Основы риторики: Учебное пособие для вузов - Александр Волков

Контраст нужен не только для выражения обобщающей мысли — он знак границы между данными и интерпретацией, приводящей к цепочке: стучал топор — рубили деревянный городок — строили Питербурх — основали столицу Российской империи.

Когда установлен состав действия («основал столицу Российской империи»), возникает проблема субъекта деяния: если основал, то кто? В аргументации к лицу обсуждается совместимость субъекта и деяния. Субъект должен обладать качествами, позволяющими ему совершить действие, и если их наличие сомнительно, то либо нужно найти иного субъекта, либо ограничить ответственность имеющегося, либо разделить эту ответственность между несколькими лицами, объединяя их в групповой субъект.

«Я не стану спорить о том, что император Александр III был человеком сравнительно небольшого образования, можно сказать — он был человеком ординарного образования. Но вот с чем я не могу согласиться и что часто мне приходилось слышать, это с тем, что император Александр III не был умным. Надо условиться, что подразумевать под словом «ум»: может быть, у императора Александра III был небольшой ум рассудка, но у него был громадный, выдающийся ум сердца, это — своего рода ум, присутствие которого часто, в особенности в положении лиц, которым приходится умом предвидеть, предчувствовать и предопределять, несравненно важнее ума рассудка. Наконец, у императора Александра III было совершенно выдающееся благородство и чистота сердца, чистота нравов и помышлений. Как семьянин — это был образцовый семьянин, как начальник и хозяин — это был образцовый начальник, образцовый хозяин. У него слово никогда не расходилось с делом. Он мог относительно того, в чем не был уверен, не высказать, смолчать, ожидать, но если что-нибудь он сказал, то на его слово можно было рассчитывать, как на каменную гору.

Вследствие этого император Александр III пользовался, с одной стороны, доверием и уважением своих приближенных, а с другой стороны, что гораздо еще важнее, — уважением и доверием всего света…

Об императоре Александре III все знали, что, не желая никаких завоеваний, приобретений, никаких военных лавров, император никогда, ни в коем случае не поступится честью и достоинством Богом вверенной ему России…<…>

Таким образом, вообще говоря, император Александр III, получив Россию при стечении самых неблагоприятных политических конъюнктур, глубоко поднял международный престиж России без пролития капли русской крови.

Можно сказать, что в конце своего царствования император Александр III был главнейшим фактором мировой международной политики.

Император Александр III в значительной мере восстановил нашу армию после той дезорганизации, которая произошла после турецкой войны конца 70-х годов.

Благодаря характеру императора Александра III его министры финансов могли начать организовывать финансы империи…

При императоре Александре III <…> снова начала увеличиваться сеть русских железных дорог, т. е. постройки железных дорог, которые при императоре Александре II в конце его царствования, а в особенности после войны, прекратились.

При императоре Александре III в России круто повернулась таможенная система и от фритредерства мы перешли к протекционизму. <…> Это было сделано потому, что император Александр III сознавал, что Россия может сделаться великой только тогда, когда она будет страной не только земледельческой, но и страной промышленной, что страна без сильно развитой обрабатывающей промышленности не может быть великой. <…>

И вот является вопрос: если император Александр III, как многие думают, не был образованным человеком, ни во всяком случае не был ученым (а лица, которые его не понимали и не понимают и не знают, говорят, что он был даже неумным), то чему же, если не уму сердца, не уму души приписать такого рода мысли, какие были незыблемы у императора Александра III? Разве не нужно уметь сознавать, уметь понять не от разума, а скорее от царского сердца, что страна, вверенная ему Богом, не может быть великой без водворения промышленности? А раз у императора Александра III было это сознание, он твердо настаивал на введении протекционной системы, благодаря которой Россия уже обладает значительно развитой промышленностью и, несомненно, все более и более двигается в этом отношении вперед, и недалеко уже то время, когда Россия будет одной из величайших промышленных стран.

Этим Россия будет обязана исключительно началам, которые решился положить император Александр III.

Чтобы понять это, нужно помнить, что переход от фритредерства к протекционизму всегда встречал громадные затруднения со стороны общественного мнения и правящих кругов.

Нужно было, чтобы явились большие люди, которые могли бы пойти против господствующего настроения, против господствующего мнения и сломили бы его.

У нас, в России, это мог сделать один император, и притом император столь твердый, столь мудрый, каким был император Александр III»[56].

Аргументация приводится к топам «ум / образование», «ум / рассудок», с одной стороны, и «ум / нравственность», «ум / твердость», «ум / ответственность», «ум / душа» — с другой. Эти два ряда топов противопоставляются. К последней группе топов приводятся топы «ум / правитель» и «ум / предвидение» в определении качеств императора Александра III. Свойства характера Александра III подтверждаются примерами и общеизвестными оценками. К этим топам приводятся данные о политике протекционизма и о развитии промышленности, которые связываются как причина и следствие. Способность предвидения, в свою очередь, связана с топом «цель/действие». В результате качества твердости и мудрости оказываются необходимо присущими государю, благодаря усилиям которого Россия встала на путь промышленного развития.

Если цель аргументации сводится к установлению личности субъекта, ритор ограничивается внешними свойствами или признаками, совокупность которых исключает возможность иного субъекта действия.

«…Принять решение о строительстве крепости на Заячьем острове мог либо коллегиальный орган (но никакого «совета» по этому поводу не собирали), либо лицо, которое обладало высокими профессиональными знаниями флотоводца, артиллериста, военного инженера и неограниченной властью, способной в короткий срок сосредоточить десятки тысяч людей на пустынных болотистых берегах и заставить их в невероятно трудных условиях работать от зари до зари. Единственный человек, обладавший всеми этими данными, был Петр I — корабельный мастер, капитан-бомбардир, фортификатор, деспотичный монарх громадной страны»[57].

Основание решения предстоит как замысел, который определяется внешними обстоятельствами и индивидуальными свойствами субъекта, ограничивающими свободу воли. Замысел может состоять в намеренной постановке цели, либо в реакции на сложившуюся ситуацию или действия другого лица. В первом случае (цель как независимое основание) обосновывается ответственность субъекта. Во втором случае (причина как зависимое основание) ответственность снижается или вовсе снимается. Но в аргументации к причине используются и цель, и обстоятельства, если действие не рассматривается как произвол.

«Если бы можно было охарактеризовать его (Петра I — А.В.) дипломатическую деятельность чисто отрицательными признаками, т. е. указывая на те свойства, которых у Петра не было, то можно сказать: в Петре-дипломате не было и тени авантюризма. Он поставил себе цели, повелительно диктовавшиеся неудовлетворенными экономическими потребностями России в свободном выходе к морю, в возвращении старых, насильственно отнятых чужеземцами в XVI–XVII вв. русских балтийских берегов, без чего было бы немыслимо думать о сколько-нибудь широком развитии экспортной и импортной торговли и вообще о непосредственных отношениях с Западом.

Вовсе не авантюрные завоевательные претензии и честолюбивые фантазии приковывали мысль Петра к Балтийскому морю, но невозможность и даже опасность откладывать надолго выполнение задачи, которая была осознана, как сказано, еще в XVI–XVII вв.»[58]

Три момента представляются существенными в этом обосновании: сведение обстоятельств и основания решения, ориентация на ценности аудитории, связь положения с отечественной историографической традицией. Замысел Петра Великого предстает как обоснованное и оптимальное в сложившихся обстоятельствах решение. Принцип оптимальности состоит в совмещении обстоятельств, причины и замысла в общих категориях, и решение в таком случае предстает как правильное и органичное, а деятель остается ответственным.

В случае если деяние представляется не оптимальным, но все же достаточно обоснованным, а ритор стремится оправдать самого деятеля, используется иная техника.