По ту сторону - Алексей Владимиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Откуда такая уверенность?
Жанна вдруг опустила голову и, мягко закусив меня за ухо, прошептала:
— Потому что я нашла дверь.
От этого меня всего передернуло.
— Как? Когда?
— Да тише ты.
Я немедленно замолчал и, понизив голос, спросил:
— Что ты сказала? Ты нашла, где находится дверь?
— Ага, — Жанна улыбнулась, — Хочешь узнать, где? — девушка продолжала массировать левую мочку уха.
— Если ты нашла дверь, то почему не сказала раньше?
И тут мочку уха вдруг пронзила болью, я глотнул холодного воздуха:
— Ты че б**ть творишь?! — я отпрянул от девушки.
Моя рука метнулась к уху, и обнаружил, что Жанна безжалостно проколола мне левую мочку маленькой серёжкой-гвоздиком.
— Ничего, — Жанна изобразила саму невинность, — просто подумала, что тебе очень пойдёт ходить с серёжкой в ухе, — и девушка снова прижалась ко мне.
Я, потрясённо ощупывая ухо, не знал, о чём теперь спрашивать — о двери или о серьге. Но Жанна не оставила мне права голоса и продолжила:
— Дверь находится совсем неподалёку, мы пойдём туда ночью.
— А как же Соня с Мишей? — спросил я.
— А что с ними? — похоже, они не очень-то приглянулись Жанне.
— Разве мы не все вместе должны выбраться отсюда? Или ты решила их здесь оставить?
— Я еще не решила. Посмотрим по моему настроению.
— Если можно… давай возьмём их тоже.
Соня, бесспорно, отличалась бесячим характером, но Михаил всё же относился к нам довольно сносно, да и мы уже столько пережили вместе…
— Эх, ты, — кинула Жанна, — слишком мягкосердечный, — она усмехнулась: — Но ты мне именно такой и нравишься.
У меня от этих слов почему-то лицо стало гореть.
— Хватит издеваться надо мной.
В ответ Жанна рассмеялась, но ничего не сказала.
Это признание Жанны заставило меня позабыть о серёжке, и теперь все мои мысли занимала сегодняшняя ночь. Только когда Михаил и Соня вернулись и спросили, откуда у меня в ухе появилась серьга, я рассеянно ответил, что это Жанна опять решила над ним поиздеваться.
— Разве не красиво? Тебе не нравится? — спросила Жанна. — Ну почему ты опять меня отвергаешь? У тебя что, есть другая женщина? Или я тебе не нравлюсь?
— Перестань. Лучше не начинай этот разговор, — я понимал, что Жанна опять устраивает представление.
— Ты постоянно меня затыкаешь, говоришь, что я затеваю ссоры на пустом месте! Ты такой бессердечный. Я для тебя готова на все, а ты не обращаешь на меня внимания…
Мне от этой беседы уже начинало становиться дурно. Я старался не переигрывать и больше молчал.
Михаил с Соней вернулись из кухни с едой как раз в разгар нашей беседы. Поэтому Жанна временно пришлось сменить тему. Она сощурилась в милой улыбке и резко перевела тему разговора на что-то другое. Но она знала, что в кухне нас было прекрасно слышно.
Ужин оказался довольно простым, никто особенно не заморачивался на этот счёт. За едой мы стали обсуждать, где может располагаться дверь.
— Думаю, следует поискать в доме плотника, — предложил Михаил. — Этот старик не похож на простого деревенского жителя.
— А почему бы и нет, — ответила Соня, поскольку проблема, которая беспокоила Михаила, была решена, настроение девушки стало более приподнятым, и она тоже активно начала предлагать варианты местонахождения двери.
Во время обсуждения Иван просто молча сидел рядом. По сравнению с состоянием, в котором он пребывал, придя в себя, теперь взгляд мужчины, наконец, приобрёл некоторую живость, но всё же казался немного мрачным. Он не стал предъявлять мне претензии за то, что я его вырубил, вернее сказать, с момента пробуждения мужчина вовсе не сказал мне ни слова.
И когда мы уже практически обсудили все возможные варианты, Иван неторопливо позвал:
— Денис.
Я настороженно взглянул на него:
— Что еще?
— Ванда ведь была призраком?
Я покачал головой и развел руки, имея в виду, что и сам не знает ответа. Однако, раз уж Иван задал этот вопрос, значит, он пребывал в весьма пессимистичном настроении.
— Она точно была призраком, все это видели, — он покачал головой и нервно спросил остальных: — Вы же всё видели? Её тень… и ещё то, что она выплёвывала…
Никто не проронил ни звука. На самом деле мне казалось, что Ванда, всё-таки была человеком. Иначе она бы не умерла так легко от одного удара лопатой. Но теперь её уже не стало, и выяснять, являлась она человеком или же призраком, теперь бессмысленно.
Однако Иван явно не мог отделаться от одолевающих его мыслей. Он всё продолжал спрашивать, была ли Ванда призраком. В конце концов, Соне надоело его слушать, и она сказала:
— Была она призраком или нет, ты всё равно её убил, какой теперь смысл спрашивать? Или ты боишься, что убил не того?
После её слов Иван переменился в лице, быстро встал со стула, развернулся и ушёл.
Соня всё язвила ему вслед:
— Что с тобой? А когда ты её убивал, ты был таким решительным! Теперь испугался? Сделал дело, а признать, кишка тонка? Ссыкун.
— Здесь что, убийство соратника считается серьёзным проступком? — я уже давно хотел задать этот вопрос.
— В мире за дверью у всего на свете есть душа. Говоря откровенно, после смерти любое существо может обернуться призраком, — лицо Михаила стало серьёзным. — Поэтому ни в коем случае нельзя начинать убивать бездумно.
Пару минут я сидел, анализируя сказанное. Затем, спросил ещё:
— Но ведь это же лазейка, разве нет? Вы сказали, что как минимум один должен выбраться живым, но если он просто убьёт остальных, разве это не подойдёт под условие, что остался только один?
— Размечтался, — влезла в разговор Соня. — Думаешь, остальные будут ждать, пока кто-то их убьёт? Если ему не удастся избавиться от всех разом, а потом как можно скорее умотать отсюда, он точно не выберется живым.
— Если убить кого-то утром, возможно, уже после полудня убитая тварь явится за убийцей, — добавил Михаил. — Я такое уже видел.
Он взглядом показал туда, куда ушёл Иван, и покачал головой.
Вот оно как. Я сел в кресло напротив камина и откинулся в кресло обдумывать сказанное.
Утром мы приступили к поискам двери. Однако до самой темноты никому так и не удалось обнаружить ни единой подсказки к расположению выхода. Мы с Жанной сходили до плотника, и по дороге девушка сказала мне, чтобы ночью я был наготове. Ночью мы уйдем отсюда.
Одна мысль о том, что можно, наконец, покинуть это место, сделала
