Люди отряда «К». Диверсионный корпус немецких ВМФ во Второй мировой войне - Кайюс Беккер

Командир «зеехунда» младший лейтенант Макс Губер и его бортинженер, младший лейтенант Зигфрид Эклофф, во время своего первого выхода на задание в марте 1945 года потопили транспорт водоизмещением 5000 тонн и без происшествий вернулись в Эймейден. На самом же деле отнюдь не всегда операции проходили так гладко. Позднее Эклофф говорил: «Суровость условий существования внутри „зеехунда“ полностью стала ясна нам только во время второго выхода на патрулирование… Всплыв на поверхность однажды ночью, мы обнаружили, что вода вокруг корпуса лодки ярко светилась, кильватерная струя мерцала зеленым огнем, брызги на палубе и стенках крошечной рубки искрились, как бриллианты.

Мы были грубо возвращены к реальности внезапным появлением прямо перед нами конвоя, корабли которого, как плуги, оставляли за собой на воде большие светящиеся борозды. Возможно, это свечение и ввело нас в заблуждение, в результате чего наша атака провалилась… То, что мы приняли за большие корабли, находящиеся на расстоянии в полмили, в действительности оказалось маленькими судами, но оказавшимися совсем близко от нас. Потому-то наша торпеда и прошла мимо цели, а нам самим пришлось круто заложить руль на левый борт, чтобы не быть протараненными. Погрузившись с проклятиями под воду, мы легли на дно. Где-то далеко взорвались три глубинные бомбы. Мы как раз закусывали, и нам очень не понравилось, что нас потревожили. Через полчаса взорвались еще три глубинные бомбы, на этот раз немного ближе к нам. Так продолжалось регулярно с интервалом в 30 минут, пока мы, наконец, не решились всплыть на поверхность и оглядеться. Наверху нас встретил дневной свет и густой туман. Где-то продолжали рваться глубинные бомбы… Когда в 10 часов туман рассеялся, мы увидели на расстоянии около мили от нас миноносец, дрейфовавший с застопоренными машинами. Как раз истекали очередные 30 минут, и нам в бинокль было видно, как корабль набирает скорость, а на его корме суетятся люди, подготавливающие к сбросу глубинные бомбы.

Сначала мы увидели на воде белые пятна пены, потом из моря начали подниматься водяные столбы, и почти одновременно донесся звук трех разрывов. Миноносец снова застопорил машины и лег в дрейф, через гидрофоны прислушиваясь к происходящему под водой. Пока мы раздумывали, как бы незаметно ускользнуть от такого соседства, корабль неожиданно набрал ход и двинулся прямо к нам – конечно же нас заметили. За несколько секунд мы нырнули и двинулись под водой перпендикулярно к их курсу. Через пять минут разорвалась первая глубинная бомба, причем так чертовски близко, что разбила у нас на борту термос и несколько фаянсовых тарелок. Осколки попадали в подпалубное пространство и стали при любом движении лодки издавать такой несусветный звон, что его неминуемо должны были услышать на поверхности. На некоторое время воцарилась тишина, но теперь мы уже знали, что собираются предпринять на миноносце. Не решаясь даже кашлянуть или обменяться словом, мы мягко опустили лодку на дно и стали ждать продолжения. Спустя обычные 30 минут ожили винты миноносца, и мы услышали, как корабль прошел прямо над нами, сбрасывая за корму глубинные бомбы. Ужасное сотрясение швырнуло нас на палубу. Манометры и прочие приборы разлетелись вдребезги, а их осколки просвистели у нас над головами. Это уже начинало переходить всякие границы.

И снова опустилась зловещая, гнетущая тишина. Ожидание делалось нестерпимым еще и из-за воздуха, который делался все удушливее. Мы не рисковали включить воздухоочистительную установку, производившую при работе дьявольский шум, который неминуемо бы нас выдал. И все же, хотя мы и лежали тихо, как покойник в могиле, очередные 30 минут закончились все тем же шумом винтов и рвущим барабанные перепонки грохотом разрывов. На этот раз последствия оказались еще серьезнее. Меня сильно ударило о борт, свет погас, внутрь начала поступать вода. Вся лодка стонала и трещала. Но раз уж нас все равно обнаружили, почему бы по крайней мере не попробовать включить воздухоочиститель?.. Оказалось, что он до сих пор в исправности! На миноносце неожиданно изменили тактику и без обычной паузы сбросили сразу целую серию глубинных бомб. Как же нам уйти от этой безысходности? Внутри лодки все разгромлено… Я включил аварийное освещение. Вода продолжала прибывать, батареи уже начинали дымить, вольтметры и амперметры были сорваны со своих мест, передо мной лежал разбитый магнитный компас. Барометр показывал 1500 миллибар – как и большинство остальных приборов, он вышел из строя.

В довершение всего, лодка наклонилась на бок и начала ползти по морскому дну, раскачиваясь и вздрагивая при ударах о камни и издавая при этом ужасный грохот. Сперва мы подумали, что ее зацепили и волокут тралом или стальной сетью. Но – невероятно – на миноносце ничего не предпринимали, и мы пришли к выводу, что лодку несет донным течением, а корабль, возможно, просто прекратил на нас охоту. Мне пришло в голову, что, осторожно работая рулями, мы можем заставить течение вынести нас на поверхность. „Зеехунд“ имел два набора рычагов управления рулями (горизонтальным и вертикальным), но оба они не действовали. Проработав полчаса в ужасной тесноте отсека, я буквально купался в собственном поту. Все же мне удалось обнаружить неисправность. Заклиненным оказался рычаг горизонтального руля, а кормовой был в исправности. В конце концов я смог исправить неисправность, и рули заработали.

Тем временем течение ослабело, и лодка снова легла неподвижно. Уцелела ли система подачи сжатого воздуха? И не пострадали ли балластные цистерны? Я открыл клапан, и лодка отреагировала. Ее носовая часть приподнялась, вся проникшая внутрь вода стекла в корму, и лодка почти вертикально понеслась к поверхности. Мы испытали неописуемое облегчение…»

К их изумлению, повреждения прочного корпуса оказались незначительными, воду удалось легко откачать, аккумуляторы восстановились, дизель чихнул и завелся, и скоро «зеехунд» уже направлялся домой.

Несколько часов спустя подводники встретились с другим миноносцем и атаковали его. Выпустив торпеду, они, в соответствии с наставлениями, немедленно ушли под воду. И очень вовремя, потому что почти сразу после погружения над ними что-то пронеслось. Спустя десять секунд они снова услышали тот же звук, потом еще раз и еще… Это оказалась их собственная торпеда, рулевой механизм которой был поврежден взрывами глубинных бомб, из-за чего она стала описывать круги. Получилось, что они едва не торпедировали сами себя!

«Только на следующее утро, когда на базе нашу лодку подняли краном из воды, – рассказывал Эклофф, – мы смогли разглядеть повреждения, полученные в результате наших злоключений. Ремонтники тупо смотрели на нас, пораженные, что мы до сих пор живы. Что же до нашей лодки, то ее внешняя обшивка была частично сорвана, рубку вдавило на несколько сантиметров внутрь корпуса, а сам корпус больше походил на сильно побитую гармошку-концертину. И тем не менее, это суденышко смогло невредимыми доставить нас домой, на базу».

По мере того как война приближалась к завершению, последней задачей «зеехундов» стало снабжение осажденных в Дюнкерке германских частей. Вместо боевых торпед они перевозили теперь то, что подводники называли «масляными торпедами» – емкости с грузами, увеличивавшими скудные запасы продовольствия окруженного гарнизона. Три «зеехунда», которыми управляли младшие лейтенанты Капплер и Шпарброт и старшина-рулевой Френерт, с первой попытки преодолели этот трудный, изобилующий мелями маршрут и доставили пять тонн пищевых жиров, не считая множества других срочно необходимых запасов. Благо даря этому удалось повысить недельную выдачу жиров голодным солдатам с 20 до 40 граммов.

Можно себе представить, с какой радостью гарнизон приветствовал подводников.

Эти походы милосердия приобрели еще большее значение из-за драгоценного груза частной почты, которые три подлодки привели назад в Эймейден. Солдатам гарнизона остро не хватало еды, но их родным, оставшимся дома, так же остро недоставало весточек от их сыновей, братьев и отцов. Теперь каждый в гарнизоне смог написать письмо, и «тюленья почта» их не подвела. Таким путем в эти мрачные дни тысячи людей на родине получили первые свидетельства того, что их мужчины по-прежнему живы.

Еще три «зеехунда», управляемые новыми экипажами, достигли Дюнкерка в момент его окончательной капитуляции и были либо затоплены, либо выброшены в гавани на берег. Позднее французы подняли их со дна, и они по сей день находятся среди экспонатов Океанографического музея в Париже.

Глава 10

Действия отряда «К» в Италии

В один из дней поздней осени 1944 года, в вечерних сумерках, с военно-морской базы Пула вышли и взяли курс на юго-восток, в Адриатическое море, три германских торпедных катера. Они держали курс мористее лабиринта островов, разбросанных вдоль югославского побережья. Через полтора часа катера миновали Лошинь, последний из удерживавшихся немцами островов, и приблизились к далматинскому побережью, где на островах, далеко отстоящих от берега, были устроены передовые базы противника. Несмотря на темноту, катерам следовало опасаться обнаружения неустанными лучами британских береговых радарных станций. Как раз против одной из этих станций, большой и очень эффективно работавшей, расположенной на северной оконечности острова Дуги-Оток (Изола-Гросса), и была направлена германская операция.