Великие исторические сенсации. 100 историй, которые потрясли мир - Елена Коровина

Ну а как в 1727 году скончалась матушка Екатерина, еще хуже стало. Заграбаставший власть Меншиков и до того-то не любил Анну (конечно, как же можно любить будущую мать будущего наследника – ведь брачный контракт остался единственным законным завещанием от Петра Великого!). Ну а уж после смерти Екатерины и просто объявил голштинскому принцу: «Пора вам, батюшка, домой ехать!»

Коварный Меншиков во всем надул: в приданом обманул, драгоценности взять не разрешил, даже кареты удобной на дорогу не дал. От этого отношение муженька никак не улучшилось. Более того, едва обосновавшись в своем городе Киле, Карл-Фридрих пустился во все тяжкие – начал кутить, гулять, сорить последними деньгами. Анна рыдала, мучения усугублялись еще и тем, что царевна ждала ребенка. 10 февраля 1728 года Анна Петровна родила долгожданного сына – Карла-Петера-Ульриха. Но супругу на это было уже наплевать: он давно приказал разделить комнаты дворца на свою и женину половины, даже обедал отдельно от супруги. И только магистрат Киля побеспокоился о подарке для юной матери – ей преподнесли серебряную колыбель, обитую внутри синим бархатом. Однако не прошло и месяца, как 4 марта 1728 года Анны Петровны не стало. А ведь ей только исполнилось 20 лет. В Голштинии судачили, что русская цесаревна умерла то ли от родильной горячки, то ли от скоротечной чахотки. Но вернее другое – она умерла от тоски и печали. Ведь всю жизнь она прожила в любви и заботе родительского дома, но Голштиния новой родиной ей не стала.

Похоронить себя Анна Петровна завещала на родине – около родительских могил. И вот на корабле «Рафаил» генерал-майор Иван Бибиков привез тело цесаревны в Кронштадт, и 12 ноября 1728 года ее похоронили в Петропавловском соборе рядом с отцом и матерью. Никаких особых почестей дочери покойного императора оказано не было.

Однако прошло еще 14 лет, и к петербургскому двору, где уже правила императрица Елизавета Петровна, дочь Петра и сестра Анны, со всеми возможными почестями прибыл тщедушный четырнадцатилетний подросток – племянник Карл-Петер-Ульрих Голштинский, будущий император России Петр III.

Почему Елизавета Петровна выбрала его? Да потому, что исполняла волю батюшки, который мечтал передать престол сыну любимой Анны. Зная об особом пункте брачного договора, Елизавета и назначила юношу своим наследником. А может, она вспоминала не о воле Петра, а просто о своей сестрице, которую любила без памяти? Или она думала о том, что этот тщедушный подросток не только сын ее «сестрицы», но и того молодого принца Голштинии, которому она когда-то подставила губы для поцелуя? Ведь первая любовь не забывается.

Словом, что руководило Елизаветой Петровной при выборе наследника, не столь важно. Куда важнее то, о чем мало кто задумывается: на самом деле после Елизаветы Петровны Романовой на российском троне правили вовсе не Романовы, а Голштинские. Больше того, ветвь правления пошла не по отцу, а по матери – событие невиданное при престолонаследии. Но ведь Россия – сама матушка, вот материнские гены и пересилили.

Отчего род Трезини перестал служить России

Доменико Трезини (1670–1734) – величайший градостроитель своего времени, один из проектировщиков и создателей града Петра на Неве, личный друг императора. Россия стала его страной, Санкт-Петербург – детищем и родным домом. Немудрено, что великий архитектор приучил к своему делу и сына Петра, пригласил к себе племянников, которые и после смерти Доменико столь же рьяно и талантливо отстраивали город на Неве. Почти полвека род Трезини честно и талантливо работал на благо своей новой родины. Но однажды вдруг все прервалось. Почему, отчего – загадка. Не попробовать ли ее отгадать, тем более что в последнее время многие документы становятся открытыми и множество тайн обретает разгадку? Начнем сначала – с появления в России самого прославленного Доменико Трезини.

В то время строящийся Санкт-Петер-Бурх нуждался в талантах. Замыслив и заложив в 1703 году на брегах реки Невы стольный град, Петр Великий приказал свозить туда со всей страны крестьян и мастеровых, а со всего мира приглашать архитекторов, проектировщиков, градостроителей, военных мастеров – словом, всех, кто мог понадобиться для создания нового чуда света – града Петра. Сотни опытных мастеров плыли в Россию из Голландии и Дании, Германии, Италии и Франции. Да откуда только не было этих иноземцев! И всем им находилась работа. Но был и, так сказать, штучный товар: уже известные зодчие, ваятели, строители из Европы. Их «вербовали» послы и посланники, отправленные Россией ко дворам различных европейских монархов. Практически все послы Петра Великого являлись одновременно и менеджерами-устроителями. В 1702–1703 годах их главной заботой стало нахождение самых талантливых градостроителей. Для них не жалели денег, выдавали подъемные и кормовые (тогдашние виды командировочных), сулили баснословное жалованье (и не обманывали в дальнейшем!).

1 апреля 1703 года русский посол при дворе датского короля Фредерика IV Андрей Измайлов заключил договор с архитектором, инженером и градостроителем Доменико Трезини. Расслышав его фамилию на русский лад, как Трецин, Измайлов «учинил уговор»: «Обещаю господину Трецину, архитектонскому начальнику, родом итальянцу, который здесь служит датскому кесарю и ныне к Москве поедет… служить в городовом и платном строении».

В этом письменном «уговоре» русский посол означил жалованье на первый год службы, в несколько раз превышающее деньги, которые Трезини мог бы получать при датском дворе, но тут же приписал: «как явно покажет искусство и художество свое, чтоб ему жалованье прибавить», «а на время, как бы он болен был, не меньше того жалованья выдавать», давать по надобности «на подъем… и тех денег ему на счет не поставить», «на жилье плату отдельно иметь». Словом, все 24 удовольствия: и постоянные прибавки к жалованью, и бюллетень, и командировочные и соцпакет – лишь бы «поименованный Трецин подавал свои художества, таланты и искусства достойные». Петр умел ценить таланты.

Однако, выплачивая Трезини такое жалованье, царь ни в чем не прогадал. Иностранец окупал его сторицей. Это его, трезиниевские планы, легли в основу разработки городских улиц, садов и парков. Это Доменико Трезини автор домов, каналов, церквей, крепостей не только в Петербурге, но и в Нарве, Шлиссельбурге. По его проекту построены здание Двенадцати коллегий, Александро-Невская лавра, и главное – Петропавловская крепость и собор, ставшие первыми символами нового блестящего столичного Санкт-Петербурга. Когда по приказу Петра I архитектор составил реестр своих работ, там оказалось почти 50 зданий и строений. А сколько еще он и не упомянул! И это только его «личные» сооружения. Но ведь в России родился и его сын, сюда приехали молодые родственники, тоже ставшие строителями и весьма достойно подхватившие дело великого предка, которого не стало в феврале 1734 года.