Киска по вызову - Марина Серова

— Марина, а когда она звонила?

— Давно уже, я и не помню даже, — ответила девушка. — Года два назад, наверное. Ой, а я ведь номер ее тогда записала, — вдруг вскочила она со стула.

— Алена оставила вам свой телефон? — настала моя очередь удивляться.

— Нет, что вы! Она на такое не пошла бы. Просто у меня аппарат с определителем, вот номер и высветился. А я взяла и записала на всякий случай.

Я невольно оглянулась на старый, треснувший дисковый телефонный аппарат, стоявший прямо на полу у входа в комнату. Марина смутилась и, намотав на палец рыжую прядь волос, со вздохом пояснила:

— Нет у меня уже того аппарата, папаша, сволочь, пропил. Сколько вещей у меня перетаскал! Мало того, что все, что с матерью нажито, тащил, так еще и на мои вещи замахнулся. Я, когда на работу устроилась, почти сразу после школы, стала потихоньку вещи хорошие себе покупать. А потом поняла, что без толку. Все равно все на сторону уйдет. И не отделаешься ведь от него никак! Еще и дружков своих сюда таскает…

Щеки Марины раскраснелись, лицо пылало от гнева и ненависти.

— Марина, вы хотели мне дать самарский номер Алены, — напомнила я.

— Ой, да, — спохватилась девушка. — Сейчас принесу.

Она вышла в другую комнату и вскоре вернулась с маленьким блокнотом в руке.

— Вот, — проговорила она, пролистнув несколько страничек. — Я специально не стала ничего приписывать, уточнять, просто цифры записала, и все.

Я тут же переписала номер к себе в блокнот. Конечно, эти шесть цифр мне ни о чем не сказали, но они могут оказать неоценимую услугу, когда я буду в Самаре. А в том, что мне нужно туда поехать, я теперь не сомневалась.

— Спасибо, Марина, — убирая блокнот, поблагодарила я девчонку. — Скажите, вы можете сообщить что-то еще касательно Алены? Не посылала ли она каких-то весточек о себе еще? Может быть, совсем мимолетных?

— Нет, — грустно покачала головой Марина. — Больше я ничего о ней не слышала. У матери ее спрашивала, но тетя Таня только руками разводила, вздыхала, а иногда и плакала. Интересно, Алена даже ей не сообщила, что замуж вышла?

— Этого я не знаю, — ответила я. — Меня больше тревожит, что мать не знает о ее смерти и даже не смогла приехать на похороны. А еще больше меня тревожит, что именно мне придется сообщить ей эту печальную новость.

— Ой, и не говорите, — вздохнула Марина. — Я прямо даже и не знаю, что с тетей Таней будет. Как бы «Скорую» не пришлось вызывать.

— Она что, сильно больна? — поинтересовалась я.

— Вообще-то нет, вон даже работать продолжает, — сказала Марина. — Но все равно, сами понимаете — смерть дочери, такой удар… Никому не пожелаешь!

— Марина, а у нее есть огород или дача? — внезапно вспомнив деталь из рассказа Груничева, спросила я.

— Дача? — подняла рыжеватые брови Марина. — Никогда у них не было никакой дачи. И даже когда участки стали раздавать свободно и все их хватать начали, тетя Таня не взяла. Они же давно без отца жили, Алену садово-огородные дела не волновали, а тете Тане зачем одной хлопотать? Я, например, тоже терпеть не могу. А раньше папаша любил нас на огород гонять. Засадит там все картошкой — и езжай ее пропалывай каждые выходные, всю спину изломаешь. К осени выкопаешь, а она — как горох. Нет уж! Я для себя решила — мне никаких дач не надо.

Я уже поняла, что Марина относится к словоохотливым, общительным и гибким натурам. За время нашего с ней разговора настроение девушки менялось несколько раз. Она то ненавидела Тольку, то сочувствовала подруге, то жалела ее мать, то с увлечением говорила о своей нелюбви к огородничеству. В принципе, она произвела на меня впечатление простоватой, добродушной и свойской девчонки. К этому моменту она, кажется, выложила мне все, что знала относительно своей подруги. И информация представлялась мне весьма ценной. По крайней мере мне в ближайшее время есть чем заняться. На повестке дня стояли посещение матери Алены, поиски и при удаче разговор с Клименко, поездка в Самару и вычисление записанного Мариной номера телефона. А поездка так или иначе потребуется, даже если я обнаружу убийцу Алены здесь, в Пензе.

Посмотрев на часы, я увидела, что время за разговором пролетело незаметно. Марина поймала мой взгляд и встрепенулась:

— Да! Тетя Таня, наверное, пришла уже. Пойдемте, я вас провожу, так лучше будет.

Я мысленно согласилась с Мариной, что так действительно будет гораздо лучше, и мы отправились в соседнюю квартиру. Отца Марины, равно как и его собутыльника, в подъезде уже не было. Очевидно, мужички проспались и теперь отправились на поиски новых алкогольных вливаний. Но меня они не волновали совершенно.

На этот раз мне повезло. После двукратного Марининого звонка дверь нам отворила совсем еще не старая женщина, темная шатенка, с аккуратным длинным каре. Вид у нее был вполне ухоженный, одета она была в прямую юбку до колен и светло-бежевый свитер. Лицо, хоть не блещущее особой красотой, тем не менее было миловидным и казалось даже привлекательным в первую очередь из-за выражения доброжелательности.

— А, Марина, здравствуй! — приветливо кивнула она головой своей соседке и с вопросительной улыбкой посмотрела на меня.

— Теть Тань, — вышла вперед Марина. — Тут вот к вам из Тарасова приехали… По поводу Алены.

Последнюю фразу Марина произнесла совсем упавшим голосом, а в глазах ее появилось испуганно-виноватое выражение. Моментально изменилась в лице и Татьяна Анатольевна. Она нахмурилась, в серых ее глазах появилась тревога.

— Что насчет Алены? — понижая голос, спросила она, глядя на меня. — Она что-то просила передать? Вы кто?

Как ни настраивалась я внутренне на предстоящий тяжелый разговор, но тут поняла, что так и не подготовилась к нему. А состояние матери Алены, моей тезки, стремительно — прямо на глазах — ухудшалось. Она почувствовала недоброе. Действительно, с чем может приехать какая-то незнакомая девица из другого города после стольких лет разлуки с дочерью, как не с дурной вестью?

— Я приехала из Тарасова. Вы ведь знали, что она там жила?

Тетя Таня на минуту замешкалась, а потом слегка кивнула головой в знак согласия.

— Но никому об этом не говорили, — продолжила за нее я.

Тетя Таня снова молча кивнула.

— И, наверное, правильно делали, — сказала я и вздохнула. — Только теперь уже все равно.

— А что? Что такое? — испуганно спросила тетя Таня.

— Ваша дочь умерла, — проговорила я, понимая, что сколько ни тяни, а сообщать о смерти Алены придется.

Несчастная мать оперлась о стену прихожей, к ней сразу же подлетела Марина и, взяв под руки, увлекла Татьяну Анатольевну в комнату. Та, моментально осознав, что произошло, и как-то сразу смирившись с этим, тихо плакала по дороге, держась рукой за сердце. Марина усадила Татьяну Анатольевну на диван, а сама помчалась в кухню — видимо, за лекарством. Я несколько нерешительно прошла к дивану, но садиться не стала, осталась стоять. Вскоре прибежала Марина с каплями, напоила ими мать Алены, не переставая говорить что-то успокаивающее. Татьяна Анатольевна медленно приходила в себя и вскоре обратилась ко мне с вопросом:

— Как это случилось?

Я начала рассказывать все с самого начала, с момента обращения ко мне Святослава Груничева. Мать кивала, не перебивая, словно соглашалась со мной, что все должно было быть именно так и никак иначе. Мне показалось, что смерть дочери хоть и потрясла ее, но настоящей неожиданностью не явилась. Словно Татьяна Анатольевна чувствовала нечто подобное уже давно, может быть, на подсознательном уровне.

— Когда? Когда это случилось? — тихо спросила она наконец.

— Сегодня ее похоронили. Я не могла найти вас раньше, уж извините. Дело в том, что Святослав не знал, где вас искать. А Алена, видимо, не хотела, чтобы кто-то об этом знал. В ее записной книжке адрес мы не нашли.

Татьяна Анатольевна снова начала кивать, тихонько повторяя про себя: «Да-да».

— Тетя Таня, эта девушка — детектив, — вступила в разговор Марина. — Ее зовут так же, как вас, Татьяна. Она очень ищет того, кто убил Алену. Я уже рассказала ей все, что мне было известно, думаю, теперь вам нужно сделать то же самое. Ведь больше нет смысла ничего скрывать, правда? Наоборот, лучше рассказать все-все, может быть, тогда убийцу скорее найдут.

— Не знаю, — безжизненным голосом отозвалась Татьяна Анатольевна. — Уже и не знаю, кому верить. За все это время научилась жить, никому не доверяя и ни с кем не советуясь, ни с кем не делясь. Все скрывать привыкла.

— А что скрывать? — пожала плечами Марина. — Вы что, знали, что она замуж вышла?

— Знала, — кивнула женщина. — Только Алена опять просила никому не говорить. Никому! Я же говорю, что привыкла все скрывать. Не знаю уж, правильно ли она делала, что так пряталась да маскировалась, не знаю… Ничего уже не знаю.