Чужая жена - Мила Реброва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я даже не задумывалась об этом. Самой-то мне уши прокололи лет в десять. Вот я и не видела ничего удивительного в том, что у Пироженки они еще не проколоты. А с другими детьми, кроме нее, я не общалась.
— Хорошо, проколем. Но плакать не будем, да? Ты же храбрая девочка, а храбрые не плачут!
— Дяяя! — Довольно подтвердила Пироженка.
Закончив со стрижкой, мастер предложила нам сделать Асе челку.
— Волос у нее прямой, так что в укладке она не будет нуждаться. И смотреться будет очень симпатично, — убеждала она, показывая, как это примерно будет выглядеть.
Я, сомневаясь, закусила губу, все еще не решаясь на такой шаг. Смотрелась бы новая прическа и впрямь хорошо! Но я не знала, как отреагирует на это Мансур.
— Класиво, как у плинцессы! — Уже приняла решение моя непоседа.
— Ну что, мамочка, стрижем?
Удивленная таким обращением, я согласно кивнула, задумавшись о том, что со стороны мы и впрямь были похожи на мать с дочерью. И эта мысль согрела мне сердце. Рано или поздно так и будет. И Мансуру придется это признать и смириться.
***— Ну что такое? Больно? — Вытирая щечки Аси от слез, спросила Шехназ.
— Дяяяя!
— А я ведь говорила. Ну не плачь. Сама же хотела. Не то я тоже заплачу.
При виде плачущей дочери моей первой реакцией стал гнев. Но увидев, как Ангелок успокаивает ее, он немного поутих. Ася не часто проливала слезы. Но даже те редкие случаи разбивали мне сердце и вызывали панику.
— Обнимашки? — Протягивая руки к ребенку, спросила Шехназ.
Они сидели в зоне отдыха торгового центра. И были так увлечены, что даже не заметили моего прихода.
— Ну что, успокоились? Больше не плачем? — Прижимая к себе ребенка и поглаживая его по голове, ворковала Шехназ.
Может, и впрямь хватит уже опасаться и отказаться от услуг сестры? Мои девочки так хорошо ладят и, видно, что Ангелок не притворяется в своей привязанности к Асе.
— Ой! Вот и папа пришел… — Как-то с опаской произнесла Шехназ, вставая и спуская ребенка с рук.
Дочь тут же прижалась к моим ногам, обнимая за колени.
— Папотька! Смотли, я — настоящая плинцесса! — Глядя на меня снизу, похвасталась дочь, совершенно забыв о недавних слезах.
Я не сразу сообразил, о чем это она, пока мой взгляд не остановился на челке, которой совершенно точно не было, когда я оставлял эту парочку в торговом центре!
— Не хочешь объясниться? — Устремил я взгляд в жену, которая так и застыла, смотря на меня широко распахнутыми глазами, прикусив эту свою чертову губу, которая сводила меня с ума.
Но отвлечь себя я ей больше не позволю!
— Я хотела спросить, но потом подумала, что ты можешь запретить… А Пироженка так хотела челку, и я не смогла ей отказать! — Оправдывающийся тон Шехназ постепенно набирал обороты и к концу этой пламенной речи перешел чуть ли не в воинственный.
Удивленный, я продолжал пытать ее взглядом, ожидая дальнейших действий. Как и предполагал, она быстро сдулась, опуская глаза и сжимаясь так, будто от этого могла стать незаметнее. Не то, чтобы мне нравилось ее угнетать, но наблюдать за ней было интересно.
— Почему я должен был запрещать? — Разглядывая довольную дочь, спросил я. — Ей очень идет.
Конечно, первоначальной реакцией было негодование и не столько из-за челки, сколько из-за своеволия. Все же сначала следовало спросить и меня, прежде чем принимать такие решения относительно Аси. Но увидев, как довольна малышка, я решил не делать Ангелку никаких замечаний.
— И что, даже не будешь ругаться? — Удивилась она.
— Уж не разочарована ли ты этим? — Задал я встречный вопрос.
— Еще чего! Это ты у нас любитель ругани и нравоучений, — фыркнула девушка, закатывая глаза.
— Кто бы говорил! Захватчица чужих кабинетов, — ухмыльнулся я, довольно наблюдая за тем, как она пытается побороть свое негодование.
— Ну, знаешь ли…
— Папотька! Шах позволила мне надеть сележки! — Перебила Ася начинающуюся тираду. — А тетя Дина говолила, что незя!
Не сразу разобрав, о чем это она лопочет, я вопросительно взглянул на Шехназ, которая втянула голову и на мгновение прикрыла глаза, что-то прошептав себе под нос.
— Смотли, какая я класивая! — Схватив меня за щеки, Ася повернула мою голову к себе, требуя полного внимания.
Приглядевшись, я заметил маленькие гвоздики в виде звезд, что красовались в ее ушках. Так вот почему она плакала!
— Больно было? — Не удержавшись, дотронулся губами до ее виска, желая избавить девочку от уже пережитой боли.
— Ага! Но Шах сказала, что хлаблые девочки не плачут! — Восторженно рассказала она, невольно вызывая улыбку, и тут же вздохнула: — Но я все лавно плакала!
— Уверен, это продолжалось совсем не долго. Так что эти слезы не считаются! — Пощекотав Асю под подбородком, сказал я, вызывая ее довольный смех. — Очень красивые сережки!
Малышка буквально засияла от моих слов, что выдавало в ней истинную женщину. Бросив взгляд на притихшую Шехназ, я задумался о том, как же все-таки не хватало моей дочери женского общества. Как бы я не любил дочь, мне все же не удалось подарить ей ласку и то, что могла дать только мать. Для меня все эти мелочи были непонятными и не имели той ценности, как для Аси, которая так им радовалась.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— За что? — Удивилась Ангелок, удивленно подняв на меня свои ясные глаза.
— За этот день. Я рад, что Ася довольна. Я даже не задумывался о том, что ей пора проколоть уши.
Шехназ нахмурилась, задумавшись.
— Откуда бы тебе знать? Даже я об этом не думала, хотя я женщина! Пироженка сама потребовала сережек. — Она смущенно пожала плечами. — Так что благодарить тут не за что.
Я в очередной раз удивился ее искренности. Любая другая женщина попыталась бы забрать себе эту заслугу. Шехназ же, наоборот,
