Бахтияра (СИ) - Ad Валентина

   Прихватив с собой «стального товарища», фото, где они с трехлетней малышкой кормят у озера лебедей, все нужные документы и письма, Иван навсегда покинул свое временное жилище. В нем не было ни капли страха и напрочь отсутствовали сомнения. Он был твердо убежден - его жертва не будет напрасной. Он чувствовал это где-то у себя под ребрами.

   Доктор Остроумов дал Бахтияре не более сорока восьми часов и Иван намеревался уложиться в отведенное не только дочке время. С первой частью всего задуманного он благополучно справился – все узаконено, письма написаны, внешний вид отменный. Осталось только попрощаться с этим миром. Ах да, еще собрать последний в жизни гербарий. На все про все он оставил для себя два часа, и это были великолепные, хоть и последние часы его жизни.

   Недалеко от института Амосова в замечательном парке, в котором не так давно Иван видел «оранжевого» карапуза собирающего возможно свой первый в жизни осенний букет, он и решил прогуляться в последний раз. В этом самом парке он все свои два часа бродил полностью погруженный в прекрасные воспоминания. Странно, но его сознание выдавало ему только все самое приятное из прожитой жизни из жизни, в которой у него уже была Бахтияра. Почему-то воспоминания о собственном детстве и юности, не тревожили его душу, словно до появления в его жизни маленькой принцессы он и не жил вовсе. Возможно, таким образом кто-то свыше пытался показать ему, что жизнь все же прекрасна, что все еще может вновь заиграть такими же прекрасными мелодиями. Но Иван для себя все решил, и никакое прошлое не заставит его отказаться от светлого будущего своей Бахтияры. Если новое сердце это единственный для нее шанс на спасение, он ей его предоставит.

   Мужчина полной грудью вдыхал свежий осенний воздух с улыбкой на все лицо. Со стороны многим отдыхавшим в парке в это же время, казалось что ухоженный худощавый красавец немного не в себе. Но Иван был «в себе» даже больше обычного. Он просто научился радоваться разного рода мелочам. Он знал, что в эти минуты видит мир совершенно под другим градусом, нежели все остальные, и эта мысль вызывала в нем ту самую улыбку. Если бы только все, кто сейчас с непониманием оглядывались на него, могли понять, какой быстротечной может оказаться жизнь каждого из них. Возможно, тогда они бы научились ценить каждый прожитый миг совершенно безвозмездно дарованный им свыше жизни. Возможно, тогда они бы улыбались в ответ, такому «счастливому» человеку.

   У Ивана за плечами оставалась не одна осень, в которой он наблюдал за летевшими без передышки листьями и прыгающими с ветки на ветку белками, вот только раньше все это он видел по-иному. Листья просто падали каждую осень, а каждую весну вновь вырастали. Белки просто резвились, им было так веселее коротать свой век. Трава просто так желтела, а температура воздуха закономерно понижалась. Все это было привычно и банально. Вот только так было раньше. Сейчас же все вокруг для Ивана имело огромную ценность и значимость. Эта осень навсегда останется для него символом увядания собственной жизни, которая была так же красочна, как миллионы разнообразнейших листьев на окружающих его деревьях. Но как и всем этим, пока еще прекрасным листьям, ему вскоре предстояло упасть на землю, чтобы никогда больше не возвратиться обратно.

    Иван покидал прекрасный осенний парк, без тени печали, а вот небо над его головой разверзлось, и с него полился целый водопад. «Поздно, все уже решено» - прозвучало в голове у Ивана, которому в этот миг хотелось верить, что эта небесная вода слезы ангелов, не одобряющих его решения.

   Дождь начался совершенно внезапно, доводя людей до безумной паники в поисках укрытия. Яркое сентябрьское солнце слишком быстро исчезло за низкими осенними тучами, и из всех кто был в те минуты в парке, только один мужчина не спешил прятаться от прохладных капель.

   Иван опрокинул голову назад и получал удовольствие от небесного душа. Он умывался осенним дождем и упивался им же. Он знал, то, чего не знали все те, кто крутил в этот миг указательным пальцем у виска – это последний дождь в его жизни. Глядя в хмурое небо Иван надеялся что там, он все же сможет вспомнить это ощущение блаженства в последние минуты своей жизни. Он искренне верил в жизнь после смерти. Точнее в то, что он не просто будет погребен под грудой чернозема, а переродится в нечто. Ему бы очень хотелось стать ангелом для своей дочки. Хотя он много раз слышал, что самоубийцам заказан вход в Рай, но он полагался на смягчающие обстоятельства и милость Всевышнего.

   Иван продумал все до мелочей, кроме одного маленького, но очень важного момента – где именно он пустит себе пулю в висок?

   Продолжая мокнуть, Иван сквозь пелену дождя принялся осматривать институтскую территорию. Он оглянулся вокруг – практически никого, всех зевак убрали с улиц потоки воды обрушившиеся на город, даже голуби толпились на входе в помещение, прячась под больничным козырьком. Голуби… Иван тут же вспомнил окровавленную белоснежную птицу на собственной кухне с которой, по сути, все начиналось. Да, в народных приметах непременно что-то есть, вот только не в этот раз. Оставив в покое успевших промокнуть птиц, глаза вмиг оказались на больничных стенах за которыми, скорее всего, в это самое время народа больше, чем когда либо. Но в планы Ивана не входило нанесение психологической травмы окружающим. Он не хотел кому-то принести вред, он лишь хотел спасти собственного ребенка.

   Иван еще раз огляделся – дождь убрал большинство людей с улицы, но все же были те, кого не испугали падающие капли, отчего-то в солнечный сентябрьский день они умудрились вооружиться зонтами. Наверно, внимательно следят за прогнозами гидрометцентра. Вот эти единицы как раз кстати оказались в это время на улице, ведь должен же его кто-то быстро найти. Не просто быстро, а моментально.

   У входа в институт сердечнососудистой хирургии имени Николая Михайловича Амосова, росла очень старая плакучая ива. Она была немного наклонена, ветви почти касались земли, что придавало иве поистине «плакучий вид» и именно этому печальному одинокому дереву Иван отвел совсем не веселую роль. Роль молчаливого свидетеля.

   Иван не спеша достал свой ТТ, радуясь дождю который заставил покинуть улицы всех лишних свидетелей, невольно став таким образом его сообщником.  Он готов был поднести ледяное оружие к виску, когда в одном из карманов его модного пиджака зазвонил телефон. Рингтон подсказал, что это София. К мозгу моментально подкатила очередная порция адреналина. Отложив свой приговор на несколько секунд, Иван решительно снял трубку, он не имел права не ответить своей любимой Софие в последний раз. Из маленького телефонного динамика мгновенно раздался пронзительный женский крик.

- Ваня, Ваня!!! Ты где пропадаешь? Бахтия... Бахти... Бахтиярааа!!! Господи… Ваня, у нее снова случился приступ… - дальше речь была вовсе не разборчивой.

- Соня, не плачь. – Твердо и устрашающе спокойно проговорил Иван. – Скоро, совсем скоро, у нашей Бахтияры все будет хорошо. У вас, обязательно все будет хорошо. Я люблю вас, помни об этом всегда. Люблю.

   В следующее мгновенье вместо нажатия на телефонную кнопку «отбой», Иван взвел курок. Тело моментально оказалось на мокром асфальте, а из лежавшей рядом телефонной трубки продолжали доноситься истерические вопли Софии.

    *****

   План Ивана сработал с точностью до минуты. Его выстрел моментально привлек к себе внимание тех одиночек, которым дождь был нипочем. Спешивший в институт мужчина средних лет моментально сменил свой курс, когда в нескольких шагах услышал выстрел. Затем возле тела Ивана оказалось еще двое прохожих, а потом и те, кто прятался в здании, проявили небывалый интерес к произошедшему.

   Рядом с еще теплым телом Ивана незнакомые ему люди обнаружили большой конверт с указанным адресатом обитающим в этом институте, в палате номер семнадцать – Багдасарова София Владимировна. В одной руке у самоубийцы был зажат сослуживший отменную службу стальной приятель, в другой – букет самых красочных осенних листьев. В то время когда тело Ивана спешили доставить в реанимацию, окровавленный конверт и букет из «золота» с примесью «меди» – Софие.