Время 'Ч' - Алексей Борисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ричард никогда не уходил с работы так рано. Он напевал что-то себе под нос, бегая глазами по дисплею компьютера, когда Пол постучал в дверь его кабинета.
— Заходи, дружище! Ты не забыл про обещание?
— Какое? — не сразу сообразил репортер.
— Подписать мне экземпляр своей книги, конечно.
— Она еще не готова.
— Я подожду. В нашем бизнесе важно уметь ждать.
— Рик, у меня кое-что важное с русской политической кухни, — со значением сказал Пол.
Атташе по культуре уловил по его интонации, что речь не о пустяках.
— Выкладывай.
— Послушай пока, — Хлебников протянул ему кассету с сокращенной версией разговора. — Я могу поговорить с Нью-Йорком по защищенной линии?
На атлантическом побережье, к счастью, день только начинался. Пола соединили с шефом без промедления, тот выслушал его, задал несколько уточняющих вопросов и взял тайм-аут до полудня. Разумеется, до своего полудня. Ли, закончив слушать запись, показал Полу большой палец.
— Браво! Чего еще ты хотел бы от меня?
— Твои ребята могут быстро провести экспертизу? Я должен убедиться, что голоса на пленке — настоящие.
— Попробуем, — ответил офицер ЦРУ. — Тогда я тоже спрошу и попрошу тебя кое о чем…
Шампанское, которое по пути в Коньково купил Андрей, они неспешно закусывали шоколадкой. Идея скромно отметить праздник не вызвала у Екатерины отторжения. Она с ногами забралась на кровать своей подруги, а помощник депутата Кузина расположился в кресле с плюшевым зайцем.
— Я на твоем месте спрятался бы, — повторил Андрей свою прежнюю мысль.
— По твоим звонкам вычислят? — спросила Екатерина.
От газированного напитка ей внезапно стало жарко, потом резко бросило в дрожь. Идти домой, в самом деле, было страшновато. «А может, нервы шалят», — подумал она. Из центра Екатерина позвонила родителям, найдя на Зубовском бульваре таксофон. Говорить старалась как можно беззаботнее. Поинтересовалась, не искал ли ее кто, и сообщила, что будет нескоро.
— Те звонки — не доказательство, но могли зацепиться за них и начать копать. На их месте я взял бы тебя под колпак и пас двадцать четыре часа в сутки. Сама на кассету выведешь.
Нельзя было не признать убедительность слов Андрея.
— Предлагаешь тут пересидеть?
— Почему нет? Подруга когда вернется из Израиля?
— Машка? В воскресенье.
— На твоей работе знают про нее?
— Нет. Вообще, мы с первого курса дружим, но она в рекламу ушла, когда я еще с «Эхом» сотрудничала, — рассказала Екатерина. — Потом, она здесь не по прописке живет.
— То есть, место более-менее надежное, — сделал вывод Андрей. — Оставайся.
Екатерина еще отпила из бокала.
— А ты?
— Кресло, если не ошибаюсь, раскладывается. Устроюсь как-нибудь, по-солдатски. Не бойся, не маньяк, — сообщник зашуршал оберткой, отламывая кусочек шоколадки.
— Вот еще! Может, это тебе бояться надо.
Помощник депутата захохотал.
— Ну, главная проблема решена. На работе скажешься больной, ничего страшного.
Журналистка задумалась, повертела в руке опустевший бокал.
— Завтра переберусь, а то у меня из вещей только паспорт и косметичка.
— Очки для меня забыла?
— Прости, — она потянулась за сумкой. — На, держи. Из театральной студии, под честное слово. Если разобьешь, мне капец.
Андрей примерил.
— С носа не падают. Как, меняют лицо?
Оправа у очков была роговая, массивная, стекла толстые, но простые, без диоптрий.
— Знаешь, да. Довольно сильно, — согласилась Екатерина. — Еще бы усы сбрить…
— Ты к ним целенаправленно подбираешься.
Застолье в ресторане «Прага» на Старом Арбате еще даже не подошло к экватору, а Пол уже хотел незаметно смыться. Русские, на его взгляд, совершенно не знали меры, употребляя по случаю праздников крепкие напитки. Сегодняшнее собрание ему пришлось посетить ради встречи с коллегами из «Известий» и «Московских новостей», с которыми всё никак не удавалось пообщаться вживую.
В зале фешенебельного заведения, где во времена угара нэпа кутили капиталисты двадцатых годов, и сегодня хватало предпринимателей. Новые богачи напомнили Полу оживших персонажей тех научных монографий, которые он прилежно изучал. Похожими, конечно, были не костюмы и прически, а манеры поведения. Родина его предков пыталась одним скачком нагнать упущенное за семьдесят лет.
— Их дети уже будут больше похожи на приличных людей. Да, Пол?
Хлебников обернулся. Память не подвела его: перед ним стоял Гюнтер Вебер из Suddeutsche Zeitung43, с которым репортерская работа свела его на заре карьеры, в первый приезд сюда. Гюнтер был старше его лет на десять, и шевелюра немца заметно поредела с тех пор.
— Ты же вроде вернулся в Мюнхен? — удивился и обрадовался Пол.
— Возвращался, а потом опять послали в Москву, освещать новые президентские выборы, — сообщил Вебер.
— Ну, и каков твой прогноз?
— Их Черномырдину будет очень трудно победить. Он не Ельцин, хотя у него есть хватка. Русским нужен герой, понимаешь, Пол? Герой, а не директор завода, — изложил свою экспертную оценку Гюнтер.
— На героя больше смахивает Лебедь, — заметил американец.
Корреспондент баварской ежедневной газеты хохотнул и пригладил бороду.
— Ты подобрал отличное слово, Пол. Что всё-таки значит русская кровь!.. Именно смахивает. Хотя мы-то с тобой прекрасно понимаем, что этот генерал — просто еще один политикан, который опоздал к общему столу.
Время за трепом с Гюнтером пролетело быстро. Перебрали общих знакомых, уделили время и воспоминаниям о смешных и нелепых случаях, происходивших с ними в первые дни работы здесь.
— Я слыхал, ты пишешь книгу, — сказал, наконец, Вебер.
— О, готово пока гораздо меньше половины, — признался Хлебников.
— Тяжело собирать материал?
— Скорее напротив, приходится многое отсеивать. В нас, людях Запада, продолжают видеть друзей и сами несут много нужного и ненужного.
— Твоя статья произвела много шума, — Гюнтер поднял рюмку с виски. — Prosit!44 Это был отчаянный ход. Березовский очень влиятелен и злопамятен.
— Пик его влияния, возможно, позади, — осторожно предположил Пол.
— Смотри сам. Не оступись!
— Как знать, может, через пару недель весь политический ландшафт в России будет другим, — американец пожалел, что произнес эти слова, но они будто сами собой вылетели изо рта.
— Ты знаешь? Или это так, фигура речи? — прищурился немец.
— Она самая, Гюнтер! — засмеялся Пол, пытаясь скрыть мимолетную неловкость.
Они приятно поболтали еще минут пятнадцать и покинули «Прагу». Посадив Пола в такси, Вебер скорым шагом вернулся в ресторан, дал зеленую купюру швейцару и уже через минуту нажимал кнопки телефона в служебном помещении. КГБ завербовал его летом восемьдесят третьего, а затем досье агента «Лео» перешло по наследству к Службе внешней разведки России.
Куратор Вебера
