Демон-хранитель. Сделка - Елена Малиновская

— А вот сейчас я могу читать твои мысли, — с любопытством исследователя заметил Фабион. — Значит, усталость тоже ослабляет твою врожденную устойчивость к чужой магии. Впрочем, ничего удивительного. Тебе сильно досталось сегодня ночью.

— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — холодно поинтересовалась я, чувствуя, как в глубине души зарождается волна мутной ярости. Как же мне хочется огреть этого подлеца флягой! Но вместо этого я глубоко вздохнула, беря под контроль свой гнев, и с демонстративным спокойствием продолжила: — Что все это значит, Фабион? Почему ты помогал моей матери? И что она со мной сделала?

— Ничего дурного, — произнес он. Подумал немного и исправился: — Ну почти.

Я зло скрипнула зубами. Мне что, каждое слово из него придется силой вытаскивать? Сдается, его лишь забавляет сложившаяся ситуация. Конечно, это же не на нем ночью проводили какие-то весьма зловещие эксперименты. Небо, да я была уверена, что меня вот-вот убьют! Заколют на этой проклятой поляне, как жертвенное животное перед алтарем!

— Таков и был план, — ответил Фабион.

Он сидел рядом со мной, вальяжно откинувшись на камень, и покусывал какую-то травинку, даже не пытаясь скрыть смешинки в изумрудных глазах. Правда, вот беда, я прекрасно помнила, что ночью они были цвета свежей крови.

Фабион тяжело вздохнул, видимо опять без спроса прочитав мои мысли, укоризненно покачал головой и с неожиданной торжественностью провозгласил:

— Катарина! Я прошу у тебя прощения за все то, что ты перенесла этой ночью. Понимаю, что это было очень жестоко как с моей стороны, так и со стороны твоей матери. Ты наверняка сильно обижена на нас. Знай: саэра Алисандра очень не хотела участвовать во всем этом представлении. Мне пришлось приложить максимум усилий и применить весь свой дар убеждения, чтобы она согласилась. Поэтому, если хочешь кого-нибудь обвинить в произошедшем, — вини меня. Но я надеюсь, что ты не будешь слишком жестока ко мне.

— Как патетично. — Я кисло поморщилась от неуместного пафоса. Фабион ответил мне настолько честным взглядом, что у меня в очередной раз нестерпимо зачесались кулаки хорошенько врезать ему по носу. Но я переборола свое желание, ядовито поинтересовавшись: — И это все? Неужели ты думаешь, что ограничишься простым принесением извинений? Правду, Фабион, я желаю знать правду! И тогда, быть может, я подумаю над тем, чтобы простить тебя и мою драгоценную любимую матушку. Что вы со мной сделали?

— В физическом плане — ничего. — Ученик мага невинно захлопал ресницами. — Ну, я надеюсь, пара царапин на запястьях не в счет.

Естественно, после этого я моментально уставилась на свои руки. Зашипела от жгучей ярости, наконец-то заметив на каждой абсолютно одинаковые знаки — перечеркнутый двумя молниями круг. Неглубокие царапины каким-то чудом уже поджили, поэтому я не ощутила ничего подозрительного после пробуждения.

— И какое отношение все это имеет к проведенному ритуалу? — со змеиным присвистом спросила я, яростно оттирая пальцем крохотные засохшие капельки крови.

— Если я тебе все расскажу, ты меня простишь? — лукаво поинтересовался Фабион. Я замерла, не в силах поверить такой наглости, а он в умоляющем жесте сложил перед собой руки, демонстративно шмыгнув носом. — Катарина, я готов встать перед тобой на колени! Честное-пречестное слово! Только не дуйся больше на меня!

— Не дуться?! — на редкость противным, визгливым голосом воскликнула я. — Интересно, а как бы ты отреагировал, если бы тебя схватили и потащили на какой-то ритуал?! Причем схватил не кто-то там, а родная мать! Да я была уверена, что пришел мой последний час!

Фабион терпеливо дождался, когда я закончу кричать. Затем неожиданно привлек меня к себе. Я собиралась возмутиться его очередным наглым поступком, быть может, даже дать ему пощечину, но… Скандалить почему-то моментально расхотелось. Мне вдруг стало так хорошо и спокойно, будто прошлая ночь просто привиделась в кошмаре, который благополучно растаял под лучами солнца.

— Я тебя ненавижу, — глухо проговорила я куда-то в его подмышку.

— Иногда я сам себя ненавижу, — с горькой иронией отозвался Фабион. Отстранился немного, пытливо взглянул мне в глаза. — Ну что, мир?

— Мир, — неохотно буркнула я, и он расцвел улыбкой. Опять прижал меня к себе, бережно гладя по распущенным с ночи волосам, и я поспешно добавила: — Но после того, как все расскажешь.

— Кто бы сомневался. — Фабион хмыкнул.

Наконец-то выпустил меня из своих объятий и встал. Неторопливо прошелся по небольшой полянке, меряя ее шагами и крепко сцепив за спиной руки. Я наблюдала за ним с легким недоумением. Такое чувство, будто он не знает, с чего начать.

— Матушка действительно хотела принести меня в жертву? — решила я ему помочь и задала вопрос, который мучил меня сильнее остальных.

— Нет. — Фабион покачал головой. — Конечно же нет. Но нам было необходимо, чтобы ты сама поверила в это. Иначе бы заклятие не сработало.

— Какое заклятие? — Я вновь посмотрела на загадочные символы у меня на запястьях.

— Грубо говоря, пока царапины окончательно не зажили, тебя никто не сможет обнаружить при помощи магии, — пояснил Фабион, перехватив мой взгляд. — Даже больше того — ты сейчас для любого колдуна считаешься мертвой. Тебя просто не видно среди живых.

Я невольно вздрогнула. Нет, я понимала, что все это наверняка сделано лишь для отвода глаз настоящего преступника. Но все равно — как-то не по себе было осознавать, что меня словно нет в этом мире.

— Значит, меня кто-то собирается убить? — Я принялась яростно растирать плечи, словно пытаясь согреться. Среди жаркого летнего утра меня вдруг кинуло в холодную дрожь. — Но кто?

— Ты удивительно быстро все схватываешь, — задумчиво проговорил Фабион, остановившись напротив меня. — Этой ночью ты была настолько убедительна в своих обвинениях против матери, что я и сам едва не поверил тебе. А ведь я знал, что саэра Алисандра ни при чем. Ну дальше без моей помощи догадаешься или мне продолжать?

— Другими словами, кто-то пытается обвинить мою мать в том, чего она не совершала, — подхватила я его мысль. — Но необходимо было неопровержимое свидетельство ее занятий запрещенным колдовством. А для этого смерть дочери подходит наилучшим образом. Ведь чем ближе твое родство с жертвой — тем больше ты при этом получаешь энергии.

— Стоп! — повелительно оборвал меня Фабион. Недоуменно нахмурился. — Откуда ты это знаешь? Такие подробности известны лишь тем, кто всерьез изучает темное искусство.

— Ну… — Я ехидно ухмыльнулась, несколько позабавленная озадаченным выражением его лица. — Фабион, неужели ты думаешь, что я устояла перед соблазном сунуть нос в некоторые книжки матери? Правда, досконально изучить их я не успела — боялась, что меня поймают за чтением. Так, иногда открывала, когда матушки не было в комнате. Пару фраз там подхвачу, пару фраз здесь. Ничего серьезного. — Я заметила, как Фабион с явным облегчением после моего признания перевел дыхание, и жестокосердно добавила, прекрасно понимая, что сейчас разозлю его, но слишком велик был соблазн увидеть его реакцию на свое заявление: — Впрочем, сдается, мне пора заняться этим всерьез. Девушке надо уметь себя защитить.