотреть со стороны на очень короткую историю возникновения и становления Государственной думы Российской империи.

Первоначально Манифестом от 6 августа 1905 года император Николай II учредил Государственную думу как ″особое законосовещательное установление,

коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов″. Однако разработанные специальной комиссией, обсужденные на совещании под председательством Николая II и утвержденные царским Манифестом от 6 августа 1905 года положения о выборах в Думу вызвали сильное недовольство в обществе. Многочисленные митинги протеста и забастовки в конце концов вылились во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку, и выборы в Думу не состоялись.

Под давлением общества и части своего окружения император изменил статус Думы, она стала палатой законодательного органа империи.

Одной из основ законодательной компетенции Государственной думы стал п. 3 Манифеста от 17 октября 1905 года, установивший «как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной думы».

За короткий срок из законосовещательного Дума стала законодательным органом. 450 членов Государственной думы (официально они назывались именно так, неофициально использовалось и слово «депутаты») избирались на пять лет. Внутри Думы создавались отделы и комиссии, в которых работали депутаты и чиновники, служащие в этих подразделениях.

Выборы в первую Государственную думу проходили с 26 марта по 20 апреля 1906 года в соответствии с избирательным законом от 11 декабря 1905 года[181]. Они были непрямыми, выборщики избирались отдельно по четырем куриям — землевладельческой, городской, крестьянской и рабочей. Причем для первых двух курий выборы были двухступенчатыми, для рабочей — трехступенчатыми, а для крестьянской — четырехступенчатыми. По рабочей курии к выборам допускались лишь мужчины, занятые на предприятиях, имевших не менее 50 рабочих. Это и другие ограничения лишили избирательного права около 2 млн мужчин-рабочих. Выборы были не всеобщие (исключались женщины, молодежь до 25 лет, военнослужащие действительной службы, ряд национальных меньшинств), не равные (один выборщик на 2 тысячи населения в землевладельческой курии, на 4 тысячи — в городской, на 30 тысяч — в крестьянской, на 90 тысяч — в рабочей).

К ведению Госдумы согласно ст. 31 «Учреждения Государственной думы» относились: 1) предметы, требующие издания законов и штатов, а также их изменения, дополнения, приостановления действия и отмены; 2) государственная роспись доходов и расходов вместе с финансовыми сметами министерств и главных управлений, равно как денежные из казны ассигнования, росписью не предусмотренные, на основании установленных правил; 3) отчет Государственного контроля по исполнению государственной росписи; 4) дела об отчуждении части государственных доходов или имуществ, требующем высочайшего соизволения; 5) дела о постройке железных дорог непосредственным распоряжением казны и за ее счет; 6) дела об учреждении компаний на акциях, когда при сем испрашиваются изъятия из действующих законов; 7) дела, вносимые на рассмотрение Думы по особым высочайшим повелениям; 8) предметы, требующие издания законов, распространяющихся на Великое Княжество Финляндское, если они относятся не к одним только внутренним делам этого края.

Вряд ли стоит удивляться тому, что министры не воспринимали выскочек и не стеснялись этого. А депутаты, в свою очередь, при любом недовольстве не то что министрами, а даже самой ситуацией в стране кричали «В отставку!» чуть ли не каждому члену Совета министров. Тем не менее первая Дума и депутаты работали в то конкретное время как могли, выражая в меру сил и способностей волю своих избирателей.

Члены первой Государственной думы считали, что они пришли всерьез и надолго. Многие из них основательно взялись за интересующие их темы. Обсуждались разные вопросы, как обычно для парламента, от коммунальных до вселенских, но все же главных было три: амнистия, отмена смертной казни и равные гражданские права независимо от национальности, пола, вероисповедания, проживания в городе или деревне.

Депутаты-правоведы убедили коллег, что третий из названных вопросов не мог решаться только одним законом и подготовка множества проектов потребует времени. Предварительно распределили, кто какими направлениями будет заниматься. Например, В. Д. Набоков приступил к проработке уголовного закона, Г. Ф. Шершеневич взялся подготовить закон о свободе собраний, М. М. Винавер — о свободе совести и т. д. Правоведы вместе с другими депутатами сосредоточились на амнистии и отмене смертной казни.

Один из самых известных и цитируемых даже в наше время дореволюционных российских юристов Г. Ф. Шершеневич стал заместителем секретаря Государственной думы. По нашим весьма условным меркам этот пост напоминает заместителя председателя регламентного комитета. Кроме того, он готовил проект о свободе собраний и активно участвовал в подготовке отмены смертной казни.

Говоря современным языком, субъектами права законодательной инициативы могли быть министры, главноуправляющие, входящие в состав Совета министров, комиссии, состоящие из депутатов Госдумы и членов Госсовета, а также Государственный совет (ст. 34 «Учреждения Государственной думы»).

Широко обсуждавшийся законопроект об отмене смертной казни получил новый импульс после известия о том, что в Риге восемь рабочих были приговорены к смертной казни.

«Это известие, переданное срочной депешей, явилось грозным memento о смерти. Она неожиданно вошла в палату и, словно глумясь над желаниями целого народа, разинула пасть и засмеялась своею отвратительною улыбкой»[182].

Опуская дебаты по этому извечному вопросу, следует сказать, что первая Государственная дума приняла-таки этот важнейший закон. Однако для его одобрения документ, как положено, был направлен в Государственный совет.

27 июня 1906 года могло стать историческим не только для Госсовета, но и для всей империи. Ажиотаж был невероятный. Журналист Александр Цитрон, находящийся в это время на заседании в Госсовете, писал: «Зал полон. У колонн на длинных диванах сидят члены Государственной думы. Тут все юристы: Набоков, Кузьмин-Караваев, Ковалевский, Гредескул, Шершеневич. Человек до ста пришли сегодня в гости к господам верхней палаты»[183]. Закон был отклонен.

8 июня 1906 года с думской трибуны выступил князь С. Д. Урусов, служивший ранее заместителем министра внутренних дел в правительстве С. Ю. Витте. Сергей Дмитриевич в конце своего эмоционального выступления заявил: «На судьбы страны оказывают влияние люди по воспитанию вахмистры и городовые, а по убеждению погромщики». Речь Урусова произвела неизгладимое впечатление на двор, министров и, конечно же, депутатов. «Биржевые ведомости» писали, что «более тяжкого поражения, чем речь Урусова, старый режим еще не получал».

8 июля 1906 года Совет министров под предлогом того, что Дума не только не успокаивает народ, но еще более разжигает смуту, убедил императора распустить Государственную думу.

Думцы увидели Манифест о роспуске утром 9 июля 1906 года на дверях Таврического дворца. Практически сразу, скорее на эмоциях, чем на анализе ситуации,