Другая женщина - Евгения Перова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я понятия не имела, что она затеяла! Даже не подозревала, что ты не в курсе! Не волнуйся, она поправится! Метастаз нет, все чисто!
– Я приеду! У меня билеты уже заказаны! Когда заканчивается курс?
Оказалось, еще пара дней, а потом надо будет повторить через какое-то время. Митя выдохнул и сел на качели на детской площадке. Он был весь мокрый от пота. Каля успела рассказать, что Лёка как-то невразумительно отвечала на ее вопросы про Митю, и только когда Лёка осознала, что выздоровеет и захотела получить вид на жительство, Каля поняла: дело не чисто. Его мобильник она раздобыла в издательстве – Митя даже боялся представить, что Каля там наговорила, раз они дали номер!
Все, время вышло. Тянуть больше невозможно – пора поговорить с Томкой! У него заныло сердце: конечно, он собирается поступить как последняя сволочь… Собирается! Последние девять лет так поступал! Митя вздохнул: Катя, Антошка! Черт побери! Но Томки все не было и не было, и Митя начал волноваться: ему было совсем не до того, чтобы особенно присматриваться к жене, но даже он заметил, какая она странная в последние дни. И он пошел к дочери:
– Катюш, ты не знаешь, что происходит с мамой? Она здорова? А то она что-то очень мрачная. И, по-моему, опять курит.
Катя повернулась к отцу и вздохнула:
– Да здорова она! Тут такое дело… Ты только не волнуйся! Понимаешь, когда мы были в Питере… В общем, в Царском Селе мы познакомились с одной женщиной, Людмилой. У нее дочка Настя, и фамилия – Артемьева. И мама, мне кажется, решила, что это твоя дочь!
– Что?! Да с какой стати она так решила?! – Этого Митя никак не ожидал. Он и не предполагал, что это не последний сюрприз сегодняшнего вечера.
– Настя даже похожа немного на тебя.
– Это просто бред какой-то!
– Папа, только ты не думай, я тебя не осуждаю совсем! Я на твоей стороне, правда!
– Кать, ты сама не знаешь, о чем говоришь!
Они услышали, что хлопнула входная дверь, и Димка отправился к жене – в полном недоумении. Тамара коротко взглянула на него и отвернулась.
– Том! Послушай…
Но продолжить не успел – Томка быстро произнесла:
– Я тебе изменила.
– Что?! Что ты сказала?! – И Димка расхохотался, просто не смог удержаться! Да что ж это такое?! Тамара посмотрела на него с бешенством и изо всех сил ударила по щеке. Он тут же замолчал, обнял ее, крепко прижал, чтобы не вырывалась, и зашептал в ухо:
– Прости меня! Прости, пожалуйста! Я просто от неожиданности! Прости! Я думал, ты скажешь совсем другое!
– Ну, всё. Пусти.
– Том, я знаю про вашу встречу в Царском Селе. Катя рассказала. Ты поэтому? Мне в отместку, да?
– Не знаю. Мне было так плохо… Как ты мог?! Столько лет лгал!
– Да я особенно и не лгал. Просто не говорил всей правды.
– Вел двойную жизнь!
– Да. Как-то так. Давно ты… ну… сделала это?
– Неделю назад.
– И как?
– Что – как?! Тебя интересуют подробности?! Прекрасно! Просто великолепно! Так, как с тобой не было ни разу! Доволен?!
Неделю назад она опять задержалась на работе, где ей совершенно нечего было делать. Просто не хотелось идти домой. Томка то рассеянно перебирала бумаги, то просто смотрела в окно, где, как нарочно, шел дождь. Наконец, дождавшись просвета, она решительно вышла на улицу. До дома – пятнадцать минут пешком, и впервые в жизни она пожалела, что живет так близко от работы. Поэтому пошла в обход. На детской площадке около новых высоток Тамара присела на влажную скамейку и закурила. Курить она начала, когда Димка был в армии, какое-то время они дымили вместе, но, как только она забеременела, муж бросил раз и навсегда. А она так и не смогла избавиться от этой привычки – когда нервничала, так и тянуло к сигаретам, хотя и Димка, и Катя на нее ворчали.
– Тамара Алексеевна! Что вы здесь делаете?! – Томка подняла голову: на нее с удивлением смотрел Майкл. – Вы же промокнете!
Оказывается, опять пошел дождь, а она и не заметила. И сигарета давно потухла… Тамара, моргая, глядела на Майкла несчастными глазами. Он нахмурился и решительно взял ее за руку, помогая подняться:
– Что-то случилось?
Томка поняла, что сейчас заплачет.
– Так, понятно. Пошли!
Он привел ее к себе в квартиру в одной из высоток, снял плащ и дал шерстяные носки. Томка очнулась, сидя на чужой кухне в чужих носках с чужой чашкой в руках. Чашка была горячая – она отхлебнула: там оказался сладкий чай с лимоном.
– Ну вот, уже лучше, – сказал Майкл, внимательно на нее глядя, и Томку опять пронзило ощущение его никак не уловимого сходства с Димкой.
– Почему ты сделал такую татуировку? – вдруг спросила она.
– Какую? А, иероглиф?
– Да. Почему именно этот? Любовь?
– Потому что это важно – любовь.
– И что, без нее никак нельзя?
– Можно, наверно. Живут же люди как-то…
– Как-то! Именно. Спасибо тебе! Мне… мне надо идти… наверно…
И она наконец заплакала. Заплакала и рассказала Майклу все – выплеснула, как из ведра, все свои бессвязные мысли, сомнения и догадки. Отчаянье и обиду, страх перед будущим и сожаления о прошлом.
– Тебе больно! И страшно. Да? Надо просто это пережить. Что ж делать! Ничто не вечно. Ты все равно не сможешь его удержать, понимаешь? Не стоит цепляться за прошлое. Он же не твоя собственность, правда?
– Он никогда и не был моей собственностью… Только я поняла это слишком поздно…
– Жизнь не кончена, поверь мне! И ты – живая, раз можешь страдать. Другое дело, что ты вынесешь из этого страдания. Главное – сохранить любовь.
– Как… сохранить?
– Не впускать к себе в душу ненависть. Он же неплохой человек, твой муж, правда? У вас дети…
– Он хороший отец!
– Вот видишь. Я понимаю, тебе обидно, но… Как же объяснить… Понимаешь, любовь – она разная. Есть страсть, есть влюбленность, а есть то, что остается в остатке, когда заканчивается влюбленность и проходит страсть.
– Не знаю… Влюбленность, страсть… Я никогда не верила в это! Может, мне и не дано…
– А разве ты не влюблена в меня?
Томка вспыхнула и попыталась было вскочить с дивана, где они сидели, но Майкл не пустил – он уже давно обнимал ее за плечи.
– Откуда ты… Пусти сейчас же! Как ты смеешь!
– Не бойся, я увольняюсь. Нашел другую работу. Завтра хотел заявление подать. Меня могут рассчитать прямо с завтрашнего дня?
– Как… увольняешься?! – Тамара вдруг чудовищно расстроилась.
– Ну вот, видишь! А говоришь – не способна! Неужели ты раньше никогда не влюблялась? Даже в своего мужа?
– Я знаю его с рождения…
– Ну, тогда понятно.
– Это все просто ужасно! Я совершенно запуталась…
– Распутается постепенно! Не переживай, все как-нибудь образуется. Чем бы тебя отвлечь… Может, выпьем? У меня хорошее вино есть!
– Мне вообще-то давно пора домой…
– А хочешь посмотреть другую татуировку? Помнишь, ты спрашивала, какая еще фраза? Да ладно, она на ноге! На ступне! А ты что подумала?
Тамара много чего подумала и опять покраснела. Майкл, посмеиваясь, поднял ногу:
– Вот смотри! Это по-итальянски: «C'è sempre una via d'uscita».
– И что это означает?
– Выход есть всегда.
– Забавно…
Томка еще раз посмотрела на его босую ногу с изящной надписью по внешнему краю ступни, тоже довольно изящной для мужчины – раньше ей и в голову не приходило разглядывать мужские ступни, как и женские, впрочем, – потом подняла голову:
– Но это же, наверно, больно?
– Не больнее, чем разбитое сердце. – Майкл нежно погладил ее по щеке. Томка нервно улыбнулась. Она понимала, что нужно немедленно встать и уйти, но… не могла.
– Есть и еще!
– Правда? – Голос у нее дрожал.
Глядя Томке в глаза, Майкл расстегнул ремень джинсов, потом молнию и, приспустив трусы, обнажил загорелый живот с татуировкой над завитками темных волос:
– Вот!
«Ни за что не стану смотреть», – подумала Томка, и тут же взглянула: стилизованная ящерица. Она выдохнула – так боялась увидеть какую-нибудь гадость, а ящерица была вполне безобидная. Боже мой, она совсем сошла с ума – рассматривает ящериц и… Плохо понимая, что делает, она протянула руку и погладила ящерицу, проведя пальцем от мордочки до хвоста. И тогда Майкл обнял ее и поцеловал, мягко опрокинув на диванную подушку…
На следующий день он принес, как и обещал, заявление. Стараясь не встречаться с ним взглядом, Тамара завизировала:
– Всего вам хорошего. Удачи на новом месте.
Но Майкл не ушел.
– Как ты? – спросил он шепотом, и Томка быстро взглянула на дверь кабинета: закрыта!
– Все в порядке, спасибо.
Но он, перегнувшись через стол, взял ее за подбородок и поцеловал:
– Не переживай!
Она вздохнула и на секунду прижалась щекой к его руке, потом взглянула прямо в лицо:
– Иди уже! Все, что мог, ты сделал.
– Ты уверена? Смотри, а то ящерица скучает!
– Господи, Майкл…
Томка встала из-за стола, и они обнялись.
– Прощай!
– Ну, если вспомнишь вдруг… про ящерицу… У тебя есть мой мобильник!
