Поль Гольбах - Мусаел Кочарян

Гольбаху не удалось научно-материалистически решить проблему свободы воли. Его свобода выбора, осуществляемая по велению природы и на основе ее законов, привела к пассивно-созерцательному взгляду на характер человеческой деятельности. Однако потребности эпохи, интересы поднимающейся буржуазии, чьим идеологом был Гольбах, обусловили очень широкое толкование положения о свободе выбора между добром и злом. Так, например, эту возможность выбора он доводит иногда до провозглашения права народов на восстание против существующего строя, если он противоречит интересам общества (см. 14, 172). Даже самые рьяные сторонники свободы воли из идеалистического лагеря, которые так часто и огульно клеветали на французских материалистов, никогда не доходили до провозглашения таких практически революционных лозунгов. Это объясняется тем, что философия французских материалистов XVIII в., несмотря на ее механистический характер, была мировоззрением исторически прогрессивного класса.

Здесь важно также подчеркнуть, что философские системы, взгляды мыслителей, являясь продолжением и развитием предшествующей философской мысли, окончательную свою форму получают в зависимости от общественно-исторических условий эпохи. Влияние этих конкретных условий настолько велико, что приводит иногда к нарушению, ломке логической стройности, последовательности той или иной философской системы. На примере взглядов Гольбаха мы уже видели это.

Несмотря на то что его попытка распространить механистический детерминизм на объяснение человеческой деятельности оказалась неудачной, она сыграла в истории философии свою положительную роль. Без материального носителя, без человека нет никакой воли, идеальной, духовной силы. Все это появляется вместе с человеком и является специфически человеческим явлением. Механистический детерминизм не дает верного решения проблемы свободы воли. «Свобода есть необходимость, заключенная в нас самих», — говорит Гольбах. «Быть свободным — это значит уступить необходимым мотивам, которые мы носим в себе». Хотя в определенном смысле можно усмотреть в этих формулировках зародыш научного решения проблемы свободы и необходимости, в системе философии Гольбаха этот пункт оказался наиболее слабым.

С позиций механистического детерминизма нельзя было объяснить способность человека к сознательным, целенаправленным действиям, к выбору мотивов поведения в общественной жизни. Поэтому критика Гольбахом идей волюнтаризма оказалась незавершенной, непоследовательной. Дать исчерпывающую научную критику волюнтаризма, обосновать принцип материалистического детерминизма смогло лишь учение марксизма-ленинизма. Диалектический материализм доказал, что «необходимость природы есть первичное, а воля и сознание человека — вторичное. Последние должны, неизбежно и необходимо должны, приспособляться к первой» (12, 196). В материализме XVIII в. эти принципы были провозглашены, но не доказаны. И все же учение французских материалистов о человеке сыграло положительную роль в развитии научных взглядов на эту проблему.

Глава V. Социология и политика

Учение об обществе

70-х годах XVIII в. Гольбах выпускает ряд книг по теории общества и государства: «Естественная политика», «Социальная система», «Всеобщая мораль», «Основы всеобщей морали, или Катехизис природы» и др., в которых излагает социальную философию просветителей.

Общество, согласно Гольбаху, — это объединение людей для совместного труда с целью обеспечить друг другу счастливую жизнь. Есть всемирное общество и отдельные общества. Под всемирным обществом понимается «совокупность всех человеческих существ», или «весь человеческий род». А под отдельными — те общества, каждое из которых объединяет лишь большую или меньшую часть существ человеческого рода (см. 15, 26). «...Из природы человека, — говорит Гольбах, — можно вывести политическую систему — совокупность тесно связанных между собою истин, цепь принципов, более достоверных, чем принципы других областей человеческого знания» (там же, 85). Чтобы быть полезной, политика должна основывать свои принципы на природе, на естественных законах. Но так как общество представляет собой целое, образованное множеством семейств и индивидов, объединившихся для того, чтобы с легкостью удовлетворить свои потребности, политика, предназначенная для поддержания общества, должна действовать в интересах последнего, облегчать достижения его целей и устранять все встречающиеся на пути к этому препятствия (см. 14, 171).

Цель же общества заключается в самосохранении, достижении благополучия каждым его членом. Обязанность каждого и всех: взаимно помогать друг другу для достижения общего счастья, сохранения и поддержания порядка в обществе. И в своем учении об обществе Гольбах исходит из интересов и потребностей индивида, все время остающегося в центре его внимания. Жизненный опыт, говорит он, привычки и благоразумие приводят человека к признанию необходимости общества для осуществления его собственных целей, ибо все показывает ему, что он постоянно нуждается в других людях, дружеское участие и помощь которых дают ему гораздо больше счастья, чем жизнь вне общества (см. 15, 27). «Необходимость удовлетворять свои потребности — вот что является причиной зависимости человека от его сограждан и лежит в ее основе; добровольное участие в общей согласованной деятельности — вот что связывает людей между собой; отсюда возникает и подчинение одних другим...» (там же, 29).

Таким образом, социальное чувство является прежде всего естественным чувством человека. Общество, утверждает Гольбах, — произведение природы, поскольку именно природа обусловливает жизнь человека в обществе. Любовь к обществу, или чувство общественности, есть чувство вторичное, являющееся плодом опыта и рассудка. Поэтому, когда говорят, что любовь к обществу — чувство естественное, это означает, что человек, стремясь к самосохранению и счастью, дорожит средствами, дающими ему возможность их обеспечить.

Отстаивая тезис о том, что человек «всегда жил в обществе», Гольбах решительно выступает против идеи «естественного состояния» как изначальной ступени развития человеческого рода. Он полностью отвергает возможность какого-то дообщественного существования человека. «Нет ничего более надуманного, фантастического и противоречащего человеческой природе, — пишет философ, — чем подобное „естественное состояние“. Человек всегда существовал в обществе... Под влиянием потребностей, привычек и опыта общество становилось для него все более и более необходимым...» (там же, 88). Философ полемизирует здесь, в частности, с Руссо, по мнению которого люди первоначально в условиях разобщенности «естественного состояния» не знали общества и государства. Это состояние Руссо называл «золотым веком» человечества, когда господствовало равенство и не было собственности. Гольбах выступает против идеализации этого никогда не существовавшего «естественного состояния»: «...трудно вообразить что-либо менее достоверное, чем это „естественное состояние“, постоянно противопоставляемое некоторыми философами общественному состоянию, в условиях которого человек появляется на свет, к которому он привыкает с самых нежных детских лет и которое под влиянием чувства самосохранения всегда считает для себя полезным и приятным» (там же, 89—90).