Подруга игрока - Барбара Шеррод

Поклявшись более не тешить себя романтическими мечтами, Миранда притащила тазик и кувшин и поставила их на стол, чтобы мистер Гастингс смог совершить утреннее омовение. Ей доставило удовольствие наблюдать за тем, как умывается мужчина. Он делал это быстро и небрежно, как бы походя. Не обращая внимания на синяки, он тер подбородок и щеки, на которых разрослась щетина. Мистер Гастингс поинтересовался, не завалялась ли где у мисс Трой бритва.

— Разумеется, нет, — сказала она.

— Это, в общем, не важно, — весело ответил он, — потому что мне известно, где вы сможете ее достать.

Сердце у Миранды упало, поскольку она поняла: если мистер Гастингс собирается бриться, это означает очередную отсрочку.

— Ранее, мисс Трой, вы предложили принести мне карандаш и бумагу. Если вы будете так любезны и сделаете это сейчас, я сумею добыть бритву и чистую одежду.

— Мистер Гастингс, вы же сказали, что уйдете на рассвете. Рассвело уже давно, — обеспокоенно произнесла Миранда.

— Неужели вы полагаете, что я уйду небритым и в мятой сорочке?

— Мне все равно, как вы уйдете, лишь бы вы ушли отсюда.

Мистер Гастингс посмотрел на нее в удивлении, затем — с ужасом. С притворным, как поняла Миранда, смирением, он склонил голову, мученически вздохнул и надел свой сюртук.

— Оказывается, вы более не страшитесь запятнать свои руки моей кровью, мисс Трой. Я думал, что вы хотите помочь мне обрести безопасность, помочь избежать верной смерти. Однако я ошибался раньше и, позволю себе заметить, если выживу, ошибусь вновь. Я разработал великолепный план побега из этого дома. Я глаз не смыкал прошлой ночью, продумывая детали. Мой побег не создал бы для вас практически никаких неудобств. Но поскольку вы настаиваете, я ухожу теперь же, даже не успев довести этот план до вас, и я не протестую. Нет, больше вы не услышите ни единой фразы, сорвавшейся с моих губ, ни единого слова, ни единого звука, ни вздоха.

Словно шагая навстречу своей судьбе, он медленно двинулся к дверям.

Наигранный пафос его речи был настолько забавен, что Миранда не смогла сдержать смех.

— Так что же это за план, мистер Гастингс? — спросила она.

Ожив, мистер Гастингс подошел к мисс Трой и провел ее к канапе. Приглашая Миранду сесть, он сказал:

— Мне необходимо переодеться.

— Как — переодеться?

— Увидите.

— А зачем вам переодеваться?

— Главным образом, приключения ради, но также и потому, что я хочу выбраться из этого дома без шума и не привлекая внимания тех, кто следит за ним.

— О, неужели вы думаете, что за домом следят?

— Вполне допускаю. Более того, я не хочу, чтобы об этом деле стало известно моей матушке. Если мой план осуществится, то я сумею покинуть Лондон, не столкнувшись с Эверардом или с кем-нибудь из его подручных.

Миранду взволновала только одна часть этой речи.

— Вы собираетесь покинуть Лондон?

Он улыбнулся.

— О, я прекрасно понимаю, как вы будете скучать по мне, когда я уеду. Я ведь был таким замечательным гостем. И все же мне лучше подыскать себе местечко, где можно оправиться от раны на голове без боязни быть обнаруженным. За те несколько дней, которые мне потребуются для выздоровления, я разработаю план, как мне разделаться с Эверардом.

Едва заметно надувшись, Миранда ответила:

— Я не понимаю, почему, чтобы поправиться, вы должны уехать из столицы.

Взяв руку Миранды, он некоторое время смотрел на нее, потом поднес к губам.

— В силу своего тщеславия я рассматриваю ваши слова, как нежелание видеть мой отъезд.

Его теплота, очевидно, насторожила Миранду. Она вырвала руку и поднялась.

— Вы ошибаетесь. У меня нет желания сильнее. Просто скажите мне, что я должна сделать, чтобы ускорить ваш план.

Сложив руки, мистер Гастингс снова сел и измерил Миранду Трой взглядом. Он понял, что если он ей понравился, она в этом не сознается. Он смотрел на Миранду так внимательно, что она покраснела.

Хорошо и то, что она призналась в стремлении поскорее избавиться от него. Вырази она хоть чуточку сожаления по поводу его ухода, ему понадобилось бы чертовски много времени, чтобы заставить себя уйти.

При первой же возможности Миранда вложила записку и монетку в руку лакею. Записка была адресована Феликсу Деуитту, а монеткой лакей мог распорядиться по собственному усмотрению. Именно Феликс должен был достать костюм и подогнать экипаж, чтобы мистер Гастингс мог покинуть Лондон. До ответа Феликса на это письмо они ничего не могли предпринять.

Чтобы как-то убить время, мистер Гастингс принялся за наброски первых страниц книги, которая, как он уведомил Миранду, будет озаглавлена «Принципы игры Гастингса». Пока он был поглощен этим делом, Миранда занималась добыванием для него завтрака. С того момента, как он поел в последний раз, прошло полтора дня и Миранда опасалась, как бы голодный обморок не воспрепятствовал уходу мистера Гастингса. Она убедила Дейзи принести отбивную котлету, копченой рыбы, яичницу, печенье, горячую сдобу и кофе, а также ничего не говорить маме, которая с ума сойдет от волнения при виде невиданной прожорливости своей дочери. Миранда объяснила горничной свой аппетит тем, что прочитала рекомендации доктора Бирхейвса для излечения от простуды, которые главным образом сводятся к приему обильного завтрака. Когда девушка приняла к сведению эту ложь без единого звука, Миранда вздохнула, и не только сам факт собственного двуличия был тому причиной, но и то, что оно сходит ей с рук. Ложь слетала с ее языка так часто и с такой легкостью, что она могла, если бы захотела, найти работу в какой-нибудь лондонской газете.

Получив разъяснения мистера Гастингса относительно побега, Миранда оставила его завтракать в одиночестве, а сама направилась к обеим матерям в залитую солнцем маленькую гостиную окнами на Куин-стрит. Хотя Миранде весьма неприятно было выслушивать их тревожные вопросы о состоянии своего здоровья, ей хотелось упредить визит кого-нибудь из них в свою спальню. Мистеру Гастингсу не составляло труда прятаться от Дейзи, когда та приносила поднос с завтраком или приходила взбивать перину, поскольку Дейзи была доверчивой молоденькой девушкой и не замечала ни беспорядка в комнате, ни кончиков пальцев, торчащих из-под кровати, ни странных шорохов в гардеробе. Однако матери всегда замечают, когда что-то не ладно, как бы ничтожно ни было отклонение от нормы. А у матери Миранды было сверхъестественное чутье на тревожные странности, особенно когда дочь что-то скрывала от нее.

Войдя в гостиную, Миранда обнаружила, что обе леди сидят, склонившись над очаровательной вышивкой. Они работали молча, судя по всему, погруженные в атмосферу уныния.