Кто хочет процветать (СИ) - Веснина Тиана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Семь ароматов — семь флаконов: «Снежный ветер», «Опьяненные губы», «Валентина», «Звезда», «Мечтанье», «Как поют соловьи». Сейчас я поглощена первыми духами — «Снежным ветром». Думаю, поместить «ветер» в колбу с серебристой наледью. А сами духи, пахнущие снегом, белыми холодными цветами, хочу наполнить сверкающими снежными блестками. Причем, мое ноу-хау, блестки будут в течение примерно получаса оставаться на надушенных местах. Представь, мочки ушей, шея, кончики пальцев ароматно сверкают. Потом снежинки тают. Как?! — наклонилась она к Фролову, увлеченная своей идеей.
Он залюбовался Валентиной.
— Ты сама, как снежная блестка, — вырвался неожиданно комплимент. — А вообще, интересно.
— И, самое главное, воплотимо. — Валентина понизила голос до шепота: — Никому еще не показывала и не покажу до презентации. У меня уже есть пробный образец. Почему тебе? Почему не кому-нибудь другому? — спросила она сама себя. — Потому что только ты сумеешь их оценить и понять!
Она достала из сумочки серебристый мешочек, развязала его и вынула флакон в виде колбочки с длинным узким горлышком и широким дном, в котором бился, загнанный туда женской хитростью, сверкающий блестками ветер.
Сергей вздрогнул. Он наяву увидел воплощение своей картины. «Да ведь это колдунья из алхимического кабинета!»
Валентина вынула пробку в виде снежинки и прикоснулась средним пальцем к горлышку, чуть наклонив флакон.
— Вот, смотри, — сказала она. На ее пальце алмазной россыпью сверкали крохотные снежинки. — Она рассмеялась. Коснулась руки Сергея, оставив на ней несколько блесток.
«Так, значит, это она, та, которую я нарисовал, но, не узнав, принялся искать. Значит, мы встретились вновь…»
— «И я с руки моей не смою, Кармен, твоих духов!..»[3] — с едкой насмешкой вдруг проговорила Валентина.
Фролов внутренне рассмеялся над собой: «Такие женщины не прощают. Они снисходят…»
— Или ты все-таки смыл духи своей Кармен? — уже хохотала, запрокинув голову, Валентина, зло, уничижающе. — Впрочем, уверена, она-то и духами не пользовалась. Предпочитала натуральные ароматы… Плотский угар, экстракты похоти, пот, смешанный с театральной пылью… Теперь даже и не театральной. Что-то не слышно имени актрисы Лебедевой.
Сергей отвел взгляд и нехотя оглядел мраморный фонтан, бьющий посреди зала.
— Примитивно, Тина, — сказал он. — Ты хотела похвалиться, тебе удалось. Ты хотела посмеяться над моим былым увлечением, тебе это тоже удалось. Теперь я свободен? — устремил он на нее недобрый взгляд.
— Не угадал. Ничего этого я не хотела. Все само собой вышло. Не обижайся! Я же тебе говорила: первый порыв был проехать мимо, а потом, наверное, это все-таки колба. Я ее с картины в жизнь перенесла, и никто этого не сможет оценить так, как ты.
— Что ж, ты молодец. Красивее, чем раньше. Богатая, деловая и увлеченная.
Валентина, задумавшись, кивнула, но не в ответ на реплику Фролова, а какой-то своей мысли.
— Сережа, я вот что подумала, тебе надо помочь.
Фролову захотелось встать и, бросив сквозь зубы: «Не нуждаюсь!» уйти. Но он вжался в стул, злой на самого себя и на Валентину. «Помочь?! Хорошо! Раскошеливайся, богатая стерва». Сработал стереотип: если богатая, то почему-то стерва.
— У тебя как, есть что выставить? — деловым, лишенным оттенков голосом спросила она.
— Найдется!
— Очень хорошо! Значит, подготовь картин из расчета на зал площадью в сто квадратных метров. Это одна частная галерея. Я договорюсь. Мы устроим выставку для избранных.
Сергей молчал и смотрел на Валентину. «Вот, она может, а я нет! Но я подчинюсь каждому ее слову, лишь бы только состоялась выставка, продалось бы хоть несколько картин, и тогда я напишу ту…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Да! — подняла она указательный палец. — Надо сделать приличные рамы. Тебе, наверное, нужны деньги? Ведь у тебя все без рам, так?
Фролов кивнул:
— Так!
— Подсчитай, сколько нужно! — протянула она ему калькулятор.
Сергей послушно сосчитал. Валентина взглянула на сумму:
— Сейчас заедем в банк, я сниму с карты деньги.
— Тина… — протянул весь внутренне и внешне сжавшийся Сергей.
Она посмотрела, усмехнулась со снисхождением:
— Оставь! Ты же художник! А художника не бывает без мецената. Привыкай! Кстати, тебе просто необходимо развеяться. Ты такой хмурый, раздраженный. Надо начинать новую яркую жизнь, где серые краски бывают только по ночам и то, когда спишь один. Вот, — протянула она ему алый с золотистыми звездами конверт, — это приглашение на карнавал. По случаю остался у меня. Взяла одной подруге, а она по делам задерживается в Женеве. Обязательно приходи, там будут твои будущие ценители и главное — покупатели.
* * *Что-то в этом было неприятное, унизительное…
Потолочные софиты в круглых металлических оправах. Валентина, привычным движением вставляющая карту в банкомат. Запах духов, заполняющий небольшое пространство. Деньги, протянутые Фролову. Его рука, не без колебания берущая их. Неловкие слова, пытающиеся выразить благодарность… Ее жест, легкий, простой и все равно не лишенный надменности.
На улице вьюжило. Валентина быстрым шагом пересекла тротуар и, махнув рукой, села в машину. Сергей почему-то стоял и ждал, пока она не уедет. Долгим взглядом посмотрел вслед. Ссутулился и пошел. Хотелось выразиться крепко и выпить водки. Выразился. Но не адресуясь ни к кому конкретно. Тогда задумался, пытаясь закурить под фонарем, укрывая огонек зажигалки от леденящего дыхания метели. Выразился еще раз, теперь насчет себя, потому что Валентина была ни при чем.
«Останься я с нею — воплотился бы я. Я оставил ее — воплотилась она. Кто ж знал?.. — старался с философским спокойствием отнестись к случившемуся Сергей. — Выходит, Валентина была моей двигательной силой, а я ее балластом. Мне бы ухватиться за нее, а я бежал, сманенный нечистоплотной девицей…»
Метель бросила в лицо ком снега. Залепила глаза. Сергей замотал головой и неожиданно расхохотался.
«А ведь здесь я ее и встретил… — расхохотался еще громче. — Ай да Валентина! Точно угадала. Будто, как говорят, в воду смотрела…»
Как-то этой осенью Сергей вышел из метро на Большую Дмитровскую, и случайно в поле его зрения попала элегантная дама в черном пальто и шляпке. Им оказалось по дороге. Дама шла торопливыми маленькими изящными шагами. Он вслед за ней, любуясь ее статью. Внезапно она резко остановилась. Сергей хотел обойти ее, как увидел, что она была остановлена какой-то женщиной, что-то взволнованно, на высоких нотах говорившей явно опешившей незнакомке. Сергею голос показался знакомым. Он сделал шаг в сторону и тут же назад.
— Милая моя, это вы!.. — восклицал знакомый голос.
Сергей только мог догадаться, какими удивленными стали глаза незнакомки.
— Вы, наверное, меня с кем-то спутали, — проговорила дама.
Сергей быстро сориентировался и выбрал удобную для наблюдения позицию.
— Нет! Нет! — уверенно верещала маленькая, вертлявенькая, пополневшая Дина. — Это вы!
— Но я вас не знаю!
— А я сразу почувствовала, что это вы! — не слушая, захлебывалась в каком-то экстатическом восторге Дина. — Я поэтесса. У меня только что вышел сборник стихов. И я хочу подарить его вам. Вы такая милая, красивая… Как вас зовут? Я хочу надписать вам свою книгу. — Дина полезла в объемистую сумку и извлекла тощую книжицу в «золотой» обложке. «Золото» это тотчас переходит на пальцы, а обложка сереет на глазах.
Незнакомка выдавила улыбку и назвала свое имя. Дина принялась писать, продолжая говорить:
— Вообще-то мои книги продаются тут, недалеко, в книжном магазине по цене двадцать два рубля…
