Ложе из роз - Кэтрин Стоун

Чейз потянулся к ней сквозь душистый розовый куст, сквозь лепестки и шипы; его пальцы коснулись подбородка, и он нежно, бережно приподнял ее голову. Синие глаза встретились с серыми глазами цвета расплавленного серебра, и его рука почувствовала жар тела Кассандры.

– Это было очень мило с вашей стороны. Вы так добры, так охотно готовы поделиться тем, что принадлежит вам. Но мне не нужны деньги, Кассандра. Мне нужна гора.

– Черная Гора, – прошептала Кэсс. – Я думала, что, когда умерла Френсис, мечтам и планам пришел конец…

Безусловно, Чейз Тесье мог на время отказаться от них ради Хоуп, потому что для Хоуп гора его грез была местом ее утрат. Ну а теперь? Кассандра припомнила, как брат с сестрой горячо спорили о чем-то.

– Хоуп хочет, чтобы вы остались в Напа, верно? Чтобы вы жили на горе и занимались виноградарством, и… она говорила с вами еще о чем-то.

– Да, она говорила, – подтвердил Чейз спокойно, – что когда-нибудь вернется на гору, если я буду здесь.

– Она была совершенно искренней, Чейз. Она хочет именно этого. Она хочет того же, что и вы.

Это всего лишь часть того, что хочу я, Кассандра. Причем незначительная часть.

Чейз готов был сказать ей и остальное. Прямо сейчас. Но его прелестная Малиновка все еще трепетала, будто боялась продолжать разговор, – боялась, что он вновь всколыхнет в ней улегшееся было волнение.

– Вы знаете, кем была Кассандра? – спросила она.

– Конечно. Пророчицей, которой никто не верил…

– Хотя она никогда не ошибалась. Вы будете возделывать свои виноградники на Черной Горе, Чейз.

– Вы действительно так полагаете?

– Я это знаю.

Юная пророчица была столь прелестна, лунный свет посылал блики в ее синие глаза, сверкавшие бескорыстной радостью за него…

А теперь, Кассандра, обсудим мою судьбу, обсудим по-настоящему.

– Вы помните условия, при которых мне достается Черная Гора?

– Необходимо жениться.

Жениться на женщине, которую полюбишь. Это так просто, Чейз. Ведь ты уже нашел ее.

Действительно ли это ему показалось или это была игра лунного света? Но этот внутренний свет ему не пригрезился; сияние было ровным – нет никаких оснований опасаться, что оно померкнет, потускнеет.

– Когда дело дошло до подписания официальных бумаг, Френсис сделала некоторые дополнения. Черная Гора станет нашей только в десятую годовщину свадьбы, а в случае развода отойдет к моей жене.

– Но если вы разведетесь, не прожив десяти лет…

– Моя жена получит землю, гору и все остальное – винодельню, замок, все мое имущество.

– Которое она может отдать или продать вам?

– Ничего подобного, никогда.

– А если вы ее убьете?

Чейз улыбнулся:

– Ну, если мне удастся выйти сухим из воды, тогда я становлюсь наследником.

– Милая добрая старушка Френсис, – пробормотала Кассандра. – Все дело было в ней. Она хотела всем управлять. Она хотела всем руководить. Даже из могилы. Значит, вы ее перехитрили.

– Перехитрил?

– Да, влюбились в Пейдж и выбрали ее. Я хочу сказать, она не из тех женщин, с которыми разводятся, и она так очаровательна, что у вас не возникнет искушения убить ее. Пейдж – само совершенство.

Звезды мерцали, луна сияла. Его темно-серые глаза смотрели на нее как никогда внимательно и напряженно.

– Дело в том, Кассандра, что я не собираюсь жениться на Пейдж и прошу вашей руки.

– Моей?

Чейз все еще не дотронулся до нее, не потянулся к ней сквозь разделявший их ароматный розовый куст, сквозь бездну лепестков и шипов.

Их разделяло расстояние, и это было очень важно.

– Твоей, Кассандра. Я прошу тебя стать моей женой.

Но ведь ты меня не знаешь, Чейз. И не узнаешь ни за одну ночь, ни за десять лет.

– Отвечайте же!

– Что отвечать?

В течение нескольких мгновений он не замечал ее смущения, видел и читал в ее лице чистую, сияющую, ослепительную радость. Потом она сменилась замешательством, и в глазах ее он увидел боль…

– У вас такой смущенный вид.

– Смущенный? У меня? Вовсе нет!

Теперь ее улыбка была яркой, ослепительной, отважной… и неискренней.

– Что касается вашего предложения, мистер Тесье, то с чего бы мне выходить за вас замуж?

Чейз попытался подавить досаду, но она прорвалась в его мягком, таящем угрозу голосе.

– Я не прошу руки Бланш дю Буа, Кассандра. Я делаю предложение вам, но не требую от вас немедленного ответа. Я просто прошу вас подумать об этом. Ладно?

– Я надоем вам.

Это был шепот – столь тихий, едва слышный в ночном воздухе, что, будь то другой мужчина, чувства которого не были бы обострены любовью, он мог бы и не расслышать его.

– Никогда, Кассандра. Я никогда не устану от вас, я никогда вас не разлюблю.

– Но вы и Пейдж…

– Я порвал с Пейдж в тот самый вечер, когда мы обедали «У Куртленда».

В тот вечер? Когда ты вернулся и казался таким изголодавшимся?

– Пейдж нашла кого-то другого?

Чейз улыбнулся:

– Это я нашел кого-то другого. По крайней мере я принял такое решение и думал, что вы уже знали об этом. С первой нашей встречи в июне, когда мы только увидели друг друга.

Неужели в ту самую минуту, Чейз, когда я убегала от своей прежней жизни? Одна, с опущенной щекой, одетая во все черное?

– Но…

– Почему я не говорил вам до сегодняшнего дня? Мне казалось, все столь очевидно… хотя, возможно, не было заметно столь уж явственно.

– Не было заметно?

– Вы ведь были гостьей в моем доме. Лучшей подругой моей сестры. К тому же вопрос моего будущего, как и вашего, был еще неясен.

– И моего?

– Ваша страсть, Кассандра, – куда она могла вас завести? К тому же вы с такой ненавистью говорили о браке, о том, что вас пугает однообразие семейной жизни… Но, должен признаться, этот вопрос беспокоил меня меньше всего. Я сомневаюсь, что брак с вами будет монотонным и скучным.

– Вы хотите…

– Хочу ли я заниматься с вами любовью?

Смех его был вполне откровенным, но она этого не знала, его робкая Малиновка, и он заметил, как по лицу ее скользнула легкая тень сомнения.

Его низкий мягкий голос зазвучал снова, он был полон нежности.

– Вы когда-нибудь занимались любовью?

Любовью? Нет. Сексом – да.

Много раз, начиная со старших классов школы, когда большинство мальчиков почему-то выбирали ее… именно ее… Сандру, маленькую ведьмочку.

Конечно, все это было в шутку: наглость, подпитываемая жестокостью, плюс гормоны, действие которых вступало в особую силу в темноте. Она и не подозревала, что сделалась тогда предметом насмешек и что сексуальный интерес, проявленный к ней несколькими сверстниками, надолго превратился в развлечение для всей школы.