Дом Брасса - Эллери Квин

Инспектор полночи обыскивал каретный сарай сверху донизу, но не нашел ничего.

Глава 9

И СНОВА — ЧТО?

— Привет, ребята, моя фамилия Келлер, — объявил длинноносый мужчина, играя масонскими эмблемами, болтающимися на цепочке поперек солидного живота. Тэрритаунского аукциониста порекомендовал Вону шеф Флек. Сонный вид Келлера был иллюзией, как догадывался инспектор, которому и прежде приходилось иметь дело с аукционистами. — Нам лучше подождать, пока соберутся головы погорячее, чтобы согреть курятник. — Он ухмыльнулся.

Никто не разделял его благодушия. Большинство мелких вещей из Дома Брасса лежало около подъездной аллеи, блестя на солнце. Несмотря на это, сцена и актеры были мрачными. Единственным светлым моментом стало напоминание инспектора, что «некий Хардинг Бойл» не объявился в течение месячного срока, обусловленного завещанием, и это автоматически исключает его из числа наследников состояния Брасса.

— И где же это состояние? — хнычущим голосом осведомилась Корнелия Оупеншо, омрачив и эту минуту.

Охотники за антиквариатом прибыли из других штатов, в основном из Коннектикута, но их было мало, а немногих местных жителей привлекло скорее любопытство, чем желание приобрести одно из домашних сокровищ покойного Хендрика Брасса. Не было ни одного журналиста из Нью-Йорка, а два репортера местных газет работали неполный день, обеспечивая издание несколькими строчками. Зевающий патрульный из полиции штата припарковался на дороге. Невдалеке маячили все полицейские силы Филлипскилла, очевидно следя, чтобы он оставался здесь.

Наследники Брасса, Квины, миссис Алистер, Хьюго и Вон составили одну группу; господа Флюгл и Ченнинг, представляющие кредиторов, и банкиры Джейкобус и Клэффи, представляющие держателей закладных, — другую; сам по себе держался маленький человечек с бегающими глазами, похожий на пристава в зале суда, — судебный курьер, как догадался инспектор, — которого, по-видимому, никто не знал. Он изучал одну из машинописных копий перечня лотов аукциона, которые распределял Келлер.

— Ну, похоже, больше никто не появится, — сказал Келлер. — Пожалуй, можно начинать. — Он быстро поднялся на импровизированный подиум и поднял снабженный ярлыком предмет из гостиной, переданный ему ассистентом. — Лот номер один в вашем списке, ребята, — старая голландская церковная скамья, которую можно использовать как элегантный диванный столик; настоящий антиквариат, датируемый приблизительно 1780 годом, облицованный латунью, которую можно удалить, по всей вероятности обнаружив под ней черную краску с разноцветными узорами. Стартовая цена — пятьдесят долларов…

— Два доллара, — четко произнес женский голос.

— Леди шутит. Кто предложит сорок пять долларов?..

Аукционист умолк. Все обернулись. Большой красный пикап, громко сигналя, ехал по подъездной аллее, разгоняя собравшихся. За рулем сидел крупный краснолицый мужчина. Он выключил мотор, выпрыгнул из машины и бросился на Келлера, словно собираясь разорвать его на кусочки собственными руками.

— Стойте, стойте! — кричал он.

Последовала сумятица, и шеф Флек быстро вмешался, чтобы пресечь ее. После краткого разговора он представил вновь прибывшего Вону как некоего мистера Сидни Картона Слоуна, строительного подрядчика из Филлипскилла.

— Вы должны поговорить с Воном, Сид, — сказал шеф. — Он душеприказчик старого психа.

— В чем дело, приятель? — осведомился Вон.

— А вот в чем, мистер Вон, — отозвался подрядчик. — Я только что вернулся из круиза по Карибскому морю и сразу услышал, что Брасс откинул копыта и что его имущество продают с аукциона! Немедленно прекратите торги и прикажите вернуть все деньги, чтобы моя компания могла получить то, что ей причитается…

— Перестаньте размахивать бумажками у меня перед носом, — сказал Вон. — Что в них говорится?

Оказалось, что несколько лет назад Хендрик Брасс вызвал Слоуна для определения стоимости установки дополнительных стальных балок и подпорок с целью предотвратить возможное обрушение полов и потолков в главном здании. Подрядчик назвал Брассу приблизительную цену в восемь тысяч долларов, старик согласился, и работа была проделана.

— Точная сумма — восемь тысяч триста двадцать семь долларов. Он выдал мне аванс в пятьсот долларов…

— Чеком? — быстро спросил Ричард Квин.

Подрядчик уставился на него:

— А вы кто такой? Нет, наличными. Спросите любого из местных — он всегда платил наличными, — если платил вообще. — Последовало всеобщее кивание, возглавляемое адвокатами Флюглом и Ченнингом. — По окончании работы Брасс выплатил мне две тысячи, потом еще пятьсот долларов, а потом триста двадцать семь. «Таким образом, я остаюсь должен вам ровно пять тысяч, — сказал он. — Мне нравятся круглые числа, а вам?» Конечно, он был чокнутый, но меня это не беспокоило — я согласился и ушел восвояси. Больше старик не уплатил мне ни цента — постоянно жаловался, что работа сделана плохо, полы все еще проседают и тому подобное. Что мне оставалось — тащить его в суд? Как бы выглядело, если бы я затеял тяжбу с одним из Брассов? Я решил дать ему еще время, поскольку он миллионер. Но теперь, когда он умер, я хочу получить свои пять тысяч. Вот подписанный им контракт, а подпись на этом документе означает, что работа выполнена. И не пытайтесь убедить меня, будто у вас есть квитанции, свидетельствующие, что он уплатил больше трех тысяч трехсот двадцати семи долларов, потому что у вас их не может быть, а если они есть, то это подделки…

— Нечего вопить насчет поддельных квитанций, приятель, пока вы их не увидели. Сначала я справлюсь в документах по наследству.

— Я пойду с вами, — упрямо заявил Слоун.

Вон направился в дом, подрядчик следовал за ним по пятам, инспектор — за подрядчиком, а шеф Флек — за инспектором. Двое мужчин вышли на дорогу с сердитым видом, сели в свои машины и уехали.

Письменный стол Брасса все еще стоял в гостиной — тяжелые предметы мебели Келлер приберег для следующего аукциона. Вон открыл ящик, достал толстый портфель и начал рыться в бумагах.

— Вот они, — сказал он. — Смета, контракт и ваши квитанции за деньги, которые, как вы говорите, он вам выплатил. Я думал, он рассчитался с вами полностью, так как прошли уже годы, а в его бумагах жуткий кавардак.

— Тогда я хочу получить мои деньги, — сказал Слоун.

— Это не так просто, приятель.

— Одну минуту, — вмешался инспектор, заглянув через плечо Вона. — Почему в вашей смете значится ремонт каких-то труб? Вы не упоминали о трубах, мистер Слоун.

— Потому что я их не ремонтировал. Обратите внимание, что это отдельная смета. Несколько труб снесло ураганом, и старик хотел узнать стоимость их ремонта. Я назвал ему сумму, и хотя он признал, что это меньше, чем просят другие, но все равно заявил, что я требую слишком много. В конце концов он решил ограничиться дополнительными балками и подпорками. Это должно было меня насторожить, — с горечью добавил подрядчик, — но меня одурачила фамилия Брасс. Ну, мистер Вон, получу я свои пять штук?

— Перед вами целая очередь, — ответил Вон. — Судя по документам, ваши требования справедливы, но здесь целая куча кредиторов, кроме вас.

— Я хочу мои пять тысяч! — завопил мистер Слоун, посинев, как тушеный баклажан.

Вон пожал плечами:

— Наймите себе адвоката. А пока остудитесь парой порций пива или еще чего-нибудь — вы задерживаете аукцион.

Но мистер Слоун ничего не задерживал. Когда они вышли излома, аукционист Келлер рекламировал редкостные качества раннеамериканского ковра ручной работы, за который просил двести долларов в качестве стартовой цены.

— Превосходный образец своего периода, а если вы не можете использовать ковер такого размера, почему бы вам не разрезать его на несколько маленьких, ха-ха? Кажется, я слышал сто пятьдесят?

— Один доллар пятьдесят центов, — откликнулся местный житель.

— Что?

— За сколько продали церковную скамью? — вполголоса спросил инспектор у Джесси.

— За три с половиной доллара. О, Ричард, кажется, за этот хлам не удастся выручить ничего.

— Кто именно сделал покупку?

— Вон тот маленький человечек. — Джесси указала на незнакомца, которого Ричард ошибочно принял за судебного курьера. — За гроши! Просто стыд!

Ковер также отошел к маленькому человечку.

— Продано мистеру Филлу Дж. Гэррету за двадцать три доллара! — Келлер стукнул молотком, возвел очи горе и перешел к следующему лоту.

Инспектор задумчиво разглядывал мистера Филла Дж. Гэррета, потом начал беспокойно расхаживать взад-вперед.

Было продано еще несколько ковров, затем графин и стаканы для молока из некогда обширного сервиза для слуг, несколько китайских фарфоровых вещиц, в основном со сколотыми краями, — все тому же мистеру Гэррету за цены, по словам мистера Келлера, позорные для респектабельного аукциона. Келлер только приступил к очередному лоту — хозяйственным скобяным изделиям, от кухонных резаков и треножников до изъеденных ржавчиной утюгов и сковородок, — как Ричард Квин прекратил свою ходьбу и поднял руку, прервав аукциониста.