Только он - Элизабет Лоуэлл

Виллоу посмотрела на Дьюса и Трея и еле приметно улыбнулась.

— Не знаю уж, как вам сказать, но ваши монтановские лошади — это мерины, а не кобылы.

Калеб взглянул на Виллоу и громко расхохотался. Услышать сейчас от нее шутку было для него так же удивительно, как и убедиться в неукротимости духа арабских скакунов. Он нагнулся и слегка потянул ее за косу.

— А как вы определили? — спросил Калеб, хитро улыбаясь. — Объясните, голубушка.

Виллоу засмеялась и одновременно вспыхнула.

Звук ее смеха слился с журчаньем ручья и вздохами ветра и стал частью красоты этой дикой страны. Что-то шевельнулось в Калебе, он снова испытал такое же острое чувство, как некогда при первой встрече с горами.

Калеб медленно пропустил золотистую косу между пальцами, сожалея, что в перчатках он не может ощутить шелковистости волос. Когда он заговорил, голос его прозвучал сурово, почти грубо.

— Если вы упадете где-то далеко, позади своих кобыл, мне придется возвращаться, чтобы помочь вам. Уйдет уйма времени…

Не дожидаясь ответа, Калеб коснулся шпорами боков мерина и пустил его легким галопом через луг.

За долиной дорога снова круто пошла вверх. Лошади карабкались в гору, и Виллоу стало казаться, что ее голова уже касается облаков. Скорость движения резко упала. Вил-лоу часто с беспокойством посматривала через плечо, всякий раз ожидая позади увидеть всадников на темных лошадях.

Полдень пришел и ушел незамеченным. Склон, по которому они двигались, был настолько крутым, что приходилось идти зигзагами. Даже монтановские лошади надсадно дышали и двигались экономными маленькими шагами. Движение осложнили скользкие голые породы и хвоя под ногами. В оврагах журчали крохотные ручейки, кое-где попадались чахлые ивы и осинки — такие тонкие и гибкие, что напоминали бледно-зеленые языки пламени на белых фитилях.

Если перевал где-то впереди и был, Виллоу его признаков не видела. Гора, по которой они карабкались, поднималась все выше и выше и терялась где-то в тумане. Ее склоны были изрезаны бороздами — следами движения лавин, окаймленными низкими кустами и молодой порослью осин. Чуть пониже облаков веером, словно гигантские карты в руке игрока, расходились другие вершины.

Не было больше долин и привлекательных лужаек между скал, не видно было просветов в скалистых бастионах. Маршрут все чаще проходил по унылым каменистым местам, где к пасмурному небу тянули розовые венчики одни лишь сорняки. Наконец остались только камни да щебень — и еще группа темных елей и бледных осин впереди, чудом нашедших свое убежище в какой-то защищенной складке земли.

Дав мучительно, со свистом втягивала воздух. Должно быть, в сотый раз Виллоу подавила в себе желание потребовать, чтобы Калеб сделал остановку и Дав могла восстановить дыхание.

«Калеб не жестокий человек. Он должен видеть, как изнурена Дав. Если бы не было опасности, он бы остановился».

Виллоу повторяла про себя эти слова целый час, в течение которого лошади карабкались вверх, держа курс к группе деревьев, что росли между скал. Как только Калеб достиг цели, он спешился, снял ботинки и натянул высокие, до колен, мокасины.

Когда подъехала Дав, Калеб в руках держал автоматическое ружье и проверял, не попала ли влага в ударный механизм. Перчатки он засунул в карман куртки. Несмотря на холод и ветер, движения его рук были быстрыми и уверенными. Когда он поднял глаза, Виллоу прочитала в них беспокойство

— Как ваши лошади ведут себя при стрельбе? — спросил он.

— Их использовали на войне… Мы когда-нибудь остановимся?

— У нас нет выбора. Нам понадобилось полчаса, чтобы пройти три мили и подняться на пятьсот футов. Нам предстоит подняться еще на тысячу футов. Без отдыха ваши кобылы не потянут

Виллоу против этого не возразила

— Я хочу посмотреть, что делается позади нас, — продолжал Калеб. — А вы отдохните! Иначе вас скоро снесет ветром

Он двинулся к камням, ступая по ненадежной каменистой породе бесшумно и уверенно. Мягкие подошвы мокасин позволяли ему определить степень надежности той точки, куда он собирался перенести свой вес. Затем остановился у группы валунов, которые могли служить ему укрытием и откуда можно вести огонь по нападавшим снизу Обосновавшись за камнями, Калеб пристроил ствол ружья в выемке между валунами и начал изучать местность.

Минут через пятнадцать он услышал негромкий голос Виллоу

— Калеб, где вы?

— Я здесь, — отозвался он.

Виллоу спустилась и увидела, что Калеб лежит между валунами, словно в небольшом каменном гнезде. Его широкие плечи занимали почти все пространство.

— Почему вы не отдыхаете? — спросил он.

— Я подумала, вдруг вы хотите пить. — Виллоу запыхалась, пока дошла до него. Протиснувшись к нему, она протянула флягу — Вам некогда было попить.

Он отвинтил крышку, поднес флягу к губам и почувствовал дразнящий запах мяты.

— А вы пили?

— Что? — недоуменно спросила Виллоу, устраиваясь на каменном основании

— Вы пили отсюда. Я почувствовал привкус.

Виллоу продолжала с недоумением смотреть на Калеба.

— Привкус мяты, — пояснил он.

Ее щеки заполыхали, когда она поняла, что имеет в виду Калеб.

— Простите. Я не…

Он приложил палец к ее губам, прервав на полуслове

— Мне нравится ваш аромат, Виллоу

На какое-то мгновение установилась такая тишина, что Калеб слышал гулкие удары ее сердца. Уголки его рта приподнялись, изобразив улыбку. Прикосновение его пальца к нижней губе Виллоу стало ощутимей, оно перешло в ласку столь же нежданную, сколь чувственную. Внезапно Калеб убрал руку, оставив Виллоу в растерянности. Он поднес палец к своим губам, лизнул его и улыбнулся.

— Мята.

Виллоу судорожно вздохнула, пытаясь разобраться в охвативших ее чувствах. Белый ряд зубов на фоне черной бороды Калеба казался несказанно красивым. Золотые глаза, сверлившие ее, похоже, были в состоянии прожечь насквозь.

Калеб отвернулся и вынул бинокль, пытаясь направить свои мысли в практическое русло. Он стал методично осматривать все подступы. Буквально через несколько мгновений он разразился проклятьями.

Далеко внизу, следуя той же дорогой, которой прошли Калеб и Виллоу, быстрым аллюром двигался всадник. Расстояние пока было слишком большим, чтобы опознать его. Калеб подождал. Из леса появился второй всадник. Под ним также была темная поджарая лошадь.

Калеб продолжал наблюдение, но больше никто не появлялся. Чувствовалось, что люди и лошади проделали большой и нелегкий путь. Это были те самые преследователи, которых Калеб видел ночью у костра. В этом у него не было никакого сомнения.