В плену орбиты - Мартин Кэйдин

- А сколько еще продержится космонавт?

- Об этом мы ничего определенного сказать не можем, генерал. Большую часть сведений об искусственной среде в капсуле мы почерпнули из сообщений американцев. Правда, космонавт может уменьшить давление в кабине, а то и вовсе перекрыть подачу кислорода туда и оставить под давлением только скафандр. Однако очень сильно снижать давление нельзя - упадет насыщение артериальной крови кислородом. Впрочем, кое-какие выводы мы все же сделали.

- И?..

- По нашим расчетам, кислород у него кончится примерно за шесть-двенадцать часов до начала возвращения капсулы в атмосферу.

- Значит, никакой надежды на спасение космонавта нет?

- Никакой, генерал. Во всяком случае, судя по тому, что нам известно.

- Гм... Скажите, Николай Трифонович, с данного момента, с этой самой минуты - через сколько часов этот американец... Пруэтт... останется без кислорода?

- Приблизительно через сорок два часа. А в чем дело, генерал? Разве это имеет значение?

- Еще какое! Огромное! Благодарю вас, Николай Трифонович, вы отлично поработали. Спасибо, спасибо!

Генерал Карпенко, доктор технических наук, специалист по артиллерии, заслуженный летчик, член-корреспондент Академии наук, круто повернулся и поспешно направился в радиоузел. Часовой у двери вытянулся; генерал прошел прямо к оператору у коммутатора.

- Вызовите мне Байконур, Ваничева! Быстро!

- Слушаюсь, товарищ генерал.

Двадцать шесть секунд спустя:

- Ваничев?

- Да,товарищ генерал.

- Слушайте внимательно. Академия подтвердила наши предположения. Дальше кислорода у космонавта остается всего на сорок два часа. Хватит нам времени выполнить наш план?

- Одну минуту, товарищ генерал...

Прошло еще пятьдесят две секунды:

- Товарищ генерал, времени хватит. Со вчерашнего вашего звонка люди работают без отдыха. Система управления и слежения уже перестроена на новый план полета, и мы работаем без задержек. Успеем, товарищ генерал, успеем.

- Превосходно! Но помните, никто, кроме вас и вашего помощника... как его фамилия?.. Меркулова, никто не должен знать об изменении в плане. Ясно?

- Да, товарищ генерал. Я вас понял.

- Хорошо. Когда предполагаете произвести запуск?

- Управимся за восемнадцать часов, товарищ генерал.

- Действуйте, Ваничев. Я вылетаю немедленно. Буду у вас часа через четыре. До свиданья.

Генерал Карпенко потер руки и задумчиво наморщил лоб. Все идет по плану.

Он обернулся к телефонисту.

- Вызовите аэродром. Скажите, пусть запускают двигатели и готовят машину к немедленному вылету.

- Слушаюсь, товарищ генерал...

Генерал Карпенко не услышал ответа. Он уже бежал по длинному коридору к своей "Чайке", которая должна была домчать его до реактивного самолета, а тот в свою очередь-до Байконура, где со вчерашнего дня сотни людей работали всю ночь напролет.

Его звали Роберт С. Гендерсон, в области пилотируемых космических полетов он был далеко не последним человеком. Гендерсон, руководитель Центра пилотируемых полетов в Хьюстоне, встретил вошедшего в его кабинет Пруэтта улыбкой.

- Садитесь, Дик,- сказал он.- Остальные сейчас подойдут.

Остальные? Пруэтт вообще не знал, кто еще будет и зачем его самого вызвали к Гендерсону. И лишь дрогнувшие брови выдали его недоумение, когда в кабинет вошел Роджер Маккларэн, руководитель программы "Джемини". С Маккларэном вошли несколько его помощников; с ними Пруэтт был уже немного знаком, и они, рассаживаясь за большим столом, добродушно приветствовали его.

Вошел и горячо пожал Пруэтту руку Джордж Кейт, возглавлявший Центр управления полетами по программе "Меркурий" на мысе Канаверал. Появился Энди Блейк из рабочей группы "Меркурия". За ним гуськом проследовали к столу несколько инженеров.

Гендерсон кивнул секретарше, та встала и закрыла дверь.

Все в сборе, - начал Гендерсон. - Приступим к делу.

Он в упор взглянул на Пруэтта. Космонавт хранил бесстрастное выражение лица.

- Дик, вы знаете, зачем мы вас вызвали сюда?

- Нет, сэр, не знаю.

Гендерсон, вертя в руках карандаш, чуть склонился.

- Мы решили приступить к подготовке запуска "МА-10".

Больше он ничего не сказал. Но этого было достаточно. Пруэтт почувствовал, как все его мышцы напряглись. В голову мгновенно полезли всякие догадки, но он не позволил себе даже помыслить о возможности... Но как трудно было удержаться... Огромным усилием воли он подавил разыгравшееся воображение. На лице его не дрогнул ни один мускул.

- Вы знаете всю предысторию, поэтому я не стану ничего объяснять,продолжал Гендерсон.- Суть дела в том, что мы должны осуществить еще один полет капсулы "Меркурий". "Джемини", конечно, остается в плане, ну, скажем, в немного перекроенном плане. Мы все же собираемся запустить ее этой зимой, но попозже.

Он откинулся на спинку стула и вздохнул.

- У нас чертовски мало времени для проверки глобальной сети слежения. Ведь мы ее уже почти перестроили на программу "Джемини". Но нас заверили, что ко времени запуска "МА-10" сеть будет готова.

- Когда это будет? - спросил Пруэтт.

Гендерсон кивнул Джорджу Кейту, и тот включился в разговор.

- Дик, мы готовим запуск на двадцать первое июля,-сказал он.-У нас не так много времени, как нам хотелось бы, но тут уж ничего не поделаешь. В сущности, это будет медицинский эксперимент. Нам придется ответить на некоторые вопросы, которые давно беспокоят медиков. Лично я не сомневаюсь, что во многом их страхи ничем не обоснованы.

Кейт мрачно нахмурился.

- Но пока мы не знаем ответов на эти вопросы. Во всяком случае, не можем ответить на них с уверенностью. А русские своих карт не открывают. В начале тысяча девятьсот шестьдесят второго года советские физиологи Газенко и Яздовский-вы, вероятно, знакомы с их отчетами, опубликованными Академией наук,-дали нам немало информации о состоянии Титова. Они даже выдвинули собственную теорию, впоследствии подтвердившуюся, о том, что нарушение вестибулярного аппарата, которое испытал Титов, было чисто субъективным и в будущих полетах не повторится. После полетов Николаева и Поповича русские оказались более сдержанными. Появились сообщения только о ненормальном снижении содержания кальция в костях. А когда в космос слетали Быковский и Терешкова, они вообще надежно прикрыли дверку. Что же касается медицинских отчетов о полете парных экипажей этой весной, то здесь уже дверь попросту заперли, да еще и ключ забросили. Нам не удалось выведать ничего.

Он окинул унылым взглядом Гендерсона и всех сидящих за столом.

- Мне не нравится... мне решительно не нравится сидеть и ждать, пока русские расскажут нам что-нибудь о физиологических реакциях космонавтов на длительные орбитальные полеты. Насколько мне известно, это никому не нравится. Мы попросту должны организовать собственный полет продолжительностью в трое суток...