Схватка (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Вот только при виде разоренных пепелищ и под взглядами уцелевших жителей думать так казалось просто кощунством...

Чтобы сопроводить выживших в тыл, я каждый раз выделял по десятку ратников, немного, но ослабляя свое невеликое числом войско. Однако получившим лишний шанс уцелеть дружинным никто не завидовал. Это ведь им придётся держать ответ перед теми, чьих родных мы не защитили и не спасли... И тот факт, что мы вои другого княжества (даже царства!) как-то неуловимо теряется в складывающихся обстоятельствах... Все мы русичи, все мы один народ. Воинская же стезя всегда едина — этот самый народ защищать...

Так что оставшиеся в строю никому не завидовали — в отличае от покидающих рать гридей, самых молодых и неопытных из нового пополнения. А вот в их глазах читалась острая точка... Ещё бы! После всего увиденного мотивация у мужей оказалась просто запредельной! Всем хотелось остаться в дружине, следующей на брань с погаными. Следующей мстить! В тыл же желания отправляться не было никакого...

Ничего. Когда успокоятся, пообвыкнуться, отойдут душой, отогреются — тогда ещё и обрадуются лишнему шансу выжить. Но это — после. И это — ушедшие... А вот всех, кто остался под моей рукой, пришлось едва ли не силой удерживать от того, чтобы не гнали коней! Иначе загнали бы давно заводных, преследуя поганых...

Первый отряд татар, медленно плетущихся с непомерным обозом награбленного по раскишей и измятой сотнями копыт дороге, мы нагнали одиннадцать дней назад. Отряд был небольшой, всего-то три сотни половцев, осмелившихся вступить бой со сторожевой сотней младших дружинников, думая, что это — все русы...

Наши "отроки" бронированы лучше степняков и жёстко мотивированы, неплохо обучены — и в случае столкновения с простыми разбойниками, они обратили бы врага вспять самостоятельно. Но кипчаков гнала в бой жёсткая воля монгольских командиров... И потому к моменту, когда поспело к сече основное ядро моей рати, поганые уже окружили полусотню неистово бьющихся с ворогом отроков младшей дружины, успевших забрать третью часть отряда татар!

А потом для степняков все очень быстро кончилось. Быстро, кроваво и безжалостно. Пленных не брали — и далеко не только потому, что у меня не было возможности выделить людей на "конвоирование". Нет, я при всем желание не смог бы остановить ратников от добиваниях сложивших оружие, трячущихся и завывающих от ужаса нелюдей, уцелевших в сече. Нелюдей, разом растерявших всю свою смелость при виде сильной дружины...

Но впрочем, желания спасать их у меня не было никакого.

...Мы относительно легко истребили ещё три таких отряда, уже вступив на землю северян. Но вскоре столкнулись с более сильной ратью в полторы тысячи степняков, следующей нам навстречу. Прознали про нас поганые — но не выяснили ни числа, ни боевых качеств...

Силы были неравны численно — после предыдущих схваток у меня осталось всего под тысяча с лишним воев. Но у ворога не имелось тяжёлых всадников! А у меня они были, рязанские и владимирские гриди, целых три с половиной сотни витязей, этаких русских катафрактов... И потому мы вновь победили! Пусть уже и с большими потерями, пришедшимися на время короткой перестрелки, завязавшейся между конными лучниками. Но я присек её, как только ударный кулак тяжёлой конницы занял позицию за спинами отроков младшей дружины... После чего вся рать пошла в атаку лавой — развернутым, рассыпным строем, скрывающим в своих недрах ударный клин гридей!

А после — стремительный, яростный разгон витязей, скорость скакунов которых на коротком отрезке превосходит скорость выносливых, но не слишком быстрых степных кобылиц и меринов... И смертельное для поганых куширование. Клин тяжело бронированных русичей рассек вражью рать пополам в считанные секунды тарана, за несколько мгновений переколов пиками и стоптав копытами тяжёлых жеребцов сотни поганых...

Но это был последний проходной противник. Два дня после победы над предыдущим отрядом татар мы вообще не встречали врага — а после разъезды переяславльских ратников сообщили о крупной, много превосходящей нас числом рати агарян.

Шибан прознал про нас — и двинул навстречу ядро своих тумен...

Под рукой чингизида собрались лучшие из лучших: тяжёлые, панцирные всадники покоренных народов (ясов и грузин), батыры-хошучи и самые умелые монгольские лучники с их мощнейшими биокомпозитами... Последние, к слову, имеют фронтальную роговую накладка на кибить лука, что усиливает его сопротивление на излом, и увеличивает поражающую способность. Таким образом, делая оружие монголов превосходящим половецкие аналоги... Но и самих кипчаков темник призвал под свои бунчуки — понятное дело, что на роль "пушечного мяса".

И мы отступили, понимая, что в этот раз не победить — в открытом и честном бою в поле. Отступили, рассчитывая найди удобное место для битвы, где я смог бы невелировать превосходство поганых в живой силе и здорово их измотать!

И я это место нашёл.

Удобный и, как кажется, единственный брод в округе (по крайней мере, на десяток ближайших вёрст в обе стороны). Не зря же его ранее прикрывал сожженный татарами пусть небольшой, но острог! Слева от брода — остатки укрепления, справа — пойменнный лес.

И неширокая, но достаточно глубокая речка с неизвестным мне названием — но быстрым течением и топкими бережками...

Мы обогнали татар менее, чем на сутки. Но за ночь и половину оставшегося в нашем распоряжение дня перегородили брод надолбами со своей стороны — да сколотили широких стационарных щитов для лучников, сделав что-то среднее между павезами европейских арбалетчиков и осадных античных мантлет. Среднее в том смысле, что не очень высоких (ниже мантлет), но зато более широких, чем павезы — за нашими щитами свободно укрывается по три лучника, не мешая друг другу... Благо, что подручного материала хватило на все — мы разобрали остатки острога, ещё немного взяли в лесу... А кроме того, густая, хоть и не очень широкая пойменная поросль укрыла от вражеских глаз и мой резев, мой самый главный козырь в уже начавшемся бою! Три с лишним сотни тяжёлых витязей-гридей, ожидающих своего часа, словно засадный полк воеводы Боброка на Куликовом поле...

Понимая могучий численный перевес татар, я решил не рисковать, воплощая в жизнь план Дмитрия Донского в битве на Воже. Нет, я вычленил самое важное из его действий в обеих успешных для русичей битвах, добавив кое-что и от себя. И теперь поганые вынужденно спешились, быстро уяснив для себя, что пытаться атаковать верхами через брод, да на вкопанные в топкий берег заостренные колья(!) — идея не лучшая.

Ныне же пеших, непривычных к такому бою степняков, прорывающихся сквозь надолбы поодиночке или небольшими отрядами, встречает стена щитов младшей дружины! Со всеми вытекающими — вроде метаемых в упор сулиц, рубящих ударов топоров, точных и стремительных уколов мечей... Десятки отроков я разделил на две неравные части — и по три лучника от каждого заняли позицию за щитами. Понятное дело, что это самые опытные и умелые стрелки... Им же отдали весь запас срезней, итак заметно уменьшевшийся за последние дни. Ныне же наши лучики (прикрытые щитами!) целенаправленно выбивают атакующих половцев на уже пристрелянной переправе, не пытаясь вступить в стрелковую дуэль с монголами. А первую линию от татарских срезней спасает привычная русичам "стена щитов" — или попросту черепаха...

И кто бы сомневался, что Шибан пустит вперёд именно кипчаков?!

Глава 13

... — Стоим!!!

Сам я до поры не лезу в драку — да моё участие и не требуется. Стена щитов более пяти сотен отроков младшей дружины перегородили брод на всю его ширину, глубина строя достигает пяти шеренг. А учитывая выросшие перед татарами надолбы, сквозь которые мокрым по пояс поганым (чай не июль и не август, вода уже крепко студеная!) приходится протискиваться, численное превосходство враг никак не может реализовать. Основную опасность представляют падающие сверху срезни — но от неё и спасает стена щитов. Тем более, что встав вплотную к преграде, мы сильно затруднили монгольским лучникам возможность вести обстрел, как только первые ряды половцев миновали брод. Ибо своих цепляют...