Кордон в облаках - Лев Экономов

Так говорил собравшимся на пункте управления замполит старший лейтенант Коваленко. Сидя вокруг огромного, затянутого калькой горизонтального планшета, комсомольцы слушали замполита, опустив глаза. Было неловко, стыдно.

И еще Коваленко говорил о том, что не те сейчас времена, чтобы можно было почивать на лаврах. Говорил о событиях во Вьетнаме, где фактически идет настоящая война с применением всех видов вооружения, о том, что американцы хотят расширить фронт этой войны.

Замполит недавно в роте. Спокойный и очень выдержанный человек. Никто не слышал, чтобы он когда-нибудь повысил голос, ругался. Можно только поразиться его терпению, с каким он разговаривает иногда с нерадивым солдатом. Сколько раз, слушая замполита, Чиглинцев давал себе слово не повышать голос в разговоре с солдатами, и не сдерживался: голос у него какой-то зычный!.. Хочет говорить тихо, а не получается. Просто беда. Даже замечания получал от командира роты за свою невыдержанность.

И потом Коваленко очень дотошный, до всего докапывается сам. Его можно увидеть и в индикаторной, и среди планшетистов пункта управления, и на радиостанции. И при этом он всегда находит себе дело, показывает, как нужно выполнять ту или иную работу. И уж если за что берется Коваленко, можно не беспокоиться: сделает так, что переделывать не придется. Он не считает зазорным взяться и за черновую работу. Если нужно, вместе со всеми долбит камень киркой, убирает территорию городка, красит мелом стены казармы.

Замполит напомнил локаторщикам о тех изменениях, которые произошли в вооружении капиталистических стран, о новых самолетах, обнаружить которые сложнее, потому что они приспособлены к полетам на низких высотах с большой скоростью.

— Сейчас очень важно обнаружить исходную засечку цели, чтобы правильно организовать перехват. А у нас, оказывается, не все это могут.

Это был упрек Артамонову, упрек Чиглинцеву, как групкомсоргу взвода связи, упрек всей комсомольской организации, которая, видимо, недостаточно уделяет внимания тому, чтобы все боевые расчеты работали слаженно, чтобы больше тренировались.

Чиглинцев смотрит на Артамонова. Солдат как-то сжался весь, глядит в окно невидящими глазами. Думает. Пусть. Ему есть о чем подумать. Да и не только ему.

«Да, мы мало стали тренироваться, — признается сам себе Чиглинцев. — Если нас не заставят заниматься, мы целый вечер биллиардные шары гоняем или травим баланду в курилке. Осенью ушли в запас отличные специалисты, на их место прислали зеленую молодежь. Ну что ж, из армии всегда уходят хорошие люди, лучше тех, что остаются. И каждый год надо готовить смену. Нас, «стариков», тоже готовили и сейчас готовят, а мы много ли внимания уделяем молодым солдатам? Нет, немного! Неужели забыли, как нас самих учили, когда мы пришли сюда? Имеем ли мы право уходить в запас, не передав молодежи своих знаний, своего опыта?»

И вот Чиглинцев встает со своего председательского места и говорит обо всем этом собранию.

Его поддерживает Сатаров. Он напоминает о том, что планшетисты должны не меньше двух раз в неделю проводить тренировки. Особенно много нужно тренироваться молодым планшетистам.

— Я что-то ни разу не видел, — говорит он, — чтобы кто-нибудь из наших молодых планшетистов подошел к телефону и попросил оператора выдать ему цели для тренировки.

Почти все комсомольцы выступили на этом собрании, и все до единого осудили поступок Артамонова и потребовали, чтобы он дал честное комсомольское слово впредь нести службу только на хорошо и отлично.

И планшетист Артамонов дал такое слово. И просил оставить его на пункте управления.

В постановлении собрания комсомольцы записывают, что главное сейчас — это тренировки, тренировки и еще раз тренировки.

Комсомольцы поручают Горбачеву сделать доску оценок результатов боевой работы, где можно было бы каждый день записывать фамилии всего состава боевой смены и каждому человеку выставлять оценку за дежурство.

СОЛДАТ СТЕРНИЦКИЙ

Сержант Родин включил Стерницкого в список внутреннего наряда. После обеда солдат готовится к заступлению: повторяет устав караульной службы, обязанности часового, потом приводит в порядок обмундирование и ложится отдохнуть. Засыпает, как всегда, очень быстро. Наверно, только солдаты умеют так засыпать. Жизнь научила их спать «про запас». И его нисколько не будут беспокоить разговоры в казарме, смех, ходьба, будничные команды дневального, будничные разговоры дежурного по телефону. Но зато он может услышать малейшую тревогу в голосе того же дневального или дежурного, когда начинается боевая работа. Так умеют спать только солдаты.

В шесть вечера дневальный поднимает тех, кто отдыхал перед нарядом. Стерницкий быстро одевается. И вот уже вместе с другими строится на инструктаж.

На вопросы инструктирующего офицера отвечает уверенно. За полтора года службы ему немало пришлось походить в наряде.

Товарищи Стерницкого тоже отвечают все правильно. Офицер доволен.

В восемь вечера Стерницкий получает у дежурного по роте свой карабин и патроны.

Маршрут его проходит мимо офицерских домиков, радиолокационной станции и склада ГСМ. Он даже знает, сколько шагов от шлагбаума до шлагбаума.

Рота уже поужинала и теперь отдыхает.

На спортплощадке собрались физкультурники. Здесь, как всегда, верховодят лейтенант Новицкий и младший сержант Чиглинцев. Один невысокий, юркий, кувыркается на брусьях и кольцах, а второй, рослый и неповоротливый, возится со штангой, навешивая на нее блины. Чиглинцев только что поднял сто килограммов и хочет увеличить вес. Он любит демонстрировать свою силу. Однако следующая попытка у него неудачная. Подходит к штанге сержант Родин. Тоже здоровый парень. Плечи как у Геркулеса. Он дружит с Чиглинцевым и не хочет от него отстать. Но ему все-таки не удается взять такой вес. Впрочем, отстает он ненамного, и Стерницкий уверен, что в ближайшее время сержант обгонит Чиглинцева. Ему хочется, чтобы это случилось, чтобы на очередных спортивных соревнованиях личный состав их расчета вышел на первое место в роте.

Начинает смеркаться. В ущельях копится сумрак, скоро он придет и сюда, на позицию. А вершины гор все еще высвечены солнцем. На них лежит снег. Нынче лето не спешит в горы, и снег долго будет напоминать о прошедшей зиме, о холодах.

Здесь и сейчас еще не тепло, хотя внизу давно уже ходят без шинелей. Локаторщикам, конечно, обидно. Но что поделаешь. Летом те, кто живет на Большой земле, будут изнывать от жары.

Из Ленинской комнаты слышится музыка. Это участники художественной самодеятельности готовятся к концерту.