Неру - Александр Горев

Новый хозяин Амритсара генерал Дайер, пославший своих солдат убивать безоружных и беззащитных людей, сразу же после расстрела на Джаллианвала Багх под страхом смерти запретил жителям города покидать дома, лишив помощи сотни раненых и умиравших на площади и на прилегавших к ней улицах.

Джавахарлал много раз приходил на Джаллианвала Багх, всматривался в ее испещренные пулями камни, стены, которые, казалось, взывали о мщении.

Конгрессисты работали с раннего утра до позднего вечера: собирали и распределяли средства для семей, лишившихся кормильцев, оказывали помощь безработным, опрашивали свидетелей событий, происходивших в Пенджабе в дни военного положения.

Перед комиссией Конгресса прошли тысяча семьсот очевидцев. По-разному — с готовностью и нехотя, сбивчиво-взволнованно и со спокойно-мрачной решимостью — рассказывали пенджабцы о зверствах солдат Дайера, об ужасах произвола и тирании властей Амритсара и других городов провинции.

Каждое свидетельство потрясало Джавахарлала, будь то немногословный рассказ молодой женщины с помертвелым лицом, у которой на глазах погибли муж и дочь, или путаное бормотание перепуганного и чудом уцелевшего пятилетнего мальчугана, забравшегося на крышу одного из домов и сначала принявшего ружейные выстрелы за хлопки петард фейерверка, устроенного по случаю праздника.

Побывал Джавахарлал и на той амритсарской улице, где генерал Дайер установил «пост возмездия» за ушибы и синяки мисс Шервуд. В течение десяти дней пикеты английских солдат, выполняя приказ генерала — «crawling order» («приказ ползать»), — заставляли всех индийцев, проходивших по этой улице, под дулами ружей ползти на животе.

Неру медленно ходил по улицам, думая о страданиях, о физических и душевных муках, которые выпали на долю пенджабцев: ведь то, что произошло в Амритсаре, повторилось затем во всех городах Пенджаба. Всюду орудовали каратели Дайера. Англичане хотели унизить, раздавить и дух и плоть гордого, сильного пенджабского народа. На площадях и улицах провинции тысячи людей были подвергнуты наказанию плетьми. Без устали заседали военно-полевые суды, вынося приговоры, зачастую без предъявления обвинений. А сколько пенджабцев было казнено, замучено? Сколько брошено без суда в тюремные застенки? И все это казалось особенно бесчеловечным, если вспомнить, что в годы первой мировой войны именно Пенджаб выделил британскому правительству наибольшее число рекрутов, многие из которых пролили свою кровь за интересы короны.

Возвратившись из Пенджаба, Джавахарлал и другие члены комиссии Конгресса подготовили отчет о проведенном ими расследовании. Опубликованный в 1920 году отчет составил несколько томов и содержал шестьсот свидетельских показаний; в него были включены только те документы, подлинность и обоснованность которых ни у кого не могли бы вызвать сомнений. Каждая страница отчета была тяжким неопровержимым обвинением английскому империализму.

М.Ганди писал, что отчет был составлен «исключительно с целью выявить истину и только истину и показать, как далеко может зайти британское правительство, какие зверства оно может учинять, чтобы сохранить свою власть».

Боль, возмущение, гнев, которые охватили всех индийцев, узнавших правду о событиях в Пенджабе, выразил Рабиндранат Тагор в письме вице-королю Индии: «Чудовищные преступления, совершенные правительством в Пенджабе при усмирении местных волнений, были жестоким ударом, напомнившим нам о беспомощности нашего положения в качестве британских подданных в Индии. Безмерная суровость наказаний, которым подвергся несчастный народ, и методы их осуществления, по нашему убеждению, не имеют параллелей в истории цивилизованных правительств».

Жестокими расправами в Пенджабе колонизаторы пытались запугать индийский народ, не допустить распространения освободительной борьбы по всей Индии, однако все их усилия дали обратные результаты. Даже пресловутая комиссия Хантера, деятельность которой сводилась к тому, чтобы максимально приглушить эхо амритсарских выстрелов и представить как можно больше подтверждений «лояльного отношения» индийцев к властям, вынуждена была отметить в своем докладе: «Мы не сомневаемся, что он (генерал Дайер. — Авт.) сумел произвести очень сильное впечатление, но совсем не то, на которое рассчитывал. Убийства на Джаллианвала Багх вызвали другие выступления... и широкое возмущение по всей стране».

Случай вскоре свел Джавахарлала с палачом Пенджаба. В декабре 1919 года Неру возвращался в Дели ночным поездом из Амритсара, где Конгресс в память жертв апрельских событий наметил провести свою очередную сессию. Внимание Джавахарлала привлекла громкая беседа двух англичан. Один из них выделялся не только своим внешним видом — немыслимо ярким халатом, из-под которого виднелась пижама в кроваво-красную полоску, — но и грубым, заносчивым голосом.

— Я мог бы превратить этот мятежный Амритсар в пепел, — услышал Джавахарлал.

Сомнений не оставалось: это был генерал Дайер. Джавахарлалу стоило больших усилий сдержать себя. Ненависть буквально клокотала в нем. Он резко поднялся, вышел в коридор и там долго стоял у темного окна, не решаясь вернуться в купе.

Позднее он вновь испытает подобное обжигающе-яростное чувство, когда прочтет в газетах слова генерала Дайера, который, давая показания комиссии Хантера о «частном карательном инциденте» на Джаллианвала Багх, цинично заявил:

— Мне пришлось выполнить ужасный долг. Я считаю, что это было милосердием. Я полагал, что должен хорошо и метко стрелять, дабы мне или другим не пришлось стрелять еще раз. Я думаю, было бы легко рассеять толпу и без огня, но она бы снова вернулась и посмеялась бы надо мной, а я остался бы в дураках.

Британское правительство оставило виновника амритсарской бойни безнаказанным. Через несколько лет Дайер вышел в отставку, получив от казны солидную пенсию, и до своей кончины безмятежно проживал в Бристоле.

Вспоминая впоследствии о событиях 1919 года, Джавахарлал писал: «В те дни я более ясно, чем когда-либо, понял, насколько жесток и аморален империализм, насколько им разъедены души правящих классов Британии».

В последние дни 1919 года Национальный конгресс проводил свою сессию в Амритсаре. Здесь собрались все видные деятели национально-освободительного движения Индии: Тилак, Э.Безант, братья Али, Ч.Р.Дас, М.А.Джинна, Ганди и, конечно, отец и сын Неру.

Сессия проходила бурно: слишком еще свежи в памяти конгрессистов кровавые побоища, учиненные англичанами здесь, на пенджабской земле. Гневным презрением к палачам индийского народа пронизано каждое выступление. Большинство делегатов с негодованием отвергает реформы Монтегю — Челмсфорда, требует создания подлинно ответственного правительства в стране в соответствии с принципами самоуправления. Конгресс обращается ко всем политическим организациям Индии с призывом объединить усилия для борьбы с колонизаторами.