Разведка боем - Александр Байбак

Я сидел, глядя в огонь, и пытался наметить дальнейший план действий. Костер, разведенный в специально оборудованном очаге в дальнем углу пакгауза, сухо потрескивал, настраивая на минорный лад. Языки пламени плясали перед глазами, отбрасывая причудливые тени на стены и потолок, и огонь шипел, когда в него капал жир с насаженного на импровизированный вертел зайца. Рядом в подвешенном на треноге котелке закипала вода. В общем, полная идиллия — только что-то мысли тревожные роятся в голове, не давая расслабиться.

Возле меня громоздилась куча снаряжения — как моего, так и трофеев. Заперевшись изнутри в относительно безопасном строении, я позволил себе избавиться от порядком надоевших рюкзака и броника с разгрузкой, равно как и несколько дискредитировавшего себя шлема. Оставил на месте лишь набедренную кобуру с пистолетом. Наплечники с перчатками тоже снял, как и ножны с мачете, обеспечив некое подобие комфорта — и так уже несколько ночей подряд сплю в полной сбруе. По утрам шея отваливается и спина разгибается с трудом. Сегодня можно расслабиться. Тем более, автомат рядом — стоит только руку протянуть. Тут же грудой свалены пять винтовок-"мосинок" и два "калашникова" — сегодняшние трофеи. Второй автомат я нашел рядом с телом молодого парня в камуфляже, лежавшим в проходе между двумя складами рядом с открытым автомобильчиком на мощных внедорожных колесах. Парню пуля попала прямо в лоб — он умер мгновенно, даже не успев понять, что умирает.

По окончании побоища я пару минут соображал, что же делать дальше, и в результате решил заглянуть в пакгауз, который довольно успешно оборонял давешний автоматчик. И не прогадал — в свете фонаря открылось большое помещение, явно частенько использующееся для ночлега. Оно было разделено почти пополам деревянной перегородкой чуть ниже человеческого роста, причем в передней части устроены места для хранения всяческих грузов, будь то ящики, бочки или иная тара. Тут же имелась небольшая поленница аккуратно нарубленных дров и стояла сварная металлическая емкость с водой. За перегородкой скрывались грубо сколоченные, но крепкие на вид нары, опоясывавшие помещение по периметру, а к задней стене прилепилось подобие очага с вытяжкой, уходящей куда-то вверх. Тут же лежала немудреная кухонная утварь — тренога для котелка, вертел, разделочная доска и тому подобные мелочи. Если на глазок, то в этом пакгаузе могло с минимальным комфортом и с максимальной безопасностью заночевать человек десять. А уж для меня и двух моих пленников места хватило с избытком.

С них я и начал. Затащил обоих в "спальню" и уложил в уголок, не забыв связать по рукам и ногам. А то еще очухаются и снова в драку полезут. В принципе, "подранка" можно было не опасаться — простреленное бедро особо резвиться не позволит. Разрезав штанину, осмотрел рану и остался весьма доволен — пуля прошла навылет, прошив мышцу и не задев кость, равно как и больших сосудов. А посему я просто залил поврежденные участки гелем-антисептиком и замотал широким эластичным бинтом — для такого ранения более чем достаточно. Гель еще и за обезболивающее сойдет, так, чуть подергивать будет — потерпит, не красная девица. Его по уму вообще пристрелить надо бы, но пусть пока живет, может, получится пообщаться. Ага, еще на лбу шишка — след пистолетной рукоятки — но это вообще мелочь, оставим без внимания. Очухаться должен скоро, я в удар особенно не вкладывался.

Второй пленник, которого я полагал за потенциального союзника, отделался легче — ссадиной на лбу и синяком на виске. А нечего в драку лезть, когда можно просто поговорить. Тоже скоро очнется, тогда и поговорим. По размышлению обработал ссадину гелем и вколол обезболивающее — ему по башке все же не хило досталось, голова трещать будет, когда он в себя придет.

Позаботившись таким образом о раненых, я перешел к более перспективному в данных условиях занятию — сбору трофеев, а если отбросить политкорректность, то попросту к мародерству. Для начала обшмонал пленных, сняв с подранка рюкзак и подсумки с патронами, а с будущего союзника грубую брезентовую разгрузку с автоматными магазинами и парой гранат в подсумках. С него же снял кобуру, в которой обнаружился наиклассический Кольт-М1911А1 "Правительственная модель", безо всяких футуристических излишеств. После более тщательной проверки разгрузки нашлись и запасные обоймы странного вида, похожие на двухрядные. А также компактный коммуникатор устаревшего образца, на вид весьма древний, и в таком же состоянии компьютер-наладонник — потертый и поцарапанный, с разбитым пулей дисплеем. Жаль, можно было бы его распотрошить на предмет новой информации. Еще на пареньке обнаружился бронежилет старинного дизайна, легкий и довольно удобный, не стесняющий движений.

Закончив с пленными, я отправился за трофеями на улицу, где и подобрал автомат и нож потенциального союзника, притащил рюкзаки, оружие и снаряжение убиенных стрелков и подранка, сложив все это кучей в "спальне". Справился всего за две ходки, а потом решил затащить трупы в соседний пакгауз, дабы не спровоцировать ночью нездоровый ажиотаж местного зверья. Задействовав экзоскелет, доволочил сначала двоих из-за вала, а затем "диверсантов". Когда пошел осматривать дверь на предмет открыть, обнаружил между пакгаузами машину и рядом с ней убитого напарника паренька в камуфляже.

Соседний пакгауз оказался открыт, но запущен и захламлен различным мусором. Впрочем, места у входа было достаточно, и я заволок туда тела стрелков и их противника. Последнего обшаривать не стал — все же соратник потенциального союзника, да и убил его не я. Если с пленным пареньком договоримся о сотрудничестве, он сам о мертвом напарнике позаботится. Подобрал лишь автомат. Закрыл склад, пропустив в петли вместо замка кусок арматуры, который при помощи экзоскелета скрутил на пару витков. Теперь никакой зверь до тел не доберется. Машину оставил на месте, решив, что за ночь с ней ничего страшного не случится, только забрал два рюкзака, лежавших в багажном отсеке.

Позаботившись таким образом о трофеях и павших в битве, я запер пакгауз изнутри на массивный стальной засов и пошел готовиться к ночевке, заодно озаботившись ужином. Закончив возиться с костром, собственно, и предался размышлениям, сопровождающимся созерцанием пламени.

За спиной заворочался один из пленников. Обернувшись на шум, я понял, что потенциальный союзник пришел в себя. В неверном свете костра лицо его казалось смертельно бледным и осунувшимся, впечатление усугубляла клякса геля-антисептика на лбу. Наткнувшись на мой взгляд, он резко, как от удара, дернулся и глухо застонал. Ну да, когда человека бьют по голове тяжелыми тупыми предметами, к каковым, без всякого сомнения, можно отнести десантный шлем и рукоятку пистолета, возвращение сознания сопровождается весьма неприятными ощущениями.

— Сейчас развяжу, — произнес я, глядя пленнику в глаза. — Постарайся не делать резких движений.

Дотянувшись до кучи собственного снаряжения, я извлек из ножен на разгрузке нож и перерезал на руках и ногах парня пластиковый скотч, каковой использовал в качестве веревки. Надо сказать, что связывал чисто для проформы, учитывая его состояние и перспективы дальнейшего сотрудничества, а потому особо не злодействовал. "Подранка" же упаковал со всем тщанием — руки стянуты скотчем за спиной, здоровая нога согнута в колене и задрана к поясу, и в таком виде примотана к рукам. И лежит он на животе в этаком натянутом состоянии, не в силах пошевелить конечностями. Простреленное бедро все-таки зафиксировал, чтоб не помер невзначай от болевого шока при попытке освободиться.

Освободив пленника, я вернулся на свое место, однако в огонь пялиться перестал — наблюдал за приходящим в себя парнем. Тот со стоном принял сидячее положение, поддерживая голову руками, и уставился на меня. Странно, обезболивающее не подействовало, что ли?

— Ну, давай знакомиться, потенциальный союзник! — обратился я к страждущему. — Поговорим? Или опять драться будешь?

— Поговорим, — нехотя буркнул тот.

— Тебя как звать-то?

— Сашка… Александр. Из Иволгиных… — неожиданно легко поддержал беседу паренек.

— Оп-па! Тезки, значит! — восхитился я совпадением. — А если официально — капитан-лейтенант Военно-Космического Флота Федерации Александр Тарасов. Прошу любить и жаловать.

— Как?!

Удивляются люди по-разному. Для кого-то вздернутая бровь и невнятное хмыканье является верхом эмоциональности, а кто-то застывает с отпавшей челюстью. В принципе, очень большую роль играет объект удивления — одно дело, если тебе сообщили какой-то любопытный факт, и совсем другое, если ты вдруг вляпался в кучу мерзости непонятного происхождения, причем в таком месте, где ее отродясь не бывало. Согласитесь, реакция будет абсолютно разная. В первом случае вы лишь усмехнетесь с иронией, а во втором как минимум ругнетесь матерно. А уж изумленное выражение физиономии врага, словившего пулю или нож как раз в тот момент, когда он уже почувствовал себя победителем, и вовсе не поддается описанию. Однако удивление Сашки… Александра из Иволгиных, как он отрекомендовался, было несколько иным. Сначала на его лице появилось выражение упрямого отрицания, но через мгновение оно сменилось печатью напряженной умственной деятельности, которое плавно трансформировалось в радостно-недоверчивую гримасу.