Перстень Рыболова - Анна Сеничева

Из угла поднялся Сен-Леви собственной персоной. Подошел к столу, взял медальон, перебирая плетеные звенья цепи.

– Что тебе с ним делать, говоришь? Я предлагаю тебе просто вернуть его князю.

– И вправду! – издевательским тоном откликнулся Лоран, вытаскивая из деревянной доски второй клинок. – Как это я, скудоумный, сам не догадался.

Черный Асфеллот, обойдя комнату, остановился позади Лорана.

– Хочешь извести его светлость? – прямо спросил он.

Ласси глянул через плечо. В лице Сен-Леви не было и тени насмешки.

– Что ты предлагаешь?

– Не так давно тебе передали подарок для старого короля. Он пока при тебе? – Лоран кивнул, прозревая. – Вот и отдай князю Расину. Остатками силы добьем Алариха, если после смерти племянника короля еще нужно будет добивать, – Сен-Леви протянул ему медальон. На его ладони в черной перчатке медальон лежал, словно в бархате ювелирного футляра. – Поэтому я предлагаю тебе. Просто вернуть князю. Его вещь.

Лоран потащил к себе цепь, перехватил медальон.

– Эрейский замок. Нажми на заднюю створку, – сказал Сен-Леви. Он сел, откинув голову на подголовник, и наблюдал за родичем.

Медальон с легким звоном раскрылся. Лоран полез в карман и вытащил оттуда тускло-серебряный кругляшок размером с мелкую монету.

– Будто здесь и был, – тихо сказал он, сам удивляясь.

– Завтра к вечеру Расин сгорит как свеча, – спокойно заметил Сен-Леви, – на тебя никто и не подумает. Как удачно, что он потерял именно это. С кольцом или перстнем не вышло бы…

Ласси еще наслаждался красотой их замысла, но последние слова заставили оторваться от медальона.

– Перстень? А почему ты сказал именно про перстень?

– Да так, припомнилась старая история, на днях был о ней разговор… Самхат десятилетней давности.

– Когда погиб Серен Ланелит.

– Да. Только нечистое тогда вышло дело, и чем оно закончилось, никто не знает. Был уговор, что тело передадут на мой корабль, но когда мы явились на Лакос, все было кончено, а мертвого Серена, как говорят, сбросили с Прибойного вала, где под городом самые сильные течения. А ведь на руке принца был перстень рыболова… Был или нет? А если да, то покоится он на дне или кто-то его снял? – Сен-Леви помолчал немного и вдруг спросил: – А тот знахарь жив еще? Кажется, Арвилом звали.

– Да что ему сделается – пасется в городе, старый юродивый. Он не покинет Лафии без дозволения отца, а тот его не выпустит.

– А ведь помешался-то он именно после смерти принца, – Сен-Леви щелкнул пальцами у виска. На безымянном пальце сверкнула рубиновая капля в черненом серебре. – Заговариваться стал. И мы до сих пор не знаем, что же его так напугало… Ладно! – Черный Асфеллот хлопнул руками по столу и решительно встал. – Что воду варить – вода и будет. До скорого, любезный родич.

Х

В парке темнело, и Лэм встал поискать свечей. В сундуке с разным добром, оставшимся от прежних хозяев, нашлись медная лампа и бутыль с маслом.

– Ты глянь-ка, может, оно и лучше, – заметил Фиу, оглядывая находку. – Как ты думаешь, а? – кот уже сидел в кресле, умываясь. – Попробуем… – Лэм взял со стола ветошь и принялся стирать с лампы пыль.

Фиу возился с лампой довольно долго, наконец, дрожащий золотистый свет озарил комнату. По стенам заплясали тени.

Чародей вытащил из сумки утреннюю покупку и рассмотрел ее хорошенько. Теперь поясок выглядел совсем уж старым и облезлым – все прорехи напоказ. Зашит был неумело и на скорую руку. Фиу осторожно подпорол края, шилом вытащил нитки, стараясь не порвать ни одной. Из дыры звякнули и раскатились по столу монеты – мелочь серебром и медью. Но в самом пояске еще оставалось что-то тяжелое. Лэм нетерпеливо встряхнул его, и на стол выпал перстень.

Был он старый, некрасивый и, по всему видать, дешевый. Кривая оправа то ли из латуни, то ли из олова держала мутный, плохо ограненный камень.

– Вот так штука, – Лэм взял перстень и поднес к свету.

На оправе не было ни клейма, ни пробы, будто сработал подмастерье. А сам перстень показался Лэму совершенно пустым: он не хранил и следа бывшего владельца, будто долгое время к нему даже не прикасались. Вещь молчала: то ли не хотела с ним говорить, то ли сказать ей было нечего. Чародей примерил перстень, но тот, странное дело, не приходился впору ни на один палец – на безымянный был мал, а с мизинца норовил слететь.

Битый час провозился Лэм с находкой: крутил ее так и этак, разглядывал под лупой, окунал в заговоренную воду, грел на огне, но все выходило одно: неумелая поделка, которой грош цена, да и той никто не даст.

В дверь постучали.

– К вам можно, Фиу? – раздался голос князя Расина.

– Покорнейше прошу, ваша светлость.

Расин скрипнул дверью и приветственно махнул каким-то письмом.

– Добрый вечер, князь. Какие новости?

– А вы догадайтесь, – Расин уселся в кресло напротив дремавшего кота, как вдруг тот поднял голову, уставился на князя и зашипел.

Князь протянул руку, чтобы погладить его, но кот не на шутку обеспокоился. Он выгнулся дугой, вздыбив дымчатую шерсть на загривке, и воинственно распушил хвост. Желтые глаза пожирали что-то невидимое на груди Расина.

– А как же гостеприимство? – Фиу почесал кота за ухом. Тот забрался Лэму за спину, высунул недовольную морду и все шипел, словно котелок на огне, из которого выкипела вся вода. – Граф Леронт опять попал в историю?

Князь улыбнулся.

– Вы правы, Фиу, как всегда. Чары?

– Да какие там чары. Странно, что вы за столько лет не узнали его хорошенько. – Лэм подкрутил фитилек у лампы.

– Они с Рельтом ввязались в драку в таверне неподалеку от гавани. Хм… Граф погостит у Остролиста денька два, а по возвращении готов рассказать много любопытного о Лафии… Лафии… – Расин напряг глаза в полумраке. – Что это за слово, Фиу?

– Где?

– Вот, последняя строчка. Что-то в глазах темнеет.

– «Бунташная», – ответил чародей.

– Это надо же, – князь задумался. – Верно как сказано! Лафия бунташная… Да, старики у нас так говорят про смутные времена. – Князь откинулся на спинку кресла, вытянув ноги, и кивнул на поясок, разложенный на столе. – А это у вас откуда?

– В лавке старьевщика побывал.

– Обновку себе выбрали? – улыбнулся Расин.

– Можно и так. Посмотрите-ка внимательно. Что скажете?

Князь пригляделся.

– Работали что-то такое одно время на Северном архипелаге. Будто монастырского дела. Сам поясок простой, – князь побренчал чернильницей, – все это уже потом навесили: цепочки разные и пришиты кое-как. Лет больше десяти, красная цена – пять грошей по нашему счету. Где вы говорите, его нашли, у старьевщика? Там ему и место.

– Незнакомая вещица, а, ваша светлость? – спросил чародей.

– У меня не такая хорошая память на мелочи, как у вас. Может статься, и встречал на ком-то, да сейчас не припомню. В пояске был? – Расин взял перстень.

– Верно.

– Да уж, каков тайник, таковы и драгоценности, – Расин покрутил в руках перстень и небрежно подбросил на ладони. Огонек лампы дрогнул, и на миг вдруг полыхнуло радужным сполохом в размытых гранях камня. Князь поймал перстень, едва не выронив его от неожиданности, и крепко сжал в ладони. – Вы заметили, Фиу?

– Что заметил? – чародей оторвал голову от пояска и взглянул на Расина.

Князь держал перстень и смотрел на него, силясь вспомнить что-то.

– Будто я видел его… Когда-то, очень давно. Вот только на ком? – перстень жидко блестел в неярком свете мутным камнем, такой же невзрачный, как мгновение назад. Расин осторожно положил его на стол, по-прежнему не сводя взгляда. – Если вспомню, непременно скажу, Фиу.

В распахнутые окна лился вечерний воздух. Свежело, и в домике становилось прохладно. Лэм встал закрыть ставни, но Расин удержал его.

– Не надо, Фиу, – князь, путаясь в пуговках, расстегивал шитый серебром воротник. Пальцы подрагивали. – Душно что-то…

Лэм прошелся по комнате и мимоходом зашел князю за спину: воротник и волосы у Расина на затылке намокли от пота, на висках тоже блестели крупные капли. Чародей простер ладонь над его головой. Замер, точно прислушиваясь к чему-то, нахмурился. В парке громко заухала сова. Расин вздрогнул, и Фиу еле успел отдернуть ладонь. Пальцы обдало жаром – нездоровым, лихорадочным.

– Ваша светлость… – начал чародей, но князь порывисто вскочил.

– Со мной все хорошо, – отрывисто сказал он, хотя Лэм еще ни о чем не спросил.

– Разумеется, – мягко ответил Фиу. – Вы присядьте.

Князь стоял, вцепившись в спинку кресла.

– Я пойду.

– Погодите…

– Нет. Пора. До завтра, Фиу, – и Расин вышел из домика.

Когда за князем захлопнулась дверь, чародей прокрался к окну, следя за ним взглядом. Расину нездоровилось. Устал или переволновался? Нет, не то… Кот жалобно мяукнул и потерся о его ногу.