Нильмера - Игорь Нерюриков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хочу только предупредить: крамольников и раскольников Сварог терпеть долго не будет.
— В Мереже теперь все не так, как было раньше. Старые боги уже не занимаются здешними делами, управляет всем окрест, только их тень. Знаешь, кто?
Велизарий сидел за столом, хмуро посматривая за окно. Наступали сумерки и весенний ветерок принес в избу прохладу. Снег в Мереже уже растаял, но ночью еще возвращались заморозки. Он закрыл оконные ставни и подобрав масляный светильник с пола, зажег его.
Пока Ива затапливала печку, варила молодую картошку и раздувала самовар, Велизарий, без всякого интереса, слушал ее рассуждения о любви. После ужина они провели ночь вместе. Утром, он как обычно был холоден с Ивой. На этот раз такое отношение настолько разозлила ее, что она на прощание вымолвила:
— Мы уже несколько лет с тобой вместе, а ты все еще любишь эту дрянь!
Велизарий посмотрел на нее и усмехнувшись проговорил:
— Потому что она во всем лучше тебя.
В Мереже было пасмурно. На пустующей ярмарочной площади стоял всего один конный экипаж.
На облучке сидел сутулый извозчик: донельзя костлявый, изможденный и весь оборванный. Он был чрезвычайно осторожен в денежных сделках и прежде, чем тронуть исхудалых лошадей, по нескольку раз пересчитал все до последней монеты. В кибитке величаво сидела черноволосая женщина. Она была одета в платье, вышитое из княжеской багряницы. Женщина взглянула на извозчика довольно строго и чуть надменно. Возничий оглянулся на нее с настоящим испугом, засунул монеты в карман и не раздумывая хлестнул коней, тронув вперед.
Удовлетворение мелькнуло в красивых глазах черноволосой женщины. По всему ее нежному и чистому личику несколько розоватого оттенка, по выражению глаз, чувствовался душевный подъем. Когда экипаж подъехал к главным воротам, на ее трогательно-широких губах застыла улыбка.
Вдруг лошади остановились.
— В чем дело? — поинтересовалась Ива.
— Велено вас из города не выпускать, — сказал подошедший к экипажу разбойник.
Ива высунулась из кибитки и оглядевшись вокруг, увидела целую толпу вооруженных людей.
— Кем велено? — спросила она.
— Мной, — снял капюшон один из разбойников, Ива узнала в нем Валамира.
Он пробрался в кибитку и сел рядом с ней.
— Пойми, если я позволю тебе уехать, Велизарий с меня шкуру снимет.
— А если не позволишь, тогда это сделаю я, — сказала Ива, гневно посмотрев на витязя.
— Уж лучше тебя иметь врагом, чем Велизария, — рассмеялся Валамир.
— Ты уверен? — ухмыльнулась Ива. — А что если я расскажу князю про все твои делишки? Как ты весь город ограбил. Сниму, так сказать, пелену с его глаз. Уж мне он поверит, можешь не сомневаться.
Ухмылка сразу сошла с лица Валамира. Он выбрался из кибитки и тут же приказал разбойникам разойтись, а самых нерасторопных начал подбадривать пинками.
Витязь лично отпер скрипучие ворота и предложил Иве поторапливаться. Лошади, уже не сдерживались, фыркали и рыли землю копытами. Разбойники грязно-серой массой сбились в один угол возле ворот. На высокой деревянной башне одиноко дремал старый дружинник. С хмурого серого неба уже проглядывалось солнце. Как будто луч за лучом аккуратно пробивал облачную пелену.
Когда кибитка отъехала от главных ворот, Ива насупилась, нахмурив брови. Она с безумной горячностью и настойчивостью воскликнула:
— Давай быстрей извозчик, гони лошадей из этого проклятого городища!
— Сейчас же все исполню!
Возничий не оглядываясь, полетел прочь из Мережи, с единственной мыслью — поскорее бы отвязаться от этой проклятой колдуньи.
На крыльце княжеского терема, стояли Велизарий и Валамир. Первый сурово поглядывал на своего гостя и очень медленно, почти по буквам, задал вопрос:
— Это ты ее выпустил, али кто другой?
— Она просто меня обманула, — оправдывался Валамир. — Сказала, что поедет за город, собрать каких-то ягод или трав. Обещала что вернется скоро. Мне откуда было знать, что она собирается уехать с концами?
— Сказала, что приедет… — задумчиво произнес князь. Косясь на Валамира, он чувствовал, что все ложь… даже, кажется, и привычное благоговение перед его княжеской особой… которую всем своим видом хотел показать Валамир… сомнительно, что он меня не предаст. Хотя если подумать хорошенько… Но тут Велизарий поспешил перевести взгляд на летящую вдаль птицу.
Вдруг на него нашла ненависть: как такое произошло, — одна ненавидит, другая сбежала! Последний год был для Велизария особенно тяжелым временем. Он терзался, гневился и лютовал; Валамир скрытно бесчинствовал, скрытно разграбил город и окрестные деревни, когда мало-помалу монеты его тратились по ночам в кутежах и увеселениях, при свете дня, он снова приходил к князю, подсовывая тому гибельные для городища указы, он знал что тот не читает их вовсе, и начала Мережа приходить во все больший упадок, а Валамир тем временем нашептывал на ухо князю приятную лесть, как им восхищаются и чтят его все вокруг.
С первого дня княжения в Мереже, Велизарий не решался даже самому себе признаться, что принес городищу одни беды.
— Так я могу идти? — осторожно спросил Валамир.
— Нет, — сказал Велизарий и сурово посмотрел на витязя.
По Мереже поползли слухи, что витязя казнили прямо в княжеском тереме. Проверить эти слухи было, конечно, себе дороже. Однако подозрения, вызванные народной молвой, не прекращались, и все с великим нетерпением ожидали хороших новостей от князя. О том что он расправился с Валамиром и хочет постановить указ про нового витязя. Ожидали этой вести почти все, даже большинству разбойников осточертела порочность и бесчестность витязя! Но как же, почти вся Мережа оказалась расстроенной, когда увидела князя и витязя вместе, прогуливающихся возле главных ворот.
Князь и вправду подумывал казнить распоясавшегося витязя, но прикинув все заботы, которые свалятся на его плечи, после такого необдуманного поступка, он все же оставил Валамира управлять Мережей. У Велизария был для этого личный повод. Он окончательно решился уничтожить Плинту, князя окинцев. Для таких намерений требовалось большое войско и огромная казна. Но в Мереже осталось не больше пары сотен верных дружинников и разбойников. К тому же казна была почти пуста. С раннего утра до глубокой ночи Велизарий раздумывал, как осуществить свой замысел.
Осенью в княжеских хоромах стало пусто и тихо. Нильмера отпустила прислугу по домам, а сама осталась одна на всем хозяйстве. Она никогда не чувствовала сильной любви к своему мужу Плинте, скорее мимолетное увлечение, переросшее в скучный семейный очаг. Да и Сенежа уже сильно подрос и начал входить в возраст, когда дети уже начинают задумывать первые самостоятельные пакости, нуждаясь в хорошем воспитание. И хотя быт Нильмеры был заполнен хозяйством и поиском учителей,
