Тайная миссия Третьего Рейха - Антон Первушин

Немецкие цыгане (гравюра XVIII века)

Серьезные проблемы у нацистских идеологов вызывали цыгане. Изучение истории и происхождения цыган начались в Германии в 1899 году и были связаны с именем Альфреда Дильмана – чиновника баварского правительства, организовавшему в Мюнхене агентство по сбору информации о цыганах. Нацисты, воспользовавшись его данными, основали в 1936 году Центр расовой гигиены и биологии населения медицинского департамента при МВД во главе с Робертом Риттером, который к началу 1942 года классифицировал 30 тысяч цыган, что примерно совпадало с общим количеством цыган, проживавших на территории Германии. Оценки этого Центра мало чем отличались от представлений обывателей. Так, один из сотрудников Риттера писал, что «по своей природе цыгане коренным образом отличаются от нас и придерживаются абсолютно других жизненных правил. Они являются чужеродным элементом во всех культурах». Далее утверждалось, что цыгане безнравственны, преступны, не любят трудиться и не поддаются обучению, поэтому являются бременем для общества. Нацисты подготавливали общественное мнение к мысли о необходимости выселения цыган из Германии – например, в Эфиопию или даже в Полинезию. Встречались и более жесткие предложения: «Всех цыган следует рассматривать как наследственных больных. Единственным решением цыганского вопроса является их полное уничтожение. Таким образом, нашей целью должно быть решительное уничтожение этого явно неполноценного элемента населения. Их следует отделить от общества и стерилизовать».

После Роберта Риттера самым известным специалистом по цыганам была Ева Юстин. Изучив жизнь 148 цыганских детей смешанного происхождения, воспитанных в приютах и в приемных семьях, она обнаружила, что их моральное состояние гораздо хуже, чем у выделенной для сравнения контрольной группы детей из кочевого табора. Юстин пришла к выводу, что цыгане не могут быть интегрированы из-за их примитивных жизненных установок и должны быть стерилизованы.

С 1934 года расово-политическое ведомство НСДАП начало составление списков «асоциальных элементов». Цыгане при этом классифицировались как «расово-биологическая проблема», как «неполноценные уголовники и асоциальные элементы» азиатского происхождения. Нацистская социальная политика по отношению к цыганам заключалась в сокращении на них государственных расходов. Если вспомоществование евреям было передано в руки Имперского представительства евреев, то расходы на цыган просто урезали. Цыгане находились в самом низу расовой нацистской шкалы; чуть выше – евреи, затем русские. По Нюрнбергским законам, цыгане считались расово чуждым элементом (вместе с евреями и неграми). Закон о выборах в рейхстаг (7 марта 1936 года) отказывал в избирательном праве обеим группам – и евреям, и цыганам.

Немецкие цыгане (1930 год)

С другой стороны, нацистская доктрина включала тезис, что цыгане – это арийцы (они выходцы из Индии, их язык родственен санскриту), и руководители рейха долго колебались, прежде чем занять позицию по этому щекотливому вопросу. Наконец циркуляром от 12 декабря 1938 года цыгане были разделены на чистокровных (коричневые паспорта) и метисов (паспорта с голубой полосой). Роберт Риттер считал, что в Германии чистокровных цыган не более 10 %, а все остальные – метисы, подлежащие стерилизации. По всей видимости, именно из числа цыганских «метисов» в Аушвиц (Освенцим) и другие концлагеря в мае 1940 года было депортировано 2,5 тысячи цыган из Гамбурга, Кельна, Дюссельдорфа и Бремена. С началом войны цыган, как и евреев, стали уничтожать.

Однако в апреле 1942 года геноцид по отношению к цыганам был внезапно остановлен. К осени политика изменилась настолько, что в сентябре 1942 года пришло распоряжение установить устные контакты с представителями цыганской общины, изучать цыганский язык и обычаи. В этот период уголовная полиция получила приказ, запрещающий дальнейшие перемещения цыган и предписывающий гуманное с ними обращение. Шеф уголовной полиции Артур Небе разъяснил подчиненным, что в дальнейшем у цыган будет свобода передвижения, и им разрешат жить в соответствии с их обычаями. К разъяснению Небе приложил список цыганских старост («гласных») в различных частях Германии – эти люди должны были доносить уголовной полиции о преступлениях в цыганской среде.

Рудольф Гесс в мемуарах писал, что на границе Австрии и Венгрии был выделен район для кочевок «чистых» в расовом отношении цыган. В войну мужчин из них собирались включить в Индийский легион. Однако впоследствии постановлением от 10 марта 1944 года цыгане были практически уравнены с евреями и подлежали отправке в лагеря смерти. Арийские корни не защитили их от геноцида.

Совершенно особенно нацисты вели себя по отношению к славянским народам Восточной Европы (тоже вроде бы потомкам доисторических арийцев). Эта часть расовой политики имела предысторию и фактически являлась продолжением прежней традиционной «Ostpolitik» («Восточной политики») кайзеровского рейха. В 1914 году канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег заявил об агрессии славянства против германцев, что нарушало традицию Отто фон Бисмарка, который считал Россию стратегическим союзником Германии. Поэтому Гитлеру пришлось придумать дополнительное обоснование своей враждебности по отношению к славянам и русским – он полагал, что Бисмарк пошел на союз с Россией лишь потому, что в последней господствующее положение занимала германская элита, а хозяевами СССР стали евреи. Собственно, еврейство и большевизм были для Гитлера синонимами. Фюрер нацистов повторял, что каждый большевик – это еврей. В своей речи 13 августа 1920 года он заявил, что в ходе Октябрьской революции погибло 300 тысяч русских, но ни одного еврея (что, конечно же, было ложью), в то время как большевистская верхушка на 90 % состояла из евреев (и это тоже неправда).

Самих русских Гитлер считал легкомысленным и поверхностным народом – в отличие от последовательных и логичных немцев. «До большевистской революции, – говорил Гитлер, – Россия была поразительным примером государственно-творческой активности германского элемента в гуще низшей расы».

Немецкие школьники изучают расовые типы

Такие его суждения не отличались оригинальностью; в либеральном XIX веке многие немцы верили, что их народ выше славян. Не только либералы, но даже и социалисты часто огульно осуждали русских как реакционную нацию. Гитлер и Розенберг взяли на вооружение расхожие суждения о русских и о Восточной Европе в целом. Находясь во власти стереотипов, Гитлер совершенно не представлял себе объектов своей расовой ненависти: в Полтаве он был поражен тем, сколько там белокурых и голубоглазых детей и женщин. Это связано с тем, что нацистские расовые теоретики связывали определенные физические признаки людей с их моральными качествами: блондин – сильный, голубоглазый – верный, и так далее. Но что самое парадоксальное, ни один из нацистских руководителей, кроме Рейнгарда Гейдриха, не отвечал требуемым расовым качествам, а многие русские, оказывается, отвечали!

Вместе с тем нельзя проводить линию преемственности между старым бытовым расизмом и расизмом Гитлера. Последний выражался в возведении в абсолют довольно безобидных (если смотреть на это дело с юмором) национальных стереотипов. Гитлеровцы совершенно серьезно пытались превратить бытовой расизм в государственную политику. Так, Эрих Кох, гауляйтер Восточной Пруссии, находясь на посту рейхскомиссара Украины, постоянно конфликтовал с министром оккупированных восточных территорий Альфредом Розенбергом, причем одним из камней преткновения стало нежелание Коха предоставить Украине особый автономный статус. Гитлер поддерживал Коха, считая, что украинцы и русские не способны к государственности: они ленивы, неорганизованны и склонны к анархии. При этом Гитлер даже нахваливал Сталина, который насильно создал из «славянского сброда» государство.

В принципе, сущность нацистской расистской практики и будущая судьба славян под властью рейха стали понятны по тому, как Гитлер обошелся с побежденной Польшей. Такого в европейской политической истории еще не было. Большая европейская страна была низведена до положения парии, четверть польской территории была включена в состав рейха, а польское общество попало под полный контроль оккупационных властей. В присоединенных к Германии польских районах были изменены все польские названия улиц и другие топонимы, закрыты все польские библиотеки, книжные магазины. Нацисты уничтожали или перевозили в рейх польские памятники культуры. Если в отдельных случаях польские библиотеки и открывали, то из них изымались все книги по географии, истории, карты, книги на иностранных языках, все словари. Культурную жизнь в Варшаве и других городах пытались свести к самому примитивному уровню – опера и польский театр были закрыты, работало только варьете. Из концертных залов «для поляков» была изгнана классическая музыка; музыка Шопена была категорически запрещена. Немецкая культурная жизнь в Варшаве, напротив, всячески поощрялась: большие средства выделялись на немецкие театры и школы, на немецкую филармонию, на немецкие художественные выставки и немецкие кинотеатры.