Князь-волхв - Руслан Мельников

Сякены метала не рука — лишь кисть руки. Неуловимо быстрыми экономными движениями пальцы закручивали лучистые диски в воздухе и, едва пустив в цель одну звезду, тут же хватали и отправляли следом другую. Итиро разил врага, как учили, как привык.

Вдох…

Три броска.

Звон металла о металл. Вскрики.

И еще три броска.

Выроненные копья. Руки, запоздало прикрывающие лица.

И еще три.

Падающие тела. Предсмертные хрипы.

Выдох…

Кожаный футляр опустел. Четверо идзинов бились в предсмертных судорогах. В не прикрытых железом лицах торчали отравленные сякены. Кому-то досталось по одной звезде, кому-то по две. Но смерть ко всем приходила одинаково быстро.

До Итиро добрался лишь один копейщик, по чистой случайности вовремя пригнувший голову и принявший удар метательного лезвия на поля своего стального таза. Ошеломленный, непонимающий, испуганный, он все же нанес удар копьем. Времени хвататься за меч не было, и с этим противником Итиро расправился без оружия, что было просто.

Левая рука отвела копейный наконечник в сторону. Ноги бросили тело навстречу врагу, по инерции все еще двигающемуся вперед. Правая рука устремилась под шлем, к лицу, до которого не достали сякены.

Глаз — одна из самых уязвимых точек-кюсё на теле человека, а набитые, крепкие как камень, пальцы синоби в ближнем бою не менее опасны, чем «звезда смерти», брошенная на расстоянии.

Два пальца-гвоздя, выставленные вперед, нацелились под правую бровь. Кан-сю — рука, обращенная в копье, — нанесла страшный тычок. Послышался хлюпающий звук, и лопнувшее глазное яблоко вылетело комком бесформенной жижи, словно выплюнутое из черепа. Податливая слизь не смогла смягчить смертельный удар. Пальцы проломили тонкую, хрупкую кость в опустевшей глазнице, вогнали обломки в мозг.

Пятый копейщик умер быстрее, чем его соратники. Но Итиро уже атаковал идзинский самурай. Ничуть не устрашенный случившимся, он перешагивал через трупы своих воинов и заносил над головой длинный прямой клинок.

Итиро стряхнул с руки копейщика, череп которого все еще был нанизан на пальцы, и тоже потянулся к мечу, поворачиваясь к противнику.

Чужеземный самурай остановился в трех шагах от Итиро. Что-то громко и отрывисто выкрикнул из-под шлема.

Кому?!

Лучнику в противоположном конце галереи — больше некому!

Итиро отшатнулся к стене, стараясь держать в поле зрения обоих идзинов.

Так и есть! Лучник, повинуясь приказу самурая, натянул тетиву. Выстрелил.

И в тот же миг мечник нанес удар — издали, чтобы самому ненароком не попасть под оперенную смерть.

Стрела с одной стороны, острие длинного идзинского клинка — с другой… Рука Итиро, тянувшаяся к мечу, резко изменила направление. Рука ударила по воздуху. Со стороны могло показаться, что по воздуху. Могло. Показаться…

Его учили не только уворачиваться от стрел. Ловить стрелы на лету Итиро учили тоже. Конечно, короткий толстый дрот мощного идзинского самострела он едва ли смог бы остановить голой рукой, но эту стрелу — длинную, приметную, пущенную из лука в освещенном факелами проходе — сумел.

И он не только поймал ее.

Перехватив стрелу и словно продолжая, перенаправляя ее полет, Итиро резко и расчетливо, будто в диковинном танце, развернулся всем телом. Уходя от рубящего удара идзинского меча и в то же время выбрасывая навстречу вражескому клинку руку со стрелой.

Он ткнул в смотровую прорезь на шлеме-ведре.

И он попал, куда целил! Плоский наконечник вошел в темную щель.

Под шлемом вскрикнули. Идзинский самурай покачнулся. Но на ногах устоял. Итиро добавил: ударил ладонью по раздвоенному, оперенному концу, торчавшему из шлема. Вгоняя наконечник дальше, глубже. Стрела вошла — и дальше, и глубже.

Идзин рухнул.

Когда ошеломленный лучник пришел в себя и наложил на тетиву новую стрелу, Итиро уже выскакивал из галереи. Он вовремя захлопнул за собой дверь с маленьким смотровым окошком. В дверь стукнуло. Стрела не настигла беглеца.

Угловая башня внутренней крепости. Он добрался до нее! Здесь Итиро наткнулся еще на двух идзинских воинов с мечами и факелами. Но они задержали его ненадолго. Одновременный взмах двумя руками. Два вырванных из нарукавников бодзё-сюрикена, вращаясь, полетели навстречу врагу. Обе заостренные стальные палочки вошли под налобники открытых шлемов. Перепрыгнув через корчащиеся тела, Итиро сбежал по винтовой лестнице на несколько ступеней вниз.

И опять — скоротечная стычка. Перед ним стоял идзин с копьем и щитом — оружием, плохо приспособленным для боя в тесном проходе. Итиро легко отклонил копье, мощным ударом ноги в щит опрокинул противника. По щиту же и пробежал.

Еще ниже…

Кто-то поднимается навстречу. По ступеням громыхают чьи-то сапоги. Много сапог. Снизу доносятся крики, лязг железа. Но вот уже и спасительная дверь, ведущая к навесным бойницам! Итиро вбежал на знакомую боевую площадку, задвинул изнутри дверной засов, метнулся к амбразуре в полу.

Внизу, под угловой башней внутренней цитадели, его не ждали. Пока — нет. По замковому двору носились люди с факелами и без, однако сюда, под навесные бойницы, никто вроде бы не спешил. Никто не смотрел вверх, выискивая чужака. Зато кто-то уже ломился в запертую дверь из башни!

Нужно было спускаться в кишащий идзинами двор, причем спускаться быстро, тихо и незаметно. Жаль, под рукой больше нет веревки и крюка кекецу-сёге. Итиро надел на ладони когтистые «кошачьи лапы». Времени завязывать на ногах шипы-асико не было: дверь трещала и разваливалась под ударами топора.

И снова он втискивал тело в узкое отверстие, снова выкручивал податливые гибкие суставы. Тело прошло. Повиснув на стене, Итиро вытянул из бойницы сумку с добычей.

Спуститься скрытно, не привлекая к себе внимания, ему все-таки не удалось. Едва ноги Итиро коснулись земли, на него напали. Откуда взялись под башней два молодых идзина — без факелов, но с мечами в руках, в кольчужных рубахах и капюшонах, — он так и не понял. Один, отступив назад, принялся орать во всю глотку, созывая подмогу. Второй сразу бросился в атаку, не дав возможности даже схватить оружие.

Меч, ударивший слева, Итиро принял на левую же ладонь. Вернее, на железную перчатку-сюко с когтями. Поймав вражеский клинок между загнутыми шипами и отведя его в сторону, правой рукой Итиро нанес ответный удар. Особый, молниеносный и сильный, кошачий удар. Сверху вниз, под кольчужный капюшон, в белеющее лицо, окаймленное металлической сеткой.

Четыре — по числу когтей на сюко — косые глубокие борозды прошли от лба до подбородка. Хлынула кровь, обвисла срезанная кожа и порванные мышцы, обнажились кости, потек разодранный глаз. Противник, бросив меч и схватившись за лицо, с диким воплем покатился по земле. Второй идзин, тоже захлебываясь от крика, в ужасе отскочил прочь.