Кровь королей - Игорь Агафонов

сбавляя шаг, Марк лишь слегка отклонился и вонзил меч в живот неуклюжего

парня. Кровь хлынула на плиты атрия, Фульциний переступил через труп и

тотчас лязгнули, столкнувшись, клинки - Сигерик сделал длинный выпад,

пытаясь достать врага.

 Насмерть перепуганные рабы побросали оружие и отступили к имплювию, но

никто не посмел вмешаться в их поединок. Марк бился молча, с трудом

сдерживая клокотавшую ярость. Сигерик больше не ухмылялся - в глазах

римлянина он прочел свой приговор, но и трусом германец не был. Звенели

мечи, слышалось тяжелое дыхание соперников. Все - и сдававшаяся челядь и

бойцы Фульциния во все глаза смотрели на поединок.

 - Где она?! - крикнул Марк, отбив очередную атаку. - Скажи и, клянусь

щитом Марса, я пощажу тебя даже сейчас!

 - Отправляйся в ад! - прохрипел Сигерик и, резко вывернув кисть, ударил

мечом снизу вверх.

 Зрители разом вскрикнули. Клинок просвистел на волосок от шеи декуриона -

Фульциний лишь чудом успел уклониться - и тут же его собственный меч

вонзился в широкую грудь германца точно посередине. Секунду Сигерик висел на

клинке, его глаза вылезли из орбит, горлом хлынула кровь, на тунике

мгновенно проступило большое темное пятно. Марк выдернул меч, и германец

тяжело рухнул на пол.

 Фульциний застыл над поверженным телом. Его месть свершилась, разбойник

был мертв, но радости он не чувствовал - мерзавец так и не признался, где

они прячут девушку, здесь ли она, да и жива ли вообще? А если и здесь - что

если она попадется под горячую руку его солдат? Из таблинума, триклиния и

кубикул доносились отчаянные крики, слышался женский визг - опьяненные

местью крестьяне жгли и громили ненавистное гнездо Гирция.

 - Что с этими делать? - бородатый Феликс тронул декуриона за плечо, разом

возвращая к реальности.

 Марк поднял голову, мельком глянул в перекошенные от ужаса лица рабов... И

тут один из них, по виду совсем еще юноша, вдруг бухнулся на колени и пополз

по пыльным плитам, простирая руки к Фульцинию.

 - Господин! Пощади, господин! - трясущимися руками он вцепился в плащ

декуриона, одновременно порываясь поцеловать его калиги. Марк брезгливо

оттолкнул его ногой, но раб не выпустил плащ, только поднял вверх умоляющий

взгляд черных глаз.

 - Ты говорил о девушке... Сигерик не сказал тебе, но я знаю - знаю, где ее

держат! Я все тебе покажу! Только не убивай!

 Фульциний резко поднял его за плечи, у парня аж зубы лязгнули.

 - Где она?! - выкрикнул он прямо в лицо рабу. - Веди быстро! Но если ты

врешь...

 - Я не вру, господин! Я знаю, где она, клянусь тебе. Жив Господь! Сигерик

привез ее два дня тому...

 - Хватит болтать! Веди!

 Парень кивнул и, оглядываясь, побежал к таблинуму. Фульциний устремился за

ним.

 Богато убранный таблинум носил следы жаркой схватки: среди опрокинутых

треножников и канделябров валялись два тела, все было перевернуто вверх

дном, мозаичные полы заливала кровь. Четверо вояк, ругаясь, взламывали

хозяйские сундуки. На Фульциния и его провожатого они едва обратили

внимания.

 Выскочив из таблинума в перистиль, молодой раб указал направо, где

находились кухни и кладовые.

 - Это там, господин, - бросил он на бегу. - Вчера твою женщину заперли в

комнате у пекарни. Там у хозяина что-то вроде тюрьмы. Наверное, она еще там.

 Пробегая мимо фонтана, Фульциний на миг замешкался. На мраморном бортике

трое его вояк насиловали какую-то девку. Та кричала и вырывалась, и на миг

Марк с ужасом подумал, что это может быть Ливия. Но нет - то была всего лишь

рабыня. Ворвавшись в кухню, они застали там лишь кучку перепуганных слуг,

жмущихся к большим котлам, от которых пахло бараниной, и, не задерживаясь,

пробежали мимо потухшего очага ко входу в пекарню.

 - Сюда, господин, - выдохнул парень, указывая на темную узкую арку, за

которой скрывалась крытая галерея. Судя по тому, что двери вдоль ее стен

были заперты, его бойцы сюда еще не успели добраться, и это было хорошо.

 В конце коридора обнаружилась прочная дубовая дверь. Сердце Фульциния

бешено колотилось. Неужели Ливия здесь, за этой дверью? Если так - конец

всем тревогам! С разбегу он толкнул дверь, но та лишь чуть вздрогнула.

 - Проклятие! Тут заперто! А ключ...

 - Ключ хранился только у господина, у Гирция, - торопливо пояснил раб.

 - Ливия! - крикнул Фульциний и заколотил в дверь. - Это я, Марк! Ты там?

Ответь, если слышишь! Я пришел за тобой!

 Он прислушался, из-за двери не доносилось ни звука.

 - Похоже, там нет никого! - Марк обернулся и гневно посмотрел на раба. -

Что скажешь?

 - Не знаю, господин. Но девушка была там... Здесь, в кухне есть мраморная

скамья. Тяжелая. Прикажешь?

 - Бегом!

 Вернувшись в кухню, они подхватили скамью и, пыхтя, втащили ее в коридор,

причем юный раб старался изо всех сил, опасаясь рассердить грозного воина.

Дотащив скамью до двери, он тотчас же быстро сбегал в кухню за факелом, о

чем Фульциний даже не подумал, а между тем в коридоре стояла такая темень,

что и вытянутую руку было не разглядеть.

 Дверь выдержала два удара. На третий замок вырвало из стены и они

буквально влетели в тесную мрачную коморку. При свете факела Марк увидел

голые стены и низкое ложе, покрытое шкурами - более в коморке не было

ничего. На ложе лежала Ливия. Он сразу ее узнал, хотя теперь она совсем не

походила на гордую красавицу-патрицианку - на лице багровели синяки и

кровоподтеки, свалявшиеся волосы торчали в разные стороны.

 - Ливия, - простонал Фульциний, падая перед ней на колени. - Что они с

тобой сделали?!

 За спиной тяжело дышал слуга Гирция, факел дрожал в его руках, но Марк не

видел сейчас ничего, кроме мертвенно-бледного лица девушки.

 Он схватил ее безвольно повисшую руку и тут же в ужасе выпустил ее - по

запястью стекала липкая кровь, а на полу натекла уже целая лужа. Что-то

звякнуло, и Марк машинально поднял с пола длинный ржавый гвоздь. Некоторое

время он тупо смотрел на него и вдруг, поняв, что именно этот гвоздь и

послужил ей орудием, с криком отшвырнул его от себя.

 - Ливия! - простонал он, хватая ее за плечи. - Зачем?! Зачем?!

 - Господин! Скорее! Может, ее еще можно спасти!

 Фульциний обернулся. Юноша торопливо рвал тунику, протягивая ему длинную

полосу ткани. Не раздумывая, Марк схватил ее и принялся туго перевязывать

руку Ливии выше запястья.