Ядерная осень - Вячеслав Хватов

«…только в полете растет челове-е-е-к…» – такими старыми песнями и такими же фильмами у Егора был забит весь ноутбук.

Да-а, ноутбук, мобила! Сейчас было бы интересно посмотреть, тот ли это вертолет, что они с Колькой у поезда засняли. – Егор потыкал сенсоры на панели в кабине. Мертвая, не зарядишь телефон.

Так, значит, ЭМИ по «К-72» шарахнула. Может, и радиация есть? Он отложил уже надорванную пачку спрессованной каши «Чудо» и достал дозиметр.

Сто двадцать рентген, он отошел от вертолета к ближайшему дереву. А здесь норма.

Пачка каши полетела в ручей, а за ней последовали и все остальные находки. Егор оставил только дозиметр, один пистолет, обоймы к нему, нож, коробку нетадона (одну ампулу тут же вколол себе) и полетную карту. Он дал себе обещание как можно быстрее заменить найденное оружие на чистое.

Интересно. Как же они досюда дотянули-то? Такие? Здесь-то вокруг все чисто, Егор читал что-то о ротации, но все же вертолет – не самолет. Не спланируешь. На ротации далеко не улететь.

Вернулся к трупам, брезгливо снял с одного что-то отдаленно напоминающее рубаху, сложил в сварганенный из нее узелок вещи и быстро зашагал прочь. Надо было еще дотемна обогнуть эту людоедскую деревню и уйти от нее как можно дальше.

24.10.2026 г. Москва. Станция метро «Полянка»

– Он что-нибудь успел сказать? – командир ГБР посмотрел на жующего спичку заместителя.

– Да. Рассказал в общих чертах, что и где.

– Хорошо хоть недолго мучился, вон в первые недели что творилось – вспоминать жутко.

Помолчали.

– А в Раменках что? Там вообще в ангаре концлагерь устроили! Одноразовых рабов держат.

– Как это, одноразовых? – Бессонов застыл с поднесенной ко рту сигаретой.

– А так. Гоняют их раз или два наверх, а потом просто вышвыривают, как мусор.

– А зачем им вообще рабы? Как думаешь? Народу-то в Раменках пруд пруди.

– Ну, я могу только предполагать, – заместитель потянулся за новой спичкой. – ИСЗ у них на всех нет, а потребности большие. Прохоров успел рассказать, что и вентиляция и даже канализация там работают. Значит, продукты и топливо в немереных количествах нужны, а весь запад попал под облако, не разгуляешься.

– Да били как раз по Раменкам, а угодило в Химки.

– Отклонилась боеголовка, мать ее, знал бы, сам бы ядерный фугас туда захреначил!

– Только и остается. А так… Что мы можем сделать? Да ничего.

– Да нет. Есть одна идея.

– Поделишься?

– Когда все для себя решу, – Бессонов потушил окурок, – соберу всех на совещание, а пока вот что, прощупаем эти Раменки изнутри. Ты говоришь, есть там народ, который с фээсбэшниками контачит, – вот это дело. Мы-то на поиске да на охране зациклились, а в результате, когда сладковцы несколько станций вынесли, мы даже не знали, кто это. Не зря ведь говорят: «Лучшая оборона – нападение». Ты говорил, Прохоров успел план начертить?

– Только той части, где они шли, а это, дай бог, одна сотая этого гребаного подземного города.

– Уже кое-что.

– Но все равно четкого плана Раменок у нас нет. Выхода ни на четвертую бригаду сладковцев, ни на шестую, ни на фээсбэшников у нас нет. Да ничего у нас нет, – заместитель разнервничался.

– Спокойно, спокойно, Михалыч. Выставим секреты у Лубянки. Самых опытных ребят отправим в рейд на Мичуринский. Уж с чекистами, мать их, найдем способ связаться, а те уж нас и на четвертую и шестую сладковцев выведут, раз уж ты говоришь, они им пленных переправляют. Вот вертолет навороченный – это да. Хрен собьешь. И сколько их там у сладковцев?

– И этого мы не знаем, – заместитель швырнул изгрызенную спичку в пепельницу. Найти сигареты с каждым днем становилось все труднее и труднее, и он, пытаясь бросить курить, изжевал с утра уже больше половины коробки спичек.

Епифанов прильнул к окуляру и внимательно еще раз осмотрел всю Лубянскую площадь. Он занял удобную позицию на третьем этаже дома номер три, войдя в него через окно второго этажа, выходящего во двор со стороны Никольской. Никого.

– Интересно, они наверх хоть иногда вылазят? – Сашка растирал закоченевшие пальцы.

Еще через два часа он уже топал в углу чьего-то разгромленного кабинета. День выдался каким-то особенно холодным. Едва Епифанов успел, вернувшись к окну, устроиться поудобнее, к зданию ФСБ тихо подкатил микроавтобус. Белоснежный, новенький, с тонированными стеклами, он не вписывался в окружающий ландшафт – усыпанную мусором, стеклом, загроможденную остовами машин площадь.

Не будь он бронированным, хрен бы они на таком красавце палились, подумалось Сашке. Он подсветил лучом лазерного прицела номерную табличку «Детского мира», и от стены бесшумно отделился темный силуэт.

Ничего более оригинального, чем белый флаг, им в голову не пришло, и Сергеев шел к выходящим из машины, помахивая полотенцем. После недолгих переговоров он, как условились, помахал сначала правой, а потом левой рукой. Значит, все нормально. Иначе не махал бы вовсе или взмахнул бы только одной рукой.

– Что, замерз? – Епифанов вздрогнул и медленно обернулся.

Над ним стояли двое.

Тихо вошли, черти. Умеют.

– Поднимайся. Сейчас мы тебя чайком угостим, – один из них ухмыльнулся, – нашим фирменным.

Если бы Епифанову сейчас предложили вернуться назад самостоятельно, не факт, что он бы вообще сделал это. А если бы и вышел наверх, то о-о-очень не скоро. Сашка уже давно сбился со счета – сколько уровней вниз они преодолели. К тому же иногда приходилось подниматься и вверх. От бесконечной череды аварийных лампочек, поворотов, лестничных пролетов, просто дверей и дверей герметических у кого угодно могла закружиться голова.

Их новые знакомые не проявляли никакой агрессии, более того, вели себя дружелюбно, и поэтому Епифанов немного расслабился.

– Ничего себе. Ну, вы и забрались.

– А то! – предложивший ему «чайку» Алексей был немногословен. Сашка всю дорогу предпринимал попытки разговорить его, но безрезультатно.

– Классно у вас тут, – присвистнул Сергеев, покосившись на ствол стационарного огнемета, закрепленного на кронштейне, на стене в конце довольно широкого коридора перед еще одним поворотом.

– Автоматически управляется? – Сашка даже остановился.

– Для автоматики электричества до хрена нужно, – напарник Алексея посветил мощным фонарем. – Посмотри вон туда.

Чуть выше огнемета, замаскированная под трещину, просматривалась бойница.

– Это стандартная с бронестеклом. Таких здесь полно. Этот вот ТПО-150 мы уже потом смонтировали.

– Это вы, мужики, рисковали сильно. Вас-то мы без проблем с самого начала вели, а вот двое других чуть наших не завалили и ушли. Это хорошо, ребята сразу поняли, не сладковцы. Их почерк уже знаем.

– Да. Они-то у нас спецназовцы бывшие. Это я во внутренних служил, а Епифаныч вообще в инженерных.

– А как насчет чайку вашего, фирменного. Мне тут обещали…

– Забудь. – Генерал подошел к шкафчику. – «Чаек» наш для особо неразговорчивых сладковцев, а я вас сейчас кофейком угощу, настоящим! – Генерал погремел пакетиком с кофейными зернами. – Так что ты там говорил про шахту в Перове? Знаем мы эту базу. Руки пока до нее не дошли. Москва-то большая – здесь вообще много чего интересного есть.

Часть 2

Листопад

Адским костром горизонт догорает.Пеплом рассыпались павшие листья.Дождь силуэты на стенах смывает,что нарисованы атомной кистью.

Листьями люди скользят, умирая.Бьют их наотмашь залпами ветра.Годы в минуты, шутя превращая,атомный дворник метет километры.

Люди, как листья лежат, увядая.Листья, как люди, бросаются в бегство.Небо, как дилер, с утра предлагаетмикрорентгеново чудное средство.

Бронзу загара оно превращаетв язвы в солярии дьявольском этом.Кожа земли даже ночью сияетвсепроникающим радия светом.

В стоне безмолвном нейтроново быстротак и кружит карусель листопада.Падают люди, падают листья.Не избалованы полураспадом.

Глава 3

Ноябрь

3.11.2026 г. Воронежская область. 10 километров к северу от с. Большие Липовицы

Уже подсохшие полешки весело потрескивали в основании костра, а сырые нежились наверху, громко шипя и даже подвывая, старались выдохнуть едким дымом именно туда, где сидел Егор. Он бросил это бессмысленное занятие – бегать от дыма, и сидел на чурбачке, вытирая рукавом слезящиеся глаза. В таких вот непростых условиях ему и приходилось управлять своим «Феррари» на экранчике телефона. Естественно, в который раз он доезжал, как говорится, до первого столба.