Самый дождливый октябрь - Ирина Комарова

– Здравствуйте! – на пороге комнаты, мимо которой я как раз проходила, стояла Маша. – Вы ко мне идете, да? – Не дожидаясь ответа, она отступила назад и сделала приглашающий жест рукой: – Заходите. Я вас в окно увидела и сразу поняла, что вы хотите со мной поговорить.

В общем, хочу, конечно, так же, как и со всеми остальными. Но, похоже, милая девушка решила, что сегодня я явилась исключительно по ее душу. Интересно, почему? Я послушно прошла в каморку – большая часть ее была занята обширным столом. На маленьком окне, с узким, спичечный коробок, и то с трудом поместится, подоконником – нет ни занавесок, ни жалюзи. Кабинет дизайнера Маши… А как же ее фамилия? Нина ведь давала мне список сотрудников! Ах, да, Твердохлебова. Так вот, кабинет дизайнера Маши Твердохлебовой выглядел крайне убого. Если бы его не оживляли рисунки, почти целиком покрывающие одну из стен, то я бы сказала, что места, более неподходящего для творческой работы, да что там, для работы вообще, я просто не представляю.

– Садитесь, – Маша бочком протиснулась за стол. У меня, конечно, тесновато, не слишком удобно. Это раньше технический чулан был, моющий пылесос здесь стоял, швабры всякие, веники.

– Да, – оглянувшись, подтвердила я, – для веников это помещение больше подходит.

– Зато отдельный кабинет получился, – Маша слабо улыбнулась. – Я как-то так устроена, что совершенно не могу думать, если рядом кто-то есть. Вот Петр Кириллович и разрешил мне чулан переоборудовать.

Мы немного помолчали. Я разглядывала рисунки, а Маша, похоже, ждала, что я заговорю первая. Ладно, не будем разочаровывать человека.

– Это все ваши игрушки? – я кивнула на стену.

Все-таки, я ее разочаровала. Точнее озадачила и, кажется, немного обидела.

– В этой группе? Нет, конечно. Вы что, не узнаете их?

В группе? Только теперь я обратила внимание, что рисунки распределены неравномерно. Большинство – в центре стены, та самая группа, на которую я указала. Там были изображены персонажи, преимущественно, знакомые: Чебурашка, попугай Кеша, персонажи из Диснеевских мультиков и прочие знаменитости. Намного меньше рисунков было собрано в левой части стены, а справа – скромно висело всего шесть штук.

– Действительно, – я покачало головой, удивляясь собственной несообразительности. – Конечно, этих я всех знаю… почти всех. Вот этого уродца, пожалуй, впервые вижу.

Я ткнула пальцем в картинку, на которой лилово-розовый пятиногий осьминожек в очках, читал журнал, сидя на садовой скамейке. Скамейка, разумеется, стояла на дне моря и рядом с ней качались очень тщательно прорисованные водоросли.

Маша снова улыбнулась, уже заметнее.

– Вы редко смотрите мультфильмы. А в Японии сериал с этим осьминогом шел по телевидению семь сезонов и имел большой успех. И игрушки с героями сериала, тоже.

– Неужели, кто-то покупал этих мутантов?

– Почему мутантов? Он очень симпатичный. Посмотрите, какая милая мордочка.

– Мордочка милая, не спорю. Но с точки зрения настоящего осьминога, эта особь является мутантом. У осьминога, что соответствует его названию, не пять ног, а восемь. Так что, этот пятиногий инвалид мне совсем не нравится. Я за реализм в искусстве.

– Здесь реализм в другом. Куколки осьминога и его друзей, не просто хорошо продавались, они влет уходили. Он ведь очень удобный, этот осьминожек, его в любом варианте можно делать: текстиль, мех, пластмасса. Пластмассовые лучше всего шли, с ними дети могли в ванне играть. А фирма, которая выкупила право на производство, еще дополнительно аксессуары выпустила: водоросли, ракушки-домики и прочее. Миллионы долларов заработали, совершенно реальных. У меня, вообще, здесь самые коммерчески успешные проекты собраны. Классические образцы.

– Для вдохновения?

– И для вдохновения, и для учебы, и вообще… как напоминание. А вот здесь, справа, рисунки лучших игрушек нашей фирмы.

– Эту собачку я знаю! – обрадовалась я, увидев в верхнем ряду симпатичного далматинца. – Петр Кириллович рассказывал, это первая выпущенная вами игрушка.

– Не мной, – немного напряглась Маша. – Я тогда здесь еще не работала. С этой стороны вообще нет моих изделий, только других художников.

– А сына Черникова, есть рисунки?

– Конечно. Володя одно время здесь много работал, много хороших игрушек предложил. Вот, например, этот крокодил.

Я взглянула на указанный рисунок и поежилась.

– Страшный какой. Из чего он?

– Текстиль, плюш. Размер – девяносто два сантиметра.

– Зубы, значит, тряпочные, уже хорошо. Но зачем его таким здоровым сделали? Был бы у меня ребенок, ни за что ему такого монстра не купила бы.

– А детям нравится. Вы, наверное, слышали, что игрушки бывают двух видов – те, что нравятся родителям и те, которыми любят играть дети. Так вот, этот крокодил, для детей. Очень успешный проект оказался. Мало того, что за ним специально к нам в магазин приходили, общий уровень продаж сразу резко повысился. Знаете ведь как, родители с ребенком приходят в магазин за игрушкой, ребенок хватается за крокодила, а родители пытаются уговорить его на слоника или медвежонка. В результате, ребенок выплакивает крокодила, а мама покупает еще и слоника, в надежде, что со временем, любимое чадо поймет, что ее выбор был гораздо лучше. Папа же, за компанию, прихватывает ослика, который оказался очень похож на его начальника. В результате, все счастливы: ребенок играет с крокодилом, мама использует слоника вместо подушечки-думки, папа держит ослика на работе в ящике стола и показывает сослуживцам. А у нас – повышение товарооборота, перевыполнение плана и всем премия по итогам года.

– Здорово! И что, со всеми игрушками так получается?

– Что вы! Такой успех, это большая удача. Но надо признать, Володя почти всегда со своими игрушками вот так, в яблочко попадает.

Была в ее голосе нотка тщательно скрываемой зависти, или мне только показалось?

– А вы?

– Я реже, – бесстрастно ответила она. – Я рисую хорошие игрушки, но, как правило, они больше нравятся родителям, а не детям.

Маша бросила быстрый взгляд на рисунки в левом углу и отвернулась. Я осмотрела все шесть более внимательно. Белочка, зажавшая в передних лапках гриб, хомячок, которому обвисшие щеки предавали печальный вид, невзрачный серый енот в бейсболке цвета хаки, яркая подушка-солнышко, лохматое существо неизвестной породы, с длинными ножками-пружинками, и симпатичная белая мышка. Наверное, именно про нее мне говорила Зинаида Григорьевна. Не знаю, не знаю. Мышь, конечно, неплохая, но мне, например, белочка больше по сердцу пришлась.

– Хорошие игрушки, – сделала я окончательный вывод. И добавила, практически не покривив душой: – Мне нравится.

– Так вы и не ребенок, – губы Маши снова дрогнули в улыбке. И тут же она встрепенулась: – Что, правда, понравились? Все шесть?

– Ну-у, – секунду я поколебалась, потом решила, что откровенность принесет больше пользы, в смысле установления доверительных отношений. – Пожалуй, енот не произвел на меня особенного впечатления. Какой-то он… серый.

– Странно, – она посмотрела на енота с нежностью. – Кажется, он только мне одной и нравится. Петр Кириллович его даже в производство запускать не стал. Позволил экспериментально сшить несколько штук и отказался. Сказал, что нет смысла, вещь непродажная. И, что это игрушка для взрослых, а не для детей. Зато мышку мою, сразу одобрил. – Теперь нежного взгляда удостоилась белая мышь.

– А мне белочка больше понравилась, – совсем расхрабрилась я.

– Я же говорю, вы не ребенок, – наконец-то я услышала Машин смех, тихий и музыкальный. – У малышей, белочка моя – на твердую четверку, а мышка – полные шесть баллов, еще и с плюсом.

– Наверное, им виднее, – не стала спорить я и взглянула на часы. Белки, мыши, это, конечно, хорошо, но я здесь не для того, чтобы игрушки обсуждать. Нежные и доверительные отношения я, вроде бы, установила, пора и к делу переходить.

Маша мой взгляд поняла правильно.

– Я, как всегда, слишком много болтаю. Извините. Вы ведь не об игрушках собирались со мной разговаривать.

– В общем, да. Про игрушки, конечно, очень интересно было побеседовать, но главная тема у нас с вами немного другая.

– Конечно, я понимаю, – Маша слегка побледнела и нервно закусила губу. – И понимаю, что у вас есть основания подозревать меня. Но честное слово, я ни при чем! Да, мы с Володей поругались перед его отъездом, крупно поругались, поэтому, наверное, и диск с эскизами он мне не показал. Раньше всегда свои работы показывал, а этот диск… главное, Катьке показал! Можно подумать, она ему что-то умное может сказать!

– А вам он именно для этого показывал? Чтобы вы, что-то умное сказали?

– Не всегда. Чаще просто хвастался. Но бывало и так, что советовался. А тут… Главное, поссорились из-за ерунды, а он обиделся, на принцип пошел.