Око времени - Артур Кларк

– Звучит утопически. И что же, хоть что-то получается?

– Медленно, как и миротворчество. И если мы создаем утопию, то делаем это во мраке. Но, наверное, мы все-таки стараемся как можем.

– Чудесное видение, – восторженно выдохнул Джош. – Будущее, судя по всему, удивительное место. – Он повернул голову и посмотрел на Бисезу. – И как это волнующе – находиться здесь с вами… и быть отверженными во времени вместе!

Она протянула руку и прикоснулась к его губам кончиком пальца.

– Спокойной ночи, Джош.

Она повернулась на другой бок, закуталась в пончо и затихла.

Джош лежал на земле, смотрел на звезды, и его сердце билось учащенно.

На следующий день начался подъем, земля уходила все более круто вверх, появились трещины и овраги, совсем исчезла растительность. Прозрачный воздух становился все более разреженным и холодным, а с севера дул пронизывающий до костей ветер, хотя солнце светило ярко. Теперь не приходилось сомневаться, что не стоит бояться ни пуштунов, ни кого бы то ни было еще, и Бэтсон отменил пикетирование. Отряд стал продвигаться вперед быстрее.

Всепогодный летный комбинезон Бисезы хорошо защищал ее, а вот остальные страдали. Сражаясь с ветром, солдаты заворачивались в одеяла и переживали из-за того, что не захватили зимние шинели. Редди и Джош помрачнели, замкнулись в себе, словно ветер выдул из них всю энергию. Но никто не ожидал такой погоды: даже ветераны пограничной зоны утверждали, что не помнят такого холодного марта.

И все же отряд упрямо продвигался вперед. Большую часть времени даже Киплинг не жаловался. Утверждал, что так холодно, что рот открывать не хочется.

Четырнадцать из двадцати солдат были индусами. Бисезе показалось, что европейцы сторонятся сипаев, что индусы и одеты, и вооружены хуже.

Редди объяснил:

– Когда-то на одного британца приходилось десять индусов. Но после Восстания все изменилось. Теперь на одного британца индусов всего трое. Лучшее оружие и вся артиллерия – в руках британцев. Индусов, правда, используют как погонщиков мулов. Кому же захочется муштровать и вооружать потенциальных инсургентов. С точки зрения здравого смысла тут все оправданно. Между прочим, в индийской гражданской администрации состоит всего около тысячи человек – и все это отчаянные храбрецы с равнин! – и эта тысяча пытается управлять страной, где живет четыреста миллионов. Только за счет военной поддержки эта авантюрная затея и работает.

– Но именно поэтому, – мягко заметила Бисеза, – вы и должны пестовать индийскую элиту. Это не Америка и не Австралия. Британские колонисты и их потомки никогда не превзойдут индусов по численности.

Редди покачал головой.

– Вы говорите о все возрастающей массе бабу – при всем моем к вам уважении! Такая мысль годится для Лондона, но не здесь. Вероятно, вам известно о Лукноу, где перебили всех белых? Мы сидим на пороховой бочке! Пусть мы лишаем себя самых лучших стрелков, но кружить бабу головы мечтами о свободе и самоопределении – это значит вручать им самое мощное оружие. Оружие, которым они еще не готовы воспользоваться.

Бисеза была готова взбунтоваться против такого высокомерного патронажа, но она понимала, что Редди на самом деле всего лишь представитель своего класса – просто более откровенный, чем остальные. Бисезу немного утешало то, что Редди сильно ошибался насчет будущего – даже насчет того, что произойдет при его жизни. Не случится столкновения между русскими и соварами в Средней Азии, которого так боялись в Лондоне. В действительности Британия и Россия станут союзниками перед лицом нового, общего для них врага в лице кайзера. Империя всегда проповедовала захват земель и прибыль, но Британия в этом регионе оставляла не такое уж плохое наследство. В Индии сохранялась хорошо отлаженная структура гражданской власти, и вплоть до того времени, когда жила Бисеза, Индия оставалась вторым по численности населения демократическим государством в мире, уступая только Европе. Но расставание из лучших побуждений, предпринятое после ухода раджи от власти, с самого начала сопровождалось напряженностью, и эта напряженность в конце концов привела к ужасному разрушению Лахора.

«Но это было очень давно», – напоминала себе Бисеза.

Она пробыла здесь всего несколько дней, но, похоже, заметила кое-какие перемены в поведении сипаев. Они не так уж подобострастно относились к британцам – словно уже знали что-то о будущем, словно догадывались, что такие бабу, как Ганди и сама Бисеза, в конце концов одержат победу. Даже если бы время опять склеилось, восстановилось, Бисеза не поверила бы, что внутри этого отрезка истории, приправленного ее собственным настоящим временем, все будет так же, как было раньше.

Их путь пролегал по высоким холмам. Северный ветер разгуливал по оврагам и долинам, зажатым между обрывистыми стенами. Идти было все труднее, но пока это были всего-навсего предгорья.

Наконец, преодолев последнюю тесную долину, отряд оказался перед горами. Вершины были покрыты яркими серовато-белыми ледниками, спускавшимися от горных пиков по крутым склонам. Даже отсюда, с расстояния в несколько километров, Бисеза слышала треск и стоны, издаваемые ледяными реками, пробивавшими себе дорогу по неровным бокам гор.

Все остановились и замерли как вкопанные.

– Боже милосердный, – вырвалось у Редди. – Сипаи говорят, что раньше так не было.

Бисеза достала инфракрасные очки, и, включив режим бинокля, осмотрела подножия гор. Лед лежал только до определенной линии.

– Думаю, это кусок ледниковой эпохи.

Редди, приплясывая на месте от холода, обхватил себя руками.

– Ледниковая эпоха… Да-да… Я слышал это выражение. Профессор Агассис[12], кажется… Противоречащая идея… Значит, теперь она ничему не противоречит!

– Еще один сдвиг во времени? – спросил Джош.

– Смотрите.

Бисеза указала на основания гор. Там ледник заканчивался резким обрывом. Но языки глетчеров продолжали медленно, но верно спускаться с гор, и Бисеза видела, как трескается стена ледяного обрыва, как от нее откалываются огромные куски, похожие на айсберги, а после них остаются ослепительно-голубые расселины. Снизу ледяной уступ уже подтаивал, и по склонам гор в низины стекали потоки воды.

– Думаю, это еще одна поверхность. Как та ступень на равнине. Скачок назад от десяти тысяч до двух миллионов лет.

– Да, – выговорил Джош, выпустив изо рта облачко пара. – Понимаю. Еще одна граница между мирами – а, Редди?

Но бедняга Редди, страдавший близорукостью, ничего не видел через свои заиндевевшие очки.