Желаю нам тысячи гроз - Софи Рувье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
30
Париж, годом раньше
Кьяра, Макс и дети вошли в вестибюль османовского дома[26]. Они были приглашены на семидесятилетие Розы, которая пожелала, чтобы в ее день рождения собрались все близкие. Макс вырос именно здесь; после того как Роза и Анри обзавелись детьми, они ни разу не переезжали. Зато теперь мечтали об одноэтажном домике среди зелени.
Стоило Кьяре нажать на кнопку вызова лифта, как у них за спиной хлопнула тяжелая кованая дверь, пропустив внутрь всклокоченную Диану.
– Ты в порядке? – спросил Макс.
– Вот уж нет! Весь мир словно сговорился, чтобы я опоздала… Сначала сломался фен, потом я на десять минут застряла за мусоровозом, и все прочее в том же духе.
Диана расцеловала племянницу и племянника, после чего начала приводить в порядок прическу перед висящим у входа зеркалом.
– Так лучше?
Вместо ответа Макс улыбнулся и оглядел сестру, пока та причесывалась. Не очень высокая, до сих пор похожая на ребенка из-за хрупкого телосложения – этой рыжеволосой миниатюрной женщине никак не дашь ее сорока лет.
– О нет, я вся красная, как помидор. Может, подождете немного, пока я переведу дух?
– Хочешь, мы поднимемся первыми? – предложила Кьяра.
– Нет! Мы должны прийти вместе! Пожалуйста…
– Ладно тебе… не начинай, – сделал попытку Макс.
Щеки Дианы, с трудом обретавшие нормальный цвет, снова побагровели.
– Макс, хоть ты не лезь, умоляю.
– Что происходит? – спросил Сезар, поворачиваясь к матери в надежде получить объяснение одной из тех странных выходок, на которые иногда способны взрослые.
– Не беспокойся, золотце, – успокоила его тетя. – Просто у бабушки Розы талант действовать мне на нервы.
Кьяра на этот раз все-таки вызвала лифт, и в недрах здания послышался механический скрежет.
– Успокойся… Мы ведь рядом, – мягко сказала она золовке.
– Не знаю, почему я впадаю в такую трясучку, но это как рефлекс собаки Павлова. Что бы я ни делала, она найдет, к чему придраться, – вздохнула заранее смирившаяся Диана.
– Это правда, бабуля куда строже с тетей, чем с тобой, папа, – заметила Лу, перекатывая во рту жевательную резинку.
– Лу… – мягко одернула ее Кьяра.
Диана приложила свою изящную ладонь к щеке племянницы.
– Ты скоро поймешь, что людей не изменить. Мне приходится с этим жить, вот и все.
Макс сделал страшные глаза, сигнализируя сестре, что не следует слишком распускать язык при детях.
– Да нет, ваша бабушка классная… Просто мы с ней не очень друг друга понимаем. И так было всегда. Рано или поздно я привыкну.
Освещенная кабина остановилась на первом этаже, двери-гармошки разошлись, и все пятеро втиснулись в маленькое пространство.
– Там написано «Четыре человека максимум», – обратил внимание Сезар.
– Тут все дело в весе, вы двое сойдете за одного, так что все в порядке, – разрешил проблему Макс.
Вдруг Диана заметила висящий на локте у Лу пакет.
– Вот дерьмо, подарок!
– Она сказала «дерьмо», – прокомментировал Сезар на ухо сестре.
– Срань господня! Я разорилась на чудовищно дорогие бусы! И в результате забыла… Поверить не могу!
– Привезешь позже, – утешила ее Кьяра.
Диана отчаянно замотала головой.
– Она с преогромным удовольствием начнет распинаться, что я совсем о ней не думаю, вот увидите!
– Не преувеличивай, – ответил Макс, совершенно не уверенный в своих словах.
– Начнет, еще как начнет! В лучшем случае мама заявит, что на меня нельзя положиться! Но на меня можно положиться! Как-никак под моим началом в рекламном агентстве двадцать человек!
– Мы знаем, – пробормотала Кьяра, бросая отчаянные взгляды на мужа.
Когда, добравшись до четвертого этажа, лифт остановился, Диана схватила Лу за руку.
– А вы что купили?
– Набор шоколадных конфет и два билета в театр, – объявила Кьяра, чувствуя, что Диана сейчас взорвется.
– А вы не могли бы…
– Диана! – вскричал Макс, сразу поняв, куда клонит сестра.
– Да ладно, вам-то она ничего не скажет, – взмолилась та.
– Ты просто невыносима! Нет!
Золовка разжалобила Кьяру, и она тоже повернулась к Максу.
– Хорошо… От нас будут билеты в театр, а от тебя конфеты, – бросил Макс.
– Нет, пожалуйста, пусть от меня билеты… Конфеты – это слишком обезличенно.
– Как мило по отношению к нам! – откликнулся он.
Было видно, что Сезара и Лу эта сцена уже начала забавлять.
– Так, прежде всего давайте выберемся отсюда, иначе мы снова окажемся на первом этаже, – предложила Кьяра.
Они друг за другом вышли из лифта, и, когда Макс достал из пакета подарочный конверт с билетами, Диана вздохнула с облегчением.
– Вы же можете сказать, что забыли бусы дома, и все будет в ажуре.
– Твою мать, Диана, как же ты умеешь доставать… Они хоть красивые, эти бусы?
– Папа сказал «твою мать».
– Спасибо, Сезар, мы слышали, – сделала ему внушение Кьяра.
– Поверь, они дороже, чем эти билеты.
– А не могла бы ты хоть изредка нас благодарить?
– Спасибо, братишка! – воскликнула Диана, обнимая его.
Дверь одной из двух квартир на площадке широко распахнулась, заставив вздрогнуть всех пятерых.
– Я же сказала, что слышала что-то! Анри, иди сюда! Они пришли!
Дедушка тоже появился на пороге, расплывшись в улыбке.
– Здравствуйте, дети!
– И даже Диана решила нас порадовать, явившись вовремя! Разве это не замечательно?!
31
Нью-Йорк
Накануне они легли спать, не обменявшись ни единым словом и даже не взглянув друг на друга. Кьяра открывает глаза рано утром, но кровать Макса уже пуста. Впрочем, он все же озаботился оставить ей записку на письменном столе: «Ушел завтракать».
Она встает, раздвигает шторы, впуская свет, и по внезапному капризу решает покурить в окно, несмотря на категорические запреты, висящие в самых разных уголках номера. Держась за оконную раму, чтобы не потерять шаткое равновесие, она делает несколько затяжек, не получая особого удовольствия, но тщательно следя, чтобы дым не проникал в комнату. Не получается. Кьяра отправляется в ванную и берет парфюм Макса, чтобы как-то замаскировать запах, постепенно распространяющийся по номеру. Она вдыхает аромат из хорошо знакомого ей флакона: Макс всегда, сколько она его знала, пользовался этим свежим древесным ароматом с нотками лимона и ветивера. После секундного колебания она пшикает на себя парфюмом и нюхает свою майку. Удивительно, как некоторые запахи успокаивают и даже мгновенно рассеивают гнев. Возможно, когда они разведутся, она станет пользоваться этим парфюмом сама. Она снова думает о Скотте, австралийце, вернувшемся в ее жизнь два года назад. Поначалу они просто обменивались мейлами, пока он, ее первая любовь, не изъявил желания снова ее увидеть. Плохая была идея. Несколько недель она колебалась, но в конце концов уступила, уверенная, что при встрече после стольких лет прежние чувства не нахлынут. На самом же деле к ней в дверь постучалась ее юность вместе с неизбежной ностальгией и мечтаниями. Она вспоминает о том неуместном вечере, который с первых же минут пошел не так, как надо. От неловкой вежливости они быстро перешли к воспоминаниям. Потом дало о себе знать вернувшееся издалека желание. После короткого поцелуя она, запаниковав, бросила Скотта одного и положила конец переписке. Иногда Кьяра задается вопросом, что случилось бы, останься она в тот вечер с ним. Тогда она еще надеялась, что заплатки смогут заделать прорехи в ее браке. Формально она чиста, но прекрасно понимает, что Макс взорвался бы, если бы узнал. На прикроватной тумбочке оживает телефон, вырывая ее из раздумий: «Пришли мне информацию от Эф-Икса, встретимся прямо там».
Кьяра всматривается в экран, как будто он продолжение Макса. Ах вот как? Отлично! Она роется в своем мобильнике, находит координаты, присланные видеооператором, и немедленно их пересылает. Как глупо, на мгновение одурманенная ароматом, она собиралась присоединиться к Максу за завтраком. На секунду она размечталась, что он попросит у нее прощения.
