ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ: 1905-1922 - Дмитрий Лысков

«Ясно само собою, — продолжает Ленин, — что, если в крестьянской стране, после семи месяцев демократической республики, дело могло дойти до крестьянского восстания, то оно неопровержимо доказывает общенациональный крах революции, кризис ее, достигший невиданной силы… Перед лицом такого факта, как крестьянское восстание, все остальные политические симптомы, даже если бы они противоречили этому назреванию общенационального кризиса, не имели бы ровнехонько никакого значения.

Но все симптомы указывают, наоборот, именно на то, что общенациональный кризис назрел» [4].

Временное правительство в этом кризисе ожидаемо встало на путь подавления крестьянских выступлений. Отличающийся превосходным политическим чутьем Ленин понял, что с двоевластием в России пора кончать, и для осуществления этого шага созрели все условия — партия имеет большинство во многих Советах, а в стране созрела новая революционная ситуация.

С середины сентября, вынужденный скрываться в Финляндии от обвинений, выдвинутых Временным правительством, Ленин бомбардировал ЦК, Петербургский и Московский комитеты партии письмами, в которых доказывал необходимость вооруженного восстания. «Все будущее русской революции поставлено на карту, — писал он, — Вся честь партии большевиков стоит под вопросом» [5].

Однако партия, получившая столь многое за прошедшие месяцы, вышедшая на первые роли в российской политике, не устояла перед соблазном выдать промежуточную победу за окончательную и воспользоваться всеми плодами достигнутого положения.

Еще в ходе заседаний «Демократического совещания», открывшегося в середине сентября по инициативе «соглашателей», возникла заочная полемика между Лениным и членом президиума совещания от большевистской фракции Каменевым относительно оценки деятельности Временного правительства. В первый же день работы совещания большевики, руководимые Каменевым, объявили о недоверии политике Керенского — но не более. Ни слова не прозвучало о крахе самой концепции Временного правительства. По сути, Каменев говорил о недоверии конкретному кабинету в нем. Ленин выразил недовольство этим выступлением, назвав его недостаточно радикальным, предложив начать немедленную подготовку к вооруженному восстанию. Однако заседание ЦК РСДРП(б) под руководством Каменева объявило «совершенно недопустимыми какие‑либо выступления» [6].

Следом на расширенном заседании президиума «Демократического совещания» с представителями групп, фракций и ЦК политических партий Каменев поддержал идею создания однородного демократического правительства (только из представителей социалистических партий). Речь, таким образом, вновь шла о союзе с меньшевиками и эсерами — вопросе, который, казалось бы, был окончательно разрешен «Апрельскими тезисами». Эту инициативу сорвали уже меньшевики. Далее Каменев выступил за участие большевиков в так называемом «Предпарламенте», сформированном совещанием. Не мытьем, так катанием большевиков подталкивали к сотрудничеству с Временным правительством.

Точка зрения Ленина о необходимости немедленной подготовки к вооруженному восстанию вновь натолкнулись на партийную оппозицию. Градус противостояния можно продемонстрировать таким однозначным фактом: посвященные необходимости восстания письма Ленина из Финляндии при публикации в партийной прессе были подвергнуты цензуре.

В этих условиях Ленин направил в Петроград послание, которое просил распространить среди членов ЦК. «Что же делать? — писал он. — Надо… признать правду, что у нас в ЦК и в верхах партии есть течение или мнение… против немедленного взятия власти, против немедленного восстания. Надо побороть это течение или мнение… Ибо пропускать такой момент и «ждать»… есть полный идиотизм или полная измена» [7].

Это, поясняет Ленин, «полная измена крестьянству». «Имея оба столичных Совета, дать подавить восстание крестьян значит потерять и заслуженно потерять всякое доверие крестьян…»

«Видя, что ЦК оставил далее без ответа мои настояния в этом духе с начала Демократического совещания, что Центральный Орган вычеркивает из моих статей указания на такие вопиющие ошибки большевиков, как позорное решение участвовать в предпарламенте, как предоставление места меньшевикам в президиуме Совета и т. д. и т. д. — видя это… Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии», — писал Ленин [8].

Похоже, угроза выхода из ЦК отрезвила многие горячие головы. 9 октября Ленин, изменив внешность, прибыл в Петроград. На следующий день он появился на заседании ЦК, обсуждавшем вопрос вооруженного восстания. По иронии судьбы оно проходило на квартире уже хорошо известного нам меньшевика Суханова, которую предложила его жена, член большевистской партии [9]. Личное присутствие Ленина и предыдущая полемика повлияли на мнения членов Центрального комитета — большинством голосов ЦК принял резолюцию о начале подготовки к вооруженному выступлению. «За» голосовали 10 человек — Ленин, Троцкий, Сталин, Свердлов, Урицкий, Дзержинский, Коллонтай, Бубнов, Сокольников, Ломов. Оппозицию им составили Каменев и Зиновьев, голосовавшие против. «…Данных за восстание, — утверждал Каменев, — теперь нет… Здесь борются две тактики: тактика заговора и тактика веры в русскую революцию» [10].

Уже на следующий день, 11 октября, возникшая в партии «правая» оппозиция Каменева и присоединившегося к нему Зиновьева распространила письмо к большевистским организациям с призывом отказаться от вооруженного восстания [11].

16 октября вопрос о вооруженном восстании был вынесен на обсуждение расширенного заседания Центрального Комитета, на котором присутствовали представители ПК партии, военной организации Петроградского Совета, профсоюзные деятели и делегаты от фабрично–заводских комитетов. Вопрос о свержении Временного правительства, таким образом, вышел за чисто партийные рамки, вовлек в свою орбиту советские и профессиональные организации.

Большинством голосов участники расширенного заседания поддержали позицию Ленина. Предложение Зиновьева вынести вопрос на обсуждение II Всероссийского съезда Советов поддержки не нашло. Решение о свержении Временного правительства было принято окончательно.

Тем не менее, 18 октября Каменев и Зиновьев, продолжая борьбу с ленинским курсом, изложили доводы против восстания в газете «Новая Жизнь» [12]. Кроме вопиющего нарушения партийной дисциплины и игнорирования мнения большинства, этой статьей «правые» через прессу разглашали планы большевиков по свержению Временного правительства.

Ситуацию это, однако, изменить уже не могло. Подготовкой к свержению Временного правительства по линии ЦК партии занималось специально созданное Политическое бюро. Петроградским Советом был создал Военно–революционный комитет (ВРК) во главе с Троцким. Так же от ЦК был избран Военно–революционный центр, который должен был стать частью Военно–революционного комитета Петроградского Совета.

Таким образом, с первых дней подготовки к свержению Временного правительства, партия большевиков действовала в тесном взаимодействии с Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов. В подготовку восстания были вовлечены профсоюзы и фабрично–заводские комитеты. Есть все основания полагать, что о планах ленинской партии чуть ли не с первых дней были осведомлены известные меньшевики. Наконец, после публикации в «Новой жизни» 18 октября подготовка к перевороту шла, фактически, открыто. Только полной дезорганизацией и бессилием Временного правительства можно объяснить тот факт, что никакого противодействия планам большевиков оказано не было.

Зато оппозиционная деятельность Каменева и Зиновьева, достигшая пика буквально накануне вооруженного восстания, вызвала очередной серьезный внутрипартийный кризис. Ленин требовал исключения «штрейкбрехеров» из партии. Троцкий пытался сгладить впечатление от заявлений оппозиционеров, говоря в Петроградском Совете, что никаких планов восстания не существует. Каменев, явно преследуя свои цели, поспешил подчеркнуть, что согласен с каждым словом Троцкого. Со статьей, отрицающей вооруженное восстание, выступил в большевистской печати Зиновьев. Сталин поместил рядом редакционный комментарий, в котором выразил надежду, что инцидент с оппозицией исчерпан. В силу чего с резкой критикой в его адрес выступил Троцкий, который увидел в заметке оправдание поступка «правых». Возмущенный Сталин заявил о своем выходе из состава редакции.